Извинения

Дэниел прикрыл глаза, замедлил дыхание и вслушался в едва уловимый шелест скользящих в руках карт. Они послушно выстраивали фигуры, прогибались, будто между собой, лишь отталкиваясь от ловких пальцев иллюзиониста, летали и тасовались независимо от своего владельца. Атлас всегда бережно относился к своим преданным друзьям, сложенным в колоду. Словно к живым. Словно те действительно могли его услышать, как-то спрятать и сохранить в своих переменчивых формах тревожные и непонятные мысли. Будто настоящий карточный домик, такой маленький, бесформенный и многогранный. Обычно лёгкий, подчиняющийся и легко плывущий по воздуху, но в последнее время потяжелевший. Привычный уют и покой давно покинули эти картонные стены, многочисленные комнаты слились и превратились в неизменную темницу, не желавшую преобразовываться во что-либо иное. И колода предательски разлетается. Оседает на пол. Атлас не спешит её собирать. Руки подрагивают, а голова начинает кружиться, когда Дэниел оглядывает обилие красных и чёрных цветов вперемешку с мастями, вдруг показавшихся ему неестественно яркими. Он падает на кровать, потирает переносицу и пытается понять, откуда такая усталость. Он слышит, как там, внизу, на первом этаже, собираются Всадники. Слышит голос Дилана, затем Мерритта, затем звон кружек, чувствует запах свежего зелёного чая и осознаёт, что просто не в силах поднять себя с кровати. Что почему-то не хочет выходить вовсе, не желает видеть никого из Всадников, не сможет вынести никаких разговоров, не съязвив при этом или грубо не оттолкнув. Устроившись обратно на кровати, прямо в обуви и куртке, Дэниел снова прикрыл глаза, вжался в подушку и постарался не обращать внимания на шумную компанию. Тяжесть в голове нарастала, воспоминания всё сильней и уверенней пробирались сквозь сомнения и гордость, почти достигнув осознания. Вот уже зазвучал в голове голос Хенли, кричавшей что-то про эгоизм и самовлюблённость. А вот и её силуэт, сложившийся из беспорядочно разбросанных за закрытыми веками образов. Она уходит, исчезает и растворяется в темноте. И вот уже зазвучал второй голос, более ехидный, с нотками презрения и какого-то азарта. Мерритт всегда говорил прямо о своей ненависти к Атласу, с самого первого дня выражал ему всю свою неприязнь. Но следующий образ, воспоминание, безжалостно и резко врезалось головной болью. Джек, вечный ребёнок, преданный фанат, вечно улыбающийся и порой чрезмерно энергичный парень. В компании с Мерриттом, своим новым учителем, новым кумиром, воспитавшим в нём эту серьёзность. Ну и напоследок, перед погружением в бессонную пустоту, Дилан, чуть не лишившийся жизни из-за гордости, глупости и мании величия Атласа. * * * Вечер плавно перетекал в ночь, а Дэниел с самого утра не поднимался с постели, даже не поел и не заговорил ни с кем из Всадников. Дилан несколько раз пытался добиться от Атласа хоть какого-то объяснения, но тот только утверждал, что всё нормально, и продолжал спать. В какой-то момент даже Мерритт изъявил желание поговорить с ним, но Родс настойчиво попросил того остаться за дверью, напомнив об их с Атласом весьма непростых отношениях. Джек сам не знал, почему ждал так долго, чтобы зайти. Почему ему потребовался совет Мерритта, чтобы решиться. Может, дело в вине? Вине за то, что он не уследил и вовремя не распознал тот момент, который дал трещину в образе привычного Атласа. За то, что вот так просто переключился на Маккинни, проводя с ним всё свободное время, совершенно позабыв о том, что после ухода Хенли Дэниел остался один. – Если это то, что я думаю, то мы все в этом виноваты, – сказал Мерритт, расхаживая из одного конца комнаты в другой. – О чём ты? – встревожился Дилан, подозрительно глядя на гипнотизёра. – Наш Дэнни впал в депрессию. После этой фразы Джек опустил голову, до боли сжав руки в замок. А потом состоялся тот разговор с Мерриттом. Гипнотизёр подступал к теме осторожно, стараясь как можно прозрачнее намекать на свою осведомлённость об отношениях Уайлдера и Атласа. Но в этом не было необходимости. Джек знал, давно замечал эту ухмылку на лице Маккинни, когда тот смотрел на них. – Ты должен с ним поговорить, – говорил Мерритт, – он этого хочет. Он... разделяет то, что чувствуешь к нему ты. Конечно, неловкость была неизбежна, как со стороны Джека, так и со стороны Мерритта. Но Маккинни не подавал вида, он глубоко вздохнул и попросил Уайлдера уговорить Атласа хотя бы поесть. * * * – Дэниел... – послышалось над самым ухом так тихо, как будто в полусне, – Всё хорошо? Джек слегка коснулся плеча иллюзиониста, немного сжав, лишь на секунду, дабы тот проснулся. Но Атлас даже не открыл глаза. Только глухо пробормотал: «Да» и снова затих. Уайлдер не спешил вставать. Минуту сидел рядом с Дэниелом и смотрел на разбросанные карты. Так равнодушно Атлас отвечает только когда изрядно измотан или очень нервничает. Наконец поднявшись, Джек медленно, тихо собрал все карты, повторно осмотрел комнату на наличие пропущенных и снова сел вплотную к Дэниелу. Наклонился к нему через плечо, тихонько устроившись на нём подбородком, и осторожно подложил колоду под руку спящему иллюзионисту. Часы показывали полдвенадцатого ночи, но Джек никак не мог покинуть комнату своего кумира. Осторожно пристроившись за его спиной, Уайлдер прижался к его лопаткам и закрыл глаза. Планирование очередного фокуса было утомительным, но даже оно так не утомляет, как щемящие чувство беспокойства и страха. Атлас не чувствовал чьего-то присутствия, он не чувствовал его даже в окружении Всадников. Да, они терпели его – так он думал. Всегда терпели. Он был лишь помехой, лишним в идеально сплотившейся семье. Даже Лула вписалась в компанию, а ведь она здесь совсем недавно. Ночь пролетела быстро, но сон ничуть не придал сил. Проснувшись, первое, что почувствовал Атлас, это ужасную усталость, бессилие и сонливость. И до боли знакомую форму колоды, вложенной в руку. – Дэнни... – снова раздался голос за спиной. Сонный, неуверенный, с детской интонацией смущённого ребёнка. Джек привстал. Медленно наклонился, касаясь губами виска Атласа. Такой лёгкий, тёплый поцелуй, от которого по венам прошёлся разряд, подогнавший сердце биться быстрее. – Прости меня, – прозвучало слишком виновато, слишком неожиданно. Настолько, что Дэниел ещё раз прикрыл глаза, боясь, что это сон. Уайлдер живо перевернул иллюзиониста на спину и навис над ним, совсем не задумываясь о том, что будет делать теперь. Атлас ошарашено оглядывал паренька, не понимая, что происходит и боясь единственной догадки. Спустя секунду Джек был уже слишком близко, чтобы ещё остались какие-то сомнения. Его губы быстро оказались на губах Дэниела, и тот сразу же ответил на поцелуй, одной рукой сжимая колоду, а другой – зарываясь в волосах Уайлдера. В груди стало настолько жарко, что хотелось взвыть. Это не может быть реально, он не может оказаться здесь. Но Джек всеми силами доказывал обратное. Он мягко проскользил пальцами под куртку, а затем и под футболку своего кумира, касаясь разгорячённой кожи, удивляясь покорности и доверию со стороны Атласа. Такой, как Дэниел, ни за что не позволил бы быть кому-то сверху. Возбуждение нарастало. Дэниел поднялся, не разрывая поцелуй, и перешёл на шею Уайлдера, проскальзывая по ней губами, осторожно, не желая повредить столь идеальное и долгое время желанное тело. Руки перешли на бёдра, сжимая их и двигая ближе. Джек послушно двигался за руками кумира, подобно тем картам, читал в его движениях всё то, что Атлас никогда не смог бы рассказать, отдавался в его власть, наслаждался ею, слушал дыхание, льнул к прикосновениям, боготворил ловкие пальцы. * * * – Прости, – в который раз повторил Джек, когда Атлас уже закрывал свою комнату. – Перестань, – смеялся Дэниел, разворачиваясь и тут же затыкая поднадоевшего своими извинениями Уайлдера поцелуем, приобняв его и потрепав по волосам, – это я идиот, и я должен извиняться. – Можешь начинать прямо сейчас, – усмехнулся подошедший сзади Мерритт. – Ох, нет... – натянуто улыбнулся Атлас, когда позади Маккинни возникли Лула и Дилан. – Ладно, что ж, я начну. Иди сюда, – проговорила Лула, обняв Атласа со спины. – Что? Эй! – возмутился Дэниел, но вырваться ему не позволил Мерритт, притянувший за собой и Дилана, и Джека в общие объятия, – Ну... ну что ж вы... – выдохнул иллюзионист, сдаваясь и обнимая Всадников. – Я всё ещё жду извинений, – напомнил Маккинни, и Дэниел поджал губы, вскинул брови и легонько толкнул Мерритта головой. – Простите.