Выбор решает все

Конверт со следующим вопросом Хисаги достал только спустя несколько недель и то, лишь из-за того, что на тренировке зазевался и получил неприятное ранение. В Четвертом царапину излечили, но дали рекомендацию не напрягать плечо и правую руку в течение нескольких дней. Капитан остался недоволен таким раскладом, он-то собирался отправить Хисаги с группой на Грунт, но пришлось отправляться самому. А Шухей ошеломленно читал текст вопроса. Рука сама потянулась, чтобы коснуться столь привычной полосы, рядом с которой уже много лет располагалась благодарственная татуировка. Куна-фукутайчо правда, первое время, все порывалась пошутить по этому поводу, но Мугурума-тайчо пресек подобное. Что он ей сказал, Шухей, честно говоря, не знал, но был искренне ему благодарен. Теперь вот последовал вопрос об этой полосе. Шухей вздохнул и взъерошил себе волосы, пытаясь вспомнить, когда же именно она появилась. Ему казалось, что она была постоянно — с того самого момента, как он попал в Руконгай, но точно уверен не был — с зеркалами ребенку Шухею сталкиваться не доводилось. На ощупь полоса никак не выделялась — обычная кожа, ничего более. Только заметно выделялась на лице. Хисаги вспомнил легенду о том, что к примеру, родимое место у человеческого ребенка в мире живых означало место смертельного ранения в прошлой жизни. Только эту его полосу в подобную теорию впихнуть вряд ли получилось — она была другого цвета да и на родимое пятно не походила совершенно. «Вполне мог и поспорить на что-то — результат у тебя на лице», — усмехнулся Казешини, который пребывал в достаточно благодушном настроении и особо не донимал своего шинигами. «Я бы помнил…наверное», — уши Шухея предательски покраснели, он вспомнил несколько пьянок с Рангику-сан и Кирой, последствия которых ему потом пересказывала коллега из Десятого — в его памяти они не задержались. «Ну да, конечно». Шухей предпочел проигнорировать комментарий Казешини и снова внимательно перечитал вопрос. Он не скрывал растерянности — едва ли не впервые с момента, как он начал отвечать на вопросы, Хисаги нечего было ответить. «Включи фантазию», — снова напомнил о себе Казешини. «Ну да конечно. И что я напишу — в мире живых на спор окрасил щеку несмываемым составом?» — нервно фыркнул Шухей, хмурясь и доставая чистый лист бумаги. В спорных ситуациях лучше отвечать правду. «Уважаемый вопрошающий. Понимаю ваш интерес, но к большому сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство. Сам не знаю, что это за полоса на щеке. Появилась она, кажется незадолго до момента, когда я решил набить себе тату на щеке. Честно говоря, я особо не задумывался, что это такое — в жизни она мне абсолютно не мешает, а на ощупь — как кожа. Возможно, это своего рода родимое пятно? Форма, правда, совсем не подходит, но и другого варианта у меня нет. Она просто есть, и я давно смирился с этим фактом» «А в следующем вопросе ты получишь предложение сходить в Двенадцатый на предмет изучения изоленты на щеке», — усмехнулся Казешини, которому явно понравилась формулировка, прозвучавшая в тексте. Теперь он собирался использовать ее для того, чтобы продолжать действовать на нервы своему шинигами. Шухей в ответ обреченно вздохнул, понимая, что неугомонный клинок замолкать не собирается. «Куроцучи-тайчо не до меня. Он исследует глобальные вопросы, а не мелочи», — Шухей все же ответил занпакто, хотя первоначально и не собирался. Он перечитывал ответ и недовольно хмурился. Такой краткости он обычно себе все-таки не позволял. «Все бывает в первый раз», — Шухей отогнал от себя эту мысль и проигнорировал набивший уже оскомину довольный смех Казешини. От скрежета зубов ничего не изменится. «Честно говоря, после вашего вопроса мне и самому интересно стало, откуда взялась данная полоса. В Четвертый и Двенадцатый отряды я, конечно, не пойду, у них и без меня хватает забот. Цвет конечно странный, но все-таки особо не режет глаз. Она не чешется и вообще никак себя не проявляла на протяжении всего времени. Возможно, она что-то и значит, но мне это неизвестно. Благодарю за интересный вопрос». «Мог бы написать, что эту штуку тебе пририсовала пьяная Мацумото на одной из вечеринок», — усмехнулся Казешини.- «Версия была бы намного интереснее той, что ты тут выводил так старательно». «Я не хочу обманывать собеседника. А Рангику-сан тут не при чем», — Шухей тут же залился краской и раздраженно покосился на собственный клинок. Тот находился в ножнах и разумеется, никуда не девался, но на минуту Хисаги показалось, что он видит ехидную усмешку. Шухей вздрогнул и встряхнул головой — только сойти с ума на почве усталости и нелепой травмы ему еще и не хватало. Едва дождавшись момента, когда ответ высохнет, лейтенант девятого тут же запечатал его в конверт. Позже можно отнести его в архив, сегодня он обещал Котецу-тайчо, что не будет напрягаться. Получилось, конечно, не совсем то, на что намекала капитан Четвертого, но это Шухея не смущало. Запечатав конверт, Хисаги непроизвольно потер щеку. Полоса разумеется, осталась на своем месте. Шухей так никогда и не узнал, что виной появления столь необычного украшения на лице стала ошибка в нанесении татуировки. Мастер вместе с цифрой ненароком добавил неучтенное украшение, приковывавшее к себе любопытные взгляды.