Записки неудачника

"Эти плохие комментарии. Такие как «я ненавижу его», были записаны всего за пять секунд, но я думаю о них через пять часов, даже через пять дней." Ким Намджун.

— Можно задать любопытный вопрос? — покосившись на меня, неожиданно промолвил Итачи, я с недоумением глянула на него и молча кивнула. — Какой была твоя первая жизнь? — он слегка сощурился от яркого солнца, а мы шли среди полей, по ровной дороге... медленно и не спешно, и все вокруг было таким... умиротворенным. — О... — от подобного вопроса я замялась, почесав щеку с соответствующим выражением растерянности на лице, — наверное... не такую уж плохую, но я так ничего не сумела добиться. Я умерла слишком рано. — Я произнесла это с легкой кривой улыбкой, вопреки собственным же ожиданиям, наполненной горечью... " — Вот тебе деньги, купи домой продуктов, — протянув руку через спущенное окно машины сказал папа, я кивнула, послушно хватая деньги и, просто уже бросив на них взгляд, можно было определить, что если тратить их по минимуму, то этих денег хватит на неделю нашего проживания. — Скажешь маман, что я в командировке? — Она опять будет просить с тобой поговорить... — внутренне недовольная его желанием, в очередной раз попытка свалить все на меня, пробормотала я. — Скажи, что я сменил номер и пока не захожу в интернет. Если что, звони. — я кивнула, а спустя минуту папа уже медленно выезжал из нашего двора. На заднем сидении через окно я разглядела его беременную жену и молча проводила их взглядом... Дома меня встретила как всегда эта мрачная аура. Мать всё также сидела в одиночестве на кухне и курила одну пачку за другой. Я скинула грязные сапоги, даже не помыслив о том чтобы почистив их, аккуратно выложить. Меня за это, на тот момент, не упрекали. На улице был, кажется, конец октября. В тот день пошел сильный снег и я успела только порадоваться тому, что именно в этот день решила вырядиться как капуста. Дома было ужасно холодно. Почти круглосуточно подключенная печка была поставлена перед диваном, на котором я обычно сплю, но этот холод, идущий с балкона, все равно все портил. Летом родня затеяла ремонт на кухне, но так не поставила окна. Денег не хватило. От того в доме зимой нам было тяжело. — "А в это время отец жил в тепле под боком своей женушки!" — вы подумаете, что я была зла на него, но.. удивительно, что я не упрекала его за его желание свалить из этого дома. Мать сидела на кухне до самой ночи. Я, честно, не помню, но кажется, она даже не обратила внимание на мое присутствие. На самом деле, это я активно игнорировала ее, вела себя так, будто не вижу ее, даже никогда в лицо ей не смотрела во время разговора. Стоило мне переодеться, я тут же завалилась на свой диван, укутываясь в одеяло и, включив ютуб, поставила очередную серию Наруто. Или тогда я уже смотрела Реборн..? "Аниме... было моим спасением". Сколько нас таких, на самом деле? Живущие в нестабильной обстановке, или со своими личностными проблемами, или слабыми попытками абстрагироваться от реальности, путем погружения в эти "мультфильмы"? Пока окружающие смеются над тобой, над тем, что ты такой взрослый, а смотришь такую хуйню... Но никто никогда не может знать наверняка отчего этот подросток увлекается аниме? От того, что ему действительно просто нечем заняться, или от того, что уже тошнит от жизни, а атмосфера, а иногда и надежда, которую дарят нам такие герои как Наруто, дарят нам облегчение? Под вечер мать уже начала разговаривать, много и без остановки, и даже тогда я проявила флегматизм, молча заткнув уши наушниками. Разговаривала она не со мной... В какой-то момент захотелось кушать, и я подняла свою задницу, нехотя, но начиная готовить. Голос ее тут же стих, но, словно призрак, она просто сидела на стуле, смотря куда-то в окно и не оборачиваясь на меня. Я оглядела полупустой холодильник, нашарив глазами в самом конце мешок картошки, что я сама сегодня притащила домой и принялась накалять сковороду. — Дочка, — на самом же деле она назвала меня по имени тогда, но я уже не хочу вспоминать ни как меня звали, ни свое лицо. — одолжи немного денег... — У меня нет денег, — деланно небрежно оборонила я, почти невесомо заскользив глазами в ее сторону, но ни на секунду не останавливая свое внимание на ее фигуре. Я... ее боялась. И своим деланным безразличием, мысли "Почему я тогда вела себя так?", приводили только к тому, что это был своеобразный "защитный механизм". — Постарайся... Может, у тебя найдется? — Нет у меня денег, бабушка ничего не оставила. — Дай. Мне. Денег. Я замерла, ощутимо погрубевший тон действовал на меня пугающе. Стиснув зубы, все-таки отложила чистку картошки от кожуры, помыла руки холодной водой, от чего вечно ходила с потрескавшейся и почти кровоточащей кожей на ладонях, и подошла к карманам своей куртки, почти дрожащими от злости пальцами принимаясь в них копаться. Я прекрасно знала, что деньги у меня в третьем кармашке, который на внутренней стороне груди. Денег давать не хотелось, но ощущая сверлящий взгляд на своем затылке я подумала, что не стоит ее злить. Начала судорожно пытаться вытащить самую маленькую купюру, при этом стараясь скрыть от нее общую сумму денег, что у меня были с собой. Они нужны на более важные вещи, нежели эти ваши сраные сигареты! — Аха, деньги-то у тебя есть! Прячешь от родной матери. — торжествующе-раздражающе закончила женщина и тут же накинула поверх своей повседневной одежды куртку и ушла в магазин в десять часов ночи. Мне оставалось вздохнуть и продолжить готовить... Очень рано утром я проснулась от того, что мать орет на каких-то прохожих через окно, и снова заснула. В следующий раз я проснулась в восемь утра и прямо передо мной эта женщина ковырялась в моих карманах, очевидно, ища мою заначку, после чего я подала голос охрипшим тоном: — Что ты ищешь? Она вздрогнула и развернулась ко мне боком, пряча ладонь, которую и не подумала высовывать: — Ничего, — сказала она и с секундным запозданием и ушла, так и не добравшись до денег. Опять кончились сигареты. Я посмотрела на часы и увидела "8:16", после чего со вздохом уронила голову обратно. Я проспала школу. Мне... было четырнадцать. И я жила со своей сумасшедшей матерью, что периодически переставала пить лекарства и начинала чудить. Иногда она несправедливо обвиняла меня во всех грехах, но я уже не помню, применяла ли она ко мне насилие. Но очевидно применяла, раз я до сих пор боюсь агрессивных людей. Я жила с ней одна и практически взяла на себя роль"старшего", заботясь о себе сама, ее я пыталась игнорировать, хотя деньги, которые папа передавал, пыталась тратить осторожно и только на необходимое. Эти обстоятельства заставили меня рано повзрослеть, и в те годы, когда мне было четырнадцать-пятнадцать лет, я вела себя ужасно серьезно. Не знаю уж, как жизнь провернула такой фортель, но в итоге... я выросла девушкой, с поведением как у сущего ребенка. Я до сих пор ненавижу, когда мне говорят что надо вести себя более "взросло". Была я там, в этот "взрослом"... и меня тошнит от этого. Отец спихнул на меня мою мать, повторяя об этом факте нашего родства, мол я должна о ней заботиться и проявлять понимание, ведь она моя мать, а сам заделал ребенка девушке, которая была старше меня на восемь лет и "создал с ней семью". А в один день просто молча собрал свои вещи и не объяснил, куда он уходит... А я даже не задавала вопросов. В то время мне было абсолютно на все наплевать. Я... ни разу не ткнула в него этим в лицо, но в глубине души ненавидела обоих своих родителей. И его — за то, что он спихнул на меня, — беззащитную девочку, — психически нестабильную мать. А еще, как ребенок своих родителей, я была необратимо ранена их безразличием (может, поэтому я отвечала окружающему миру тем же). Поэтому больше всего на свете... я мечтала о том чтобы обо мне заботились." — Честно говоря... наш мозг стирает наши плохие воспоминания, от того спустя время нам кажется, что раньше было лучше, будто бы раньше не было проблем. И я правда уже много чего не помню, но некоторые вещи не забыть, даже если ты сильно об этом мечтаешь. Так ведь всегда бывает? — с горечью, явственно отпечатавшимися в этот миг на моем лице, каким-то охрипшим голосом произнесла я, сощурив глаза и глядя на медленно проплывающие кучерявые облака. Клочки неба... солнце, что иногда выглядывало из-за тучек, и мы, два маленьких человечка на этом земном шаре, медленно идущие куда-то, своей дорогой. Сколько нас таких..? Жизнь — это спираль... и все мы живем для того, чтобы преодолевать свои трудности, преодолевать, чтобы становится лучше. Никакая жизнь — это не борьба, и не важно, что тебя тревожит... Ведь нас таких много. Много... Семью миллиардами огней... — То, о чем ты бы предпочёл забыть, будет маячить перед твоими глазами и мучить. И у тебя остается только два выбора: принять это и жить дальше, или продолжать держать это у себя и терзать свое сердце бессмысленными обидами. Иногда мне кажется, что я приняла это... — произнесла я, и в этот момент подул ветер. Пряди волос подхватил поток воздуха и они слабо заколыхались, преграждая обзор. Я слабо подхватила их пальцами заводя за ухо. В этот миг Итачи посмотрел на меня, и я наконец докончила свою мысль: — Но по ночам эти воспоминания приходят ко мне снова и снова и, прокручивая их у себя в голове... Я понимаю, что в итоге так и не сделала хотя бы одного шага вперед.