Нестандартный антидепрессант

Белизна. Белый, чистый потолок. И лишь только люстра на нем, которая портит весь этот скучный вид. Уже, наверное, больше половины дня прошло, а я все еще валяюсь в кровати. С тех пор как я проснулся, а точнее, с тех пор, как меня разбудил будильник, я несильно-то и сдвинулся с места. Уже как около недели меня одолевает сильная депрессия. Я совсем ничего не могу. Совсем. За что бы ни брался, все идет не так. Может, все потому, что брат, с которым я живу, уехал? Нет. Причина не в этом. Подобное настроение было и тогда, когда брат был со мной. Я не знаю, с чего все началось. С того, что я разбил любимую чашку? С того, что умер наш с братом попугай? А может, со всего разом? Или я просто устал. От всего. И хотя я был более-менее счастлив и доволен своим положением в жизни, в уголках моих глаз и ниже, сейчас остались шершавые следы от засохших слез. Я просто лежал и беззвучно плакал, перебирая все плохое, что произошло за последние месяцы. Самое важное для меня и не очень. В тот момент меня могло добить что угодно. Даже самая крохотная мелочь. Глубоко вздохнув, я решил собраться. Конечно же, не вышло. Та порция энергии, что легко пришла ко мне вместе с глубоким вдохом так же легко улетучилась при выдохе. И я вновь не сдвинулся с места. А может быть… Конечно, у брата важные дела, я знаю. Но, может быть… Мог бы он приехать? За эти несколько дней я ужасно соскучился по нему, а мое «отличное» настроение только ниже упало в бездну отчаяния. Не став долго раздумывать над такой мелочью, я повернулся со спины на бок и дотянулся до тумбочки, где, рядом с таким ненавистным мне будильником лежал телефон. Пара движений, разблокировка, пропускаю мимо глаз кнопку вызова. Пишу сообщение. «Доброе утро. Ты очень занят сегодня?..» Отправляю его с большой надеждой, но потом слегка удивляюсь. Все же, я был прав. Уже почти двенадцать. Вот вам и доброго утречка. Еще давно, мой брат, в самом детстве, потерял голос. Он не стал от этого менее любимым или более глупым. Просто… Стало меньше возможностей. Для него, и, иногда, окружающих. Пришлось сразу же учить язык жестов. До чего он ему трудно дался тогда. Я помню это время так, будто это было только вчера. Братец все время плакал, стараясь произнести хоть что-нибудь, вновь и вновь, но ничего не выходило. Это было очень тяжелое время для брата, для меня и для родителей. Когда плакал брат… Мое сердце будто раскалывалось на множество мелких кусочков. Я ясно чувствовал его боль, а вскоре, и отсутствие надежды. Будто эти чувства были мои. Я плакал вместе с ним. И это было неудивительно — близнецы всегда очень чувствительны друг к другу. Ответ не заставил себя долго ждать. «Добрый день, соня. Я почти закончил, почему ты спрашиваешь?» А ведь врет. Наверняка врет и у него еще по горло дел. Верно. Ведь если бы он сказал правду, я бы не написал следующего: «Мне очень плохо. Ты можешь приехать?» Я вновь вздохнул, откидывая телефон на постель и вновь поворачиваясь на спину. Слабость охватила моё тело. Апатия. Вот так бы и лежал. Честное слово, я ни-че-го не хочу, даже есть. А ведь в холодильнике меня ждет-не дождется мое любимое блюдо… Но сейчас… Я бы и не стал шевелиться. Только бы закрыл глаза и все. Если бы не вновь прозвучавшее оповещение о сообщении. «Плохо? Что такое?» А следом еще одно, не успел я даже написать ответ. «Что случилось? Ответь!» «Тише. Не волнуйся. Мне… Морально плохо» Мы с братом очень близки, я уже упоминал это. Даже слишком близки, для братьев. А потому всегда заботимся и волнуемся друг о друге. Иногда даже, как сейчас, не там, где нужно. «Жди» — прочитав это сообщение, я мысленно улыбнулся. Провалявшись так еще неопределенное количество времени, я сел. Покрывало, коим я был накрыт, сразу же скатилось с тела вниз, ближе к поясу. Я лениво дотянулся до рубашки, что валялась на полу. Почти слез при этом с кровати, вниз головой. Это уж лучше, чем нормально сесть и одеться. Уже сидя на полу, с одетой рубашкой, я стал искать шорты. А когда отыскал, надел и их. И тут раздался звонок в дверь. Так быстро? Или я столько пролежал в кровати? Ну, братец, даешь… По пути застегивая последние пуговицы на рубашке, я раскрыл дверь. Пришел. Помахав мне рукой в знак приветствия, он вошел внутрь, прикрывая дверь. Все так тихо. Как и обычно. А далее… Я удивился, я не ожидал, а потому не стал брыкаться. Он подхватил меня одной рукой за талию, а другой взял мою руку. Он же не собирается?.. Он прекрасно знает, что я вовсе не умею танцевать! Подобные действия заставили мои щеки вспыхнуть. Но его это не остановило. Лишь улыбнувшись, так хитро, но при этом так нежно, он стал кружить меня. Я с трудом успел положить свободную руку на его плечо. Признаюсь, дальше ощущения были неописуемыми. Я никогда такого не чувствовал. Я не знал движений, я не слышал музыки, но несмотря на это все… Я знал, что делать. Мы просто вертелись, кружись, не обращая внимания на хлам, что валялся на полу, не боясь врезаться ненароком в тумбу. Мы просто танцевали, не наступая на собственные ноги, как это бывало обычно. Мы просто наслаждались глазами друг друга, мы тонули в своих же движениях. В один момент мне даже почудилось, будто мы оказались на каком-то чудном балу. Будто это и не моя маленькая конура вовсе. Будто он и я кружимся среди множества других, танцующих пар. Я не знаю, что это было. Не знаю. Но я еще никогда не чувствовал себя так удовлетворенно и спокойно. Тогда меня перестали волновать все проблемы, о которых я волновался еще менее часа назад. Я просто забыл все. И кружился, доверяя ему… «У тебя такой беспорядок» — улыбнулся брат, показывая руками слова. Я даже засмущался немного. После того, как брат побыл со мной, мне стало значительно лучше, и теперь я понимал: такой бардак — это совсем неприемлемо. Но мы же братья. Он видел и не такое, он знает всего меня. — Ты же видел, у меня не было наст… Я на мгновение замер и тихо, словно боясь отпугнуть, выдохнул брату в губы, когда тот еле заметно коснулся ими моих. «Ну что ж, у меня еще, если честно, есть дела» — он улыбнулся, отстраняясь, и только потом показывая это предложение. Я кивнул, прикрывая за ним дверь, после того как он ушел, несколько раз обернувшись. И решил убраться.