Уродец

Син смотрит на него своими мутными уставшими глазами. Из разбитой губы продолжает течь кровь. Но тому будто всё равно, что она испачкает его единственную толстовку. Рики сжимает и разжимает кулаки. Не зная, что ещё сделать. Чёртов уродец. Зачем ты появился на этом свете, а уже после и в моей жизни? Для чего? Личное проклятье? Ха. Нет. Лишь жвачка, что прилипла к подошве ботинка. Вот, как он поначалу охарактеризовал этого Квазимодо. Но чем дальше он продолжал двигаться, тем сильнее ощущал, как жвачка превращается в острый булыжник. Однажды ты поклялся своей суке в любви до смерти, но её это не впечатлило. И Рики тоже. Даже когда этот отброс стоял на коленях в каком-то грязном переулке и отсасывал. Старательно так. Словно послушная девочка. И всё было бы прекрасно, если Рики в последний момент не решился посмотреть вниз. Говорят, глаза - зеркало души. Но смотря на тебя, я вижу кривое зеркало. Глаза. Они словно были застелены пеленой. И это делало их скорее стеклянными, чем темными. Как у рыбы, которая лежит под грудой льда на прилавке. Но Рики решил не делать на этом акцент и продолжив толкаться в горячий рот, вскоре кончил. Син резко отстранился и попытался сплюнуть, но Рики успел ухватить его за крысиный хвостик. - Глотай, - приказал он, надавливая на челюсть. - Это тебе не зубная паста, которой ты чистишь свои кривые зубы. Ну! Легкий хлопок по щеке и Син послушно сглатывает, устремив глаза вниз - на грязный, оплёванный асфальт. - Умница, - смеясь похвалил его Рики. И застегнув штаны, потянулся к заднему карману. - А вот и твоя награда, - вытащив купюру в 500 рублей, он кинул её в капюшон потертой толстовки и с довольной ухмылкой на губах побрёл к выходу из темного закоулка. Син не шевельнулся. И однажды ты пошёл к доктору и спросил: «Когда я излечусь и смогу наслаждаться своей жизнью?» Он сквозь смех тебе ответил: «Когда рак на горе свиснет» Рики буквально трясёт от злости. Руки измазаны в чужой крови, но это не приносит облегчения. Он не чувствует себя победителем. Лишь жалким насильником, что пытается отнять душу у несчастной жертвы. Син молчаливо сидит в холодной луже и смотрит на него. Мертвыми, сука, глазами! Он даже не сопротивляется, когда Рики хватает его за рванный ворот, надоевшей уже всем, толстовки, чтобы снова ударить. Но ничего не происходит. Нет. Так же гудят машины, куда-то бегут люди, разводятся мосты. Вроде всё идёт своим чередом. Но... Рики внимательно вглядывается в каждую гематому, царапину на сером, осунувшемся лице. Ждёт, когда уродец хоть как-нибудь отреагирует на близость. Но ничего. Совершенно ничего. И Рики вновь врывается. Он швыряет его об стену, пинает ногами, забываясь, бьет по голове, что-то кричит и лишь с опозданием приходит в себя. - Блять, - он буквально падает на колени и пытается поднять неподвижное тело. - Эй. Приди в себя, - тормошит, даёт легкие пощечины, чтобы привести парня в чувства. Но ничего не помогает. Рики чувствует, как страх сковывает его - чужой рак щекочет ебальник клешнями. Дрожащей рукой тянется к карману куртки, чтобы достать телефон. Сенсор не реагирует на мокрые пальцы. Рики пытается заглушить собственную истерику и упорно продолжает терзать несчастный мобильник, пока тот, наконец, не поддаётся. Код города и две злосчастные цифры - 03. Слишком долгие гудки и долгожданный женский голос на том конце провода. - Служба скорой помощи. Оператор Татьяна. Слушаю. - У нас тут... - Алло? Рики еле собирает мысли в кучу. - Нападение. Человек без сознания. Скорее приезжайте. - Пожалуйста, назовите адрес. Он что-то тараторит в трубку, после чего ему говорят, что скорая прибудет минут через двадцать и отключаются. Двадцать грёбанных минут! Для него это целая вечность. Своеобразный приговор. Но Рики лишь поудобней перехватывает тело своего... Оппонента? Любовника? Сейчас это не столь важно. Главное, чтобы этот идиот остался живым. И я запрыгну с тобой в медицинский ВАЗ, с криками:"Он был мне как брат". И доеду до больницы прям. И не успеют приехать в один миг туда ни семья, ни твои друзья. И в последние секунды рядом с твоей постелью буду лишь я один стоять.