let me talk
9 декабря 2017 г. в 22:34
---
Хочется закурить, но маска не позволяет.
Вспоминаю – зачем-то – ту ночь, когда Маркиз в первый раз потребовал, чтобы я остался.
Не на ночь, а на час.
Сколько там платят немым за часовой концерт в постели?
Это было вскоре после ухода Мари – но не сразу, нет.
Поначалу Маркиз просто вился вокруг меня, вызывал к себе по каким-то мелочам –
так я стал мальчиком на побегушках.
Клоуны очень смеялись, суки.
Потом Маркиз стал ненавязчиво обнимать меня, когда я подходил к нему, ерошил волосы – один раз куснул за ухо – я шарахнулся в сторону –
а он рассмеялся.
А позже –
Он снова вызвал меня, но в этот раз – поздно ночью –
все уже спали.
– Присядь.
Змей.
Красноглазый.
А я мышь.
Белая.
– Присядь, – настойчивей. Третьего раза не будет.
Я сел.
А потом Маркиз завалил меня на кровать.
---
Я от неожиданности – хотя и ожидал, чего врать – даже забыл, что отбиваться надо.
Оцепенел.
Сюрреалистично: меня домогается Маркиз, за дверью лает неизвестно откуда взявшийся Вольфганг, а я не могу заорать, потому что мой голос остался в Париже.
Мой балахон уже был задран до самого живота, когда я осознал, что все очень плохо, и испуганно заскулил.
Ненавижу себя за то, что даже притворяться не пришлось.
Маркиз нахмурился.
Взял меня за дрожащий подбородок – ненавижу. Никогда не чувствовал себя таким слабым. Даже в больнице, когда медсестры кормили меня через трубочку – потому что я не мог даже ложку ко рту поднести –
даже легкое прикосновение к губам причиняло боль.
Вгляделся в глаза – насколько это было возможно сквозь прорези маски.
Поднялся с кровати.
– Иди.
Бросил, не обернувшись.
В этом случае ему два раза повторять не пришлось.
---
Маркиз знал, чем меня добить.
Шепотки клоунов и усмешки Гаргантюа причинили мне куда больше боли, чем несостоявшееся насилие.
Я не хочу думать о том, что все могло бы быть хуже.
Я хочу думать о том, что все могло бы быть лучше.
Но не стало.
На вопрос «Почему?» я тоже не хочу искать ответ.
И уж тем более – не хочу даже думать, что я это заслужил.
---
Черт.
Маркиз снова позвал меня.
Просто обнимал.
Как неживую куклу.
Периодически целовал в шею.
Мерзко.
Как мерзко.
Но кровь все равно приливает –
---
Разумеется, ничего не прекратилось.
Просто Маркиз сменил тактику.
Видимо, его не устроило то, что он увидел.
Надо отдать ему должное – он действительно умеет нравиться, если хочет.
Я мог скрипеть зубами от ненависти, но все равно вздрагивать от желания, когда он начинал покрывать поцелуями мою шею, в очередной раз шепча что-то про мою красоту –
Черт знает – может, он что-нибудь мне подмешивал.
Хотя какая мне теперь разница?
Когда я в первый раз после потери лица испытал оргазм, слыша лишь mon Pierrot вперемежку с итальянским на выдохе –
На мгновение мне показалось, что жизнь не такое уж и дерьмо.
Хотя бы потому, что все действительно могло бы быть куда хуже.
Но потом Маркиз выгнал меня обратно в мой вагончик и иллюзия снова рухнула.
Какая разница, как относятся к шлюхе? Шлюхой она от этого не перестает быть.
Но убить я его так и не смог.
---
Я стою на сцене Штацоперы, улыбаюсь рукоплещущей публике – они в восхищении, черт подери! – кто-то из бонз кричит «браво!» – кланяюсь и, не удержавшись, посылаю им всем воздушный поцелуй – в конце концов, я же француз, мне позволительны вольности –
– Мсье де Ливр, вы были великолепны!
– Merci, – я бросаю взгляд в зеркало, поправляю воротник пиджака, заправляю выбившуюся прядь за ухо –
Просыпаюсь от того, что сонный Вольфганг задевает меня ногой, выползая из фургона. Поссать, видимо.
Жмурюсь, надеюсь на то, что снова засну –
сон не возвращается.
Тогда я достаю дневник и начинаю его записывать – в надежде на то, что эти ощущения – молодости, свободы, славы, власти, собственного достоинства и красоты –
вернутся.
Я успеваю задремать с дневником на коленях, когда в дверь стучат.
– Не спишь, Пьеро?
Блядь.
Закрываю дневник, прячу его под кровать – не забыть перепрятать позднее – хотя вряд ли Маркизу есть до него какое-то дело –
– Замечательно! Не хочешь прогуляться до моего фургона?
– продеваю голову в балахон, надеваю маску – хоть сейчас на арену –
но увы – максимум, что меня ждет – это постель Маркиза.
Увы?!
С каких пор арена стала для меня чем-то..хорошим?
С другой стороны, только там я все еще могу – пусть и недолго – но побыть собственной тенью.
---
Вернулся к дневнику лишь под утро – когда проснулся и покинул фургон Маркиза.
Ничего необычного – разве что он настоял, чтобы я остался.
Зачем ему это?
Неужели он вправду –
любит –
меня?
Бред.
Он не может –
не может –
не может так поступить со мной –
О чем вообще речь? Маркиз не умеет любить.
..Но как же Мари?
Несомненно, она была лучше в постели, чем я. Шлюха. Видимо, этим и заслужила.
Ненавижу. До сих пор ненавижу.
---
Поздно вечером, после выступления, решил зайти к Маркизу – фрики очень ненавязчиво попросили меня поинтересоваться у него, когда же мы, наконец, свалим из этой дыры. Цитата Гаргантюа.
Маркиз спал.
Это было странно – обычно после представления Маркиз долго курил, подсчитывал выручку – да мало ли что он делал.
Но не ложился спать.
Будто стараясь для начала очиститься.
У него хотя бы была такая возможность – я старался умывать лицо как можно реже.
Пытался носить перчатки – Маркиз запретил.
Сказал, что ему нравятся мои руки, а особенно – худые запястья.
Врал, небось – просто не хотел, чтобы еще кто-то, кроме него, ходил в перчатках.
Маркиз любит чувствовать себя уникальным.
А если не врал? Если и правда – нравятся –
\зачеркнуто\
О чем я пишу, черт побери.
В общем, я пришел, озадаченно посверлил его взглядом, не решаясь будить – вдруг еще разорется, не выспится и с утра будет злющий – или, того хуже, решит, что ему холодно, а я отличная грелка.
(Проблема в том, что в последнее время мне холодно.
Без него.)
\зачеркнуто\
Я уже собирался уходить, когда Маркиз резко проснулся и послал меня к черту.
Ну и пожалуйста.
У него на столе стояли красивые цветы.
По-настоящему красивые, а не как цирковое имущество – включая людей.
Он собирался их кому-то подарить?
Ему их кто-то подарил?
Обе версии были невозможными.
Внезапно мне захотелось его придушить.
Голыми руками.
Остановило меня только ощущение неправильности происходящего.
Потому что в этот момент я захотел его убить не из-за того, что он испортил мне жизнь.
А из чувства острой, режущей ревности.
Убивать Маркиза из ревности, будто какой-то Отелло? Чушь.
Хотя подушка на его лице смотрелась бы замечательно..
Надеюсь, завтра мы уже уедем отсюда. Здесь неуютно.
---
Маркиз продолжает меня удивлять – хотя казалось бы, пора уже привыкнуть.
В этот раз послал меня за перекисью – видно, подрался с кем-то, раз не показывал лицо.
Я возликовал – надо же, кто-то указал ему его место –
но ненадолго.
Почти сразу же разозлился – кто посмел это сделать.
Только у меня есть право на убийство Маркиза.
И на причинение ему боли.
Я даже уточнил у него, не надо ли ему чего-нибудь еще, надеясь, что он все же позволит мне обработать его травмы.
Если бы я увидел ссадины на его теле – следы от ударов – кровоподтеки –
черт, я бы, наверное, кончил себе в штаны.
Но он прогнал меня.
Опять прогнал.
Пьеро не заслуживает даже этой малости.
---
я понял господи как это глупо я же просто-напросто наркоман – да, вот так все банально
Маркиз подсадил меня на себя самого – слава богу не в прямом смысле но и того что было хватило с избытком
я начинаю забывать кем я был и как я здесь оказался это страшно это так страшно
я всегда боялся остаться один всегда всегда боялся спать в одиночестве боялся пустой постели боялся что придется остаться наедине с самим собой заглянуть в себя и понять что –
Не хочу понимать.
---
Жаннет была милой девушкой. Не сказал бы, что она чем-то отличалась от моих предыдущих пассий. Но с ней было весело.
Ей нравился мой голос, мне нравилась ее грудь. Все были счастливы.
А потом Жаннет забеременела, а я получил приглашение поехать работать в Германию – кого-то там настолько впечатлило мое исполнение арий Вагнера, что меня пожелали видеть – и слушать – в Штацопере.
Разумеется, брать ее с собой в мои планы не входило.
Я планировал уехать как можно тише, но, видимо, она все-таки что-то заметила.
И потребовала ответов.
Мы страшно поругались, я сказал ей, что не хочу ее видеть, что мне нет дела до ребенка и вообще, Жаннет, ты не хочешь сделать аборт? Я даже готов оплатить его.
Жаннет отвесила мне пощечину и убежала в слезах. Женщины.
Прошло несколько дней – я окончательно разобрался с делами, собрал все свои вещи, успел даже закатить для друзей небольшую вечеринку –
И тут появилась Жаннет.
Бледная, как сама смерть.
Это настолько контрастировало с ее обычным видом, что я даже встревожился.
– Я сделала аборт, – без предисловий начала она.
– Эээ..это здорово? – я не имел не малейшего понятия, чего она от меня хочет.
– Теперь я могу поехать с тобой?
О черт. Серьезно?
– Видишь ли, Жаннет, – я осторожно взял ее за плечи, – боюсь, что нет. Что бы ты ни сделала – нет. Все кончено. Мне жаль, – полный набор того, что я говорил остальным девушкам. Сейчас она начнет плакать, ударит меня или оттолкнет и снова убежит. Как и остальные.
– Я так и думала, – грустно сказала она.
Обняла меня за шею.
А потом я потерял сознание.
---
Очнулся я на кухне: Жаннет приволокла меня туда, по дороге пару раз приложив головой о косяки – судя по том, как она раскалывалась – и привязала к стулу.
На редкость крепко привязала, надо сказать. Вырваться не получалось.
– Я так и думала, – повторила Жаннет, присаживаясь рядом со мной на корточки. Я попытался улыбнуться.
– Солнышко, может, мы все-таки поговорим? Я понимаю, ты очень сильно обижена на меня, но –
– Я не обижена, Пьер, – она ласково погладила меня по щеке. – Все хорошо. Ты ведь никуда не едешь.
Я похолодел, запоздало осознав, что Жаннет сошла с ума.
А я связан.
А на кухне столько ножей.
– ПОМОГИ –
– Ты будешь кричать, когда я скажу, – улыбка Жаннет превратилась в оскал. Я попытался укусить ее за ладонь.
– Знаешь, Пьер, я бы хотела побыть с тобой подольше, но увы.. – она цокнула языком и поднялась, – ..дела зовут меня в Берлин. Так что не бойся. Мы быстро закончим.
– Жаннет, ты сумасшедшая дрянь! – мое терпение лопнуло. – Я предлагал и предлагаю тебе разойтись миром, черт подери! Неужели так сложно понять, что я больше не люблю тебя?!
– А ты разве когда-то любил? – тихо спросила она, отворачиваясь от плиты. В ее руках был чайник.
Только что вскипевший чайник.
– Ты всегда любил только себя, Пьеро. Только себя.
\черт, на мгновение я представил на месте Жаннет Маркиза. Почему?\
Она сделала шаг вперед.
– И свой голос.
---
Я никому об этом не рассказывал.
Не то что бы у меня была возможность.
Хаха.
А просто потому, что некому было.
Да и незачем.
Почему-то представил реакцию Маркиза на это.
Он бы помрачнел и задумался.
Может быть, сказал бы что-нибудь ехидное, чтобы разрядить атмосферу.
Может быть.
Если бы ему не было так на меня наплевать!
---
Я схожу с ума.
Перечитал вчерашнюю запись – и некоторые до.
Я серьезно хотел рассказать Маркизу о самой большой трагедии в моей жизни?
О причине, по которой я оказался в его цирке?
Маркизу?
Хаха.
Хахаха.
ХАХАХАХАХАХАХАХА
Я думал, что ломаться дальше некуда.
Ошибался.
Маркиз снова доказал мне, что я совершенно ничего не знаю.
Ни о нем, ни о себе самом.
Ха.
Ха.
Я докажу ему!
---
Из трижды зачеркнутого:
у него карие глаза светло-карие почти как у того бродячего кота которого я приютил на пару дней а потом отдал Хосе
без линз он беззащитен и этим красив
---
он так долго не звал меня к себе я схожу с ума почему
вторую ночь прокрадываюсь к двери боюсь отворить если его разбудить он страшен
---
никто не замечает моей боли
кроме вольфганга но я его знаю и потому ненавижу еще сильнее
---
никто не замечает моей боли
все меня ненавидят а я ненавижу их
---
никто не замечает моей боли
все видят лишь маску и ненависть
---
маркиз снова думает о мари снова о мари снова почему чем она была лучше меня чем чем ЧЕМ
до сих пор не могу понять спали они или нет от маркиза всего можно ожидать
---
Я понял!
Я знаю!
Давно я не был так искренне счастлив.
---
Господи, как я тебя ненавижу.
До зубовного скрежета.
До хруста костяшек.
Какое ты имел право втоптать меня в грязь?
Как ты посмел меня испортить?
Знаешь что, Маркиз?
Сначала я правда хотел убить тебя.
После каждой такой ночи – ты же тоже меня ненавидел, черт подери! Зачем это все было нужно?! – зачем тебе понадобилось меня приручать?!
после каждого выступления –
после каждого твоего ласкового слова, которое было обращено не ко мне, потому что кто я такой – всего лишь сломанная кукла, с которой так интересно играть!
Маленький, хрупкий –
незаметный Пьеро.
Я видел, как ты ходил к нему ночью – а может быть, и не только.
Я видел, как он приходил к тебе – тоже ночью.
И я не мог не заметить, что после Молизе ты избегаешь меня.
Не говоря уже об остальных фриках.
Я знаю, что ты любишь священника.
Даже если и продолжаешь лгать самому себе.
Полагаю, его смерть откроет твои слепые глаза.
Пьер.
P.S. Витраж тебе льстит.
P.P.S. Можешь не торопиться –
все равно опоздаешь.
---
Примечания:
а вы думали, чего это все так хорошо в последних частях