Юбки

Маринетт терпеть не могла юбки. Нет, вы не подумайте неправильно. Придумывать новые дизайны, вырисовывая линию за линией в скетчбуке. Покупать целый ворох разнообразных тканей — от воздушной и невесомой органзы до тяжелого и благородного бархата. А потом всё свое свободное время кроить, вырезать, строчить на громко стрекочущей швейной машинке, расшивать податливую ткань разноцветными нитками, сверкающими бусинами и пайетками… Маринетт обожала это. Маринетт жила этим. Маринетт терпеть не могла носить юбки. Ещё с самого детства у нее была взаимная нелюбовь с этим предметом гардероба. Когда Маринетт было 3, она постоянно путалась и пачкала подолы надоедливых юбок, которые мама постоянно надевала на неё. Когда Маринетт было 5, «неудобная одежда», именуемая юбкой, постоянно рвалась и задиралась — это сказывалась непоседливость и шаловливость девчушки, мешая малышке бегать и лазать. Отчего она возмущенно топала ножкой и капризно надувала губки, когда мама в очередной раз предлагала надеть юбку. Когда Маринетт было 7, и когда она пошла в начальную школу, то была неприятно удивлена наличием обязательной общей школьной формой, а точнее отдельным её элементом — юбкой. Только после ежедневных мучений, конфликтов и «войн» со школьной юбкой, её личный ад, который, по нескромному мнению Маринетт, длился бесконечно долго — целых 5 лет, наконец, закончился. Её успешно перевели в коллеж, где форма одежды была неформальной, то бишь свободной. И Маринетт, наконец, вздохнула с облегчением. Мама больше не навязывает свой вкус, лишь иногда возмущается по поводу того, что Маринетт скрывает свою женственность под джинсами/брюками/бриджами и так далее, на что девушка лишь фыркает и раздраженно закатывает глаза. А зачем её показывать, женственность эту? Да и главное, кому? Однако все изменилось, когда в пятом классе в коллеж пришла её зеленоглазая одержимость по имени Адриан Агрест. *** С его приходом все изменилось. Маринетт ужасно хотелось показать ему, этому золотому мальчику, какая она красивая, чтобы он, наконец, обратил на неё свое внимание. Однако каждый раз, когда Маринетт выуживала одну из юбок, пылящихся в её платяном шкафу, она сталкивалась с неразрешимой, как ей казалось проблемой. Её преследовала терзающая мысль: «А вдруг я буду выглядеть толстой/глупой/некрасивой?» И эта мысль заставляла её в ту же секунду убирать вещь обратно в шкаф. И от этого неприязнь Маринетт к юбкам увеличивалась в разы. *** «Юбконенавистница» — таким почетным званием нарекла подругу Алья, усмехаясь себе под нос после выслушивания душераздирающей истории под названием «Отношения Маринетт и юбки». На что сама «юбконенавистница» обижено надувала губы. А когда Алья, шутя, предлагала девушке надеть юбку, Маринетт бросала на лучшую подругу убийственные взгляды и устало вздыхала. Пока однажды одно-единственное предложение не перевернуло все с ног на голову. *** Однажды, когда после долгих упрашиваний, уговоров, угроз, и даже шантажа Маринетт отказалась надеть юбку на поход в кино с Нино и Адрианом, Алья вышла из себя. И, прищурившись, сказала, что когда-нибудь она заставит Маринетт надеть юбку. Чего бы ей это не стоило. Маринетт лишь усмехнулась: — Хотела бы я на это посмотреть. Случай исполнить свою угрозу представился Алье довольно скоро. В тот злосчастный для Маринетт понедельник учитель физкультуры для девочек заболела, и их оставили в классе и сказали готовиться к следующему уроку. Без присмотра, что было очень опрометчиво со стороны учителей. Конечно, никто из них не собирался ничего делать. Безобидные сначала девичьи разговоры постепенно и незаметно переросли в «Правду или Действие». И когда Маринетт надоело выдавать свои сокровенные тайны, она на свой страх и риск выбрала "действие". И наблюдая, как в ореховых глазах лучшей подруги начинают плясать бесенята, Маринетт запоздало поняла, что злосчастное «действие» сорвалось с её языка ой как зря. Но отступать было некуда. Маринетт морально готовилась к самому худшему. Может, Алья скажет ей повторить подвиг Аликс и пробежаться по коридору голышом. Или подруга, как неугомонная сваха, заставит её пойти к мальчикам и на глазах у всех поцеловать Адриана… От одной мысли о том, что может придумать блоггерша, хотелось спрятаться под одеяло и тихо буркнуть из своего убежища, как в детстве: «Я в домике». Только сейчас это вряд ли сработает. Но Алья не была бы Альей, если бы не придумала желание поизощреннее. Такой подставы она от своей лучшей подруги ну никак не ожидала. — Ты будешь носить юбки, и переодеваться, пока мне не понравится. И отказы не принимаются, Маринетт Дюпен-Чен. Можешь начать завтра. Слова Альи прозвучали, как приговор. «Она, что, издевается?!» Челюсть Маринетт поцеловалась с полом, а глаза распахнулись в неподдельном изумлении. Да, по подлости Алья однозначно обогнала Хищную Моль. Даже фору дала. Весь оставшийся день Маринетт ходила за подругой хвостиком, и канючила, и умоляла, и ныла, и что только не делала, чтобы Алья смиловалась над ней. Но подруга оставалась непреклонна и лишь посмеивалась над попытками синеволосой повлиять на её решение. Когда уроки закончились, блоггерша наигранно сочувственно похлопала девушку по плечу, и напоследок бросила: «Жду тебя завтра в юбке, подруга!» Маринетт застонала в ответ. Зная Алью, её ждет «прекрасная» неделя-другая в компании юбок. Блеск. *** Вторник. Маринетт сидела перед шкафом, сложив ноги по-турецки, и в тысячный раз перебирала в голове образы, в состав которых входит юбка. Однако в её голове билась лишь одна мысль: за что ей всё это?! Наконец, оставив бесполезное занятие придумать, в чем пойти, девушка методом «тыка» выудила из платяного шкафа первую попавшуюся вещь, которой оказалась летящая голубая «юбка в пол». Маринетт довольно улыбнулась — самое то. Она закрывала всё, что нужно было закрыть, и в то же время «подчеркивала её женственность». Подобрав к юбке (читать «маленькому голубому ужасу») подходящий верх, Маринетт с грустным вздохом направилась в ванную. «Надеюсь, Алья будет счастлива, увидев меня в этом, и отменит её глупое желание. И надеюсь, что никто не пострадает сегодня из-за меня. В особенности я сама». Однако, несмотря на все свои старания, Маринетт удостоилась лишь ленивым Альиным «Ты как монашка», что заставило её прийти в абсолютное замешательство, а после объяснения подруги, что это, мол, не юбка, а монашеская ряса, раздраженно топнуть ножкой в балетке и насупиться. Весь день Маринетт прошёл коту под хвост. Как она и ожидала, с самого утра эта летящая голубая кОтострофа на ней сделала свое черное дело и доставила девушке вагон и маленькую тележку неприятностей. За какие-то полдня Маринетт побила собственный рекорд неуклюжестей: даже за месяц она не падала, не спотыкалась и запиналась так много, как за сегодня. Мало того, девушка пару раз врезалась в Адриана, отчего все уроки сидела с пунцового цвета щеками и лишь отмахивалась от доставучей подруги, двусмысленно играющей бровями. Хлоя с её ехидными замечаниями тоже не прибавила Маринетт хорошего настроения. Надувшись на весь мир вообще, на юбки в частности, и на Алью с её дурацкими желаниями лично, Мари даже не заметила, как выходя из школы, Адриан проводил её заинтересованным взглядом. *** Среда. Напоследок услышав Альино пожелание «покороче бы», Маринетт поплелась домой, желая лишь одного: поскорее снять это исчадие ада, именуемое юбкой и забыть об этом кошмаре хоть на вечер. Стянув с бёдер надоевший предмет гардероба, Маринетт влезла в любимые розовые бриджи и вновь почувствовала себя в своей тарелке. Только вот настроение все равно оставалось на отметке «хуже некуда». Девушка с разбега плюхнулась на кровать, и, зарывшись лицом в подушку, и поддавшись коктейлю усталости и раздражения, текущему в её венах, заснула. И это было ой как зря. Потому что на следующий день пробуждение было не самым приятным. Потому что Маринетт не сделала ничего, начиная от уроков и заканчивая выбором наряда, необдуманно бухнувшись спать сразу после школы. И теперь ей это, конечно же, аукнулось. (Зато она впервые за месяц выспалась.) Сметая все на своем пути, цунами Маринетт одной рукой разбирала и заново собирала портфель, а другой копалась в шкафу, пытаясь найти хоть что-то, подходящее по критериям «что-то-покороче-чем-монашеская-ряса» и «что-то-подлиннее-чем-её-шорты-и-прикрывающее-пятую-точку». Тикки летала по комнате своей подопечной, восхищаясь её способности делать несколько дел одновременно. Особенно, если эта способность сочеталась в характере девушки с её супернеуклюжестью и мегарассеянностью. За считанные минуты до звонка Маринетт, запинаясь на каждом шагу, уже летела в школу, а её лиловая юбка миди, развеваясь и хлопая складками по ногам, мешала девушке по-человечески передвигаться. Однако Маринетт оптимистично убеждала себя в том, что она, чудесная Ледибаг, едавшая злодеев и опасности на завтрак, обед и ужин, уж точно справится с какой-то там юбкой. Сие мысли настолько заняли бедную головку юной супергероини, что она, стукнувшись лбом, на полном ходу влетела в предмет её обожания — Адриана Агреста. Последний от неожиданности приобнял девушку за талию, не давая ни ей, ни себе упасть. Маринетт, уткнувшись носом парню своей мечты куда-то в ключицы, тщетно пыталась вернуть нормальный цвет щекам, возвратить на должное место сбежавший мозг и утихомирить пулемётно-быстрый стук собственного сердца. — Маринетт, ты в порядке? Девушка очнулась от звука голоса Адриана и, помотав головой, вырвалась из кольца его рук, скороговоркой пробормотала «Прости-я-не-хотела-мне-пора-я-пойду-пока», и уже собралась рвать когти от собственного смущения и этой нелепой ситуации в целом, как Агрест мягко схватил её за локоть, пресекая её трусливую попытку к бегству. — Мари, мы в одном классе учимся. Нам в одну сторону. Так, может, вместе пойдем? — как бы невзначай напомнил юноша, а Маринетт мгновенно почувствовала, как к пунцовым щекам присоединяются ещё и предатели-уши. Смущённая донельзя, она буркнула «Хорошо» и поплелась рядом с Адрианом с видом, будто её ведут на эшафот. Всю дорогу до нужной аудитории оба молчали. И все бы было хорошо, когда за десяток шагов до кабинета с языка Агреста сорвались три слова, которые заставили мир Маринетт перевернуться. И ей понадобилось целых три урока после сего, чтобы переварить и усвоить эти жалкие три словечка. Всего три слова. А какая реакция. — Ты красивая, Маринетт. Маринетт никогда не думала, что можно смутиться настолько сильно. Она метнула на одноклассника быстрый взгляд, но столкнувшись с обезоруживающей улыбкой и неземным сиянием изумрудных глаз, мгновенно стушевалась и, пискнув «Спасибо», пулей преодолела расстояние в десять шагов, и только в классе, плюхнувшись на стул рядом с Альей, она вспомнила, что нужно дышать. «Вдох-выдох, Маринетт. Ничего особенного. Просто парень твоей мечты назвал тебя красивой. К-р-а-с-и-в-о-й. О мой Бог. Только не забывай дышать, Мари, а то Париж спасать будет некому». Маринетт вернулась в реальность только при помощи Альи, локоть которой ощутимо врезался ей в бок, а перед носом приземлилась записка. «Юбка, конечно, ничего, и уже, не монашеское одеяние, но у нас не карнавал 70-х, дорогая» Маринетт закатила глаза и быстро начиркала короткий вопрос: «И что не так?» Ответом ей была уже знакомая фраза. «Покороче бы» И рядом был пририсован хитро подмигивающий смайлик. Иногда Маринетт просто ненавидит свою лучшую подругу. *** Четверг. Эту ночь Маринетт провела, прокручивая в голове тот самый момент, когда Адриан сказал, что она красивая. Адриан Агрест, её невероятная мечта, золотой мальчик, которому она пытается уже год признаться в своих теплых чувствах, сказал ей, маленькой, растрепанной, неуклюжей, в глупой лиловой юбке, похожей на колокол, что она красивая. Каких только мыслей не было в голове девушки в ту ночь: и о будущей свадьбе, и об Эмме, Льюисе и Хьюго, и о том, как они с Адрианом будут хорошо жить.… А иногда в её голове проскальзывала такая навязчивая мыслишка, что, наверное, все дело… в юбке? «Да нет, бред какой-то», — говорила себе Маринетт и возвращалась к мечтам. А когда будильник показывал 7.40, Маринетт решила, что пора отрывать тело от теплой постельки, идти выбирать гардероб на сегодня и скрывать следы бессонной ночи. Алья требовала надеть юбку короче, но Маринетт казалось, что будь юбка еще короче — и это уже граничило бы с вульгарностью. «Куда уже короче? Предыдущая, вон, ниже колена всего на десять сантиметров была». Но с обреченным вздохом вспомнив условия, которые перед ней поставила её лучшая подруга, Маринетт покопалась в шкафу и вытянула из Нарнии своего гардероба чёрную юбку-солнце до колена. «Ну, Алья, если уж эта юбка тебе не угодит, то спору — конец». Так сказала себе Маринетт, застегивая молнию на юбке и заправляя внутрь рубашку без рукавов. Когда сонная Маринетт выползла на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь бодрящее, проходившая мимо мама как бы невзначай спросила: — У нас сегодня праздник, милая? Девушка громко бренчала ложкой, размешивая сахар в кружке, и не расслышав вопроса то ли из-за шума, то ли из-за жуткого желания прилечь и поспать хоть минутку, невпопад ответила. — Спала. Сабина лишь понимающе улыбнулась — ей не впервой видеть свою дочурку, засыпающую прямо за завтраком. Пожелав Маринетт удачи в школе, она вручила девушке портфель и перекус и поцеловала в лоб свое дорогое чадо. Маринетт, более-менее проснувшись после спасительной дозы кофеина, бодро пожелала маме удачного дня, и направилась в школу. Но, как только она вышла на улицу, она пожалела о выборе своей одежды, по меньшей мере, тысячу раз. Потому что она чувствовала себя так, будто на неё направлены тысячи прожекторов и фотокамер. И она без своего ало-черного костюма чувствовала себя очень и очень неуютно. Пробежав весь путь от дома до школы, уткнувшись взглядом в асфальт, у входа в коллеж она врезалась в Алью, которая придирчиво осмотрела её с головы до пят, а потом с важным видом вынесла вердикт: — Ты, конечно, делаешь успехи, но длина все ещё слишком консервативна. Ещё бы сантиметров десять короче — и я уступлю. — ДЕСЯТЬ САНТИМЕТРОВ?! — Взревела Маринетт, но как только заметила двадцать пар глаз, обращенных на их неразлучную парочку, схватила подругу за руку и, затолкав сопротивляющуюся Алью в женский туалет, начала высказывать ей все, что думает о ней, юбках, и этом злосчастном желании. — Алья, какие еще десять сантиметров, ты что?! Смотри, десять сантиметров — это моя ладонь! Ты предлагаешь мне укоротить юбку на целую ладонь! Это же дикость! У меня даже юбки такой нет! Да и такая длина напрямую граничит с вульгарностью! ОНАЖЕНИЧЕГОПРИКРЫВАТЬНЕБУДЕТАЛЬЯСЖАЛЬСЯНАДОМНОЙЯЖЕСОСТЫДАСГОРЮ!!! Выслушав всю эту тираду, не впечатленная «взрывом» подруги Алья с легкой ухмылкой на губах ответила: — Ну, нет уж, дудки. И мини — это нормальная длина. Да и ты проиграла, поэтому никаких поблажек тебе. Надень юбку — и тогда я с радостью отстану. И напоследок, ставя жирную точку в их диалоге, тоном эксперта заявила: — И ты путаешь вульгарность с сексуальностью, дорогуша. Угнетенная Маринетт буркнула вслед уходящей подруге: — Не мудрено, раз между ними такая тонкая грань. Весь день Маринетт ходила как в воду опущенная. На уроках сидела как в воду опущенная, ела, разговаривала, все делала так, что напоминала зомби (чему способствовали синяки под глазами, от рождения бледный цвет кожи, отсутствие настроения и желания с кем-либо вступать в социальное взаимодействие). И вы не подумайте, это всё потому что она спать хочет, а не потому что Алья с её дурацкими желаниями и юбками сводит её с ума. А ехидный комментарий Хлои добил её окончательно. Первая красавица школы, грациозно покачивая бедрами, подплыла к её парте и насмешливо пропела елейным голоском, полным язвительных ноток: — Гляньте-ка на малышку Маринетт. Пытается выделиться, меняет наряды каждый день. Только вот ничего у тебя не выйдет. Адрианчик никогда не обратит на тебя внимания, потому что он — мой. Не успела Маринетт раскрыть рот, чтобы выплюнуть что-нибудь не менее колкое в ответ, как её успешно перебили: — А, может, ты ей просто завидуешь, Хлоя? Звуки голоса, произнесшего эту реплику, подействовали на девушку, как ушат ледяной воды. Васильковые глаза немедленно распахнулись и уставились на вошедшего в класс Адриана. Его брови были сведены к переносице, изумрудные глаза, которым она была готова петь хвалебные оды днем и ночью, сощурились, а губы были сомкнуты в тонкую линию. Он был недоволен. Нет. Раздражен. Нет. Зол. Маринетт была готова поклясться своими серёжками, швейной машинкой и всеми плакатами в своей комнате, что никогда не видела его таким. А пока она усиленно пыталась заставить свой мозг переварить информацию, любовь-всей-её-жизни добавил: — И я не твой Адрианчик. А потом, как ни в чем не бывало, прошествовал к своему месту, и, не забыв мило улыбнутся и пожелать доброго утра Алье и Маринетт, сел за парту. И весело подмигнул ей, Маринетт, которая сидела и смотрела на него, расплывшись в глупой улыбке. Челюсть Хлои плавно упала на пол. Ровно, как и челюсти всех присутствующих. Маринетт решила, что как только придет домой, она обведет сегодняшнее число на календаре красным маркером и напишет, что сегодня был день, когда Адриан заткнул Хлою, когда она поливала Маринетт грязью. И подмигнул ей. «Боже, что творится». Хлоя решила, что это все сон, но после долгого протирания глаз, она, все-таки убедившись, что это ей не снится, в ярости прошипела что-то похожее на «Мой отец узнает об этом» подобрала челюсть и уселась обратно на свое место. «Да быть такого не может» Нино решил, что зря он не снимал все это на камеру, потому что подобного исхода он никак не ожидал. «Ну, чувак, дает» Лишь Алья, ни капли не удивленная произошедшим, коварно потирала руки и с нетерпением ждала завтрашнего дня. «Это еще цветочки. Ягодки завтра пойдут» *** Маринетт под предлогом, что у неё болит нога-рука-голова-печень-почки-все-на-свете, смогла откосить от последнего урока на сегодня — физкультуры, и, бросив обиженной Алье, что вся эта авантюра во имя её же дурацких желаний и юбок, смылась. Ей срочно нужно в магазин. За тканью. Для юбки. После утреннего инцидента, заставившего всех растерять свои челюсти, а Маринетт воспарить до седьмого неба от счастья, девушка со всей решимостью Ледибаг решила закончить весь этот дурацкий спор в свою пользу. Да так, чтобы они все выкусили. И Хлоя, пристающая со своими придирками. И Нино, периодически отпускавший пошлые шуточки в её сторону. И Ким, пялившийся на её ноги весь день. И, наконец, Алья, затеявшая эту ребяческую игру. Заставившая наивную Маринетт играть по чужим правилам. Изрядно поигравшая на её потрепанных нервах. Взбесившая её до нервного тика. «Вы-ку-си-те» *** Пятница. Маринетт осмотрела свое творение в пятый раз за утро. Несмотря на то, что она опять практически не спала ночь, исколола себе все пальцы, долго сомневалась насчет фасона и длины, и в три часа ночи (или уже утра?) была готова плюнуть на все это и лечь спать, её нездоровое упрямство и твердое желание утереть всем нос победило. И теперь она, сложив руки на груди, с победной улыбкой разглядывала плоды своего труда. Тикки летала рядом и пищала, что Маринетт превзошла саму себя в этот раз, и девушка была полностью с ней согласна. Налюбовавшись, Маринетт сняла юбку с манекена и подмигнула квами. — Ну, что, Тикки, хорошо смеется тот, кто смеется последним, верно? Маринетт посмотрела на себя в зеркало и, довольно улыбнувшись собственному отражению, вприпрыжку выбежала из комнаты. Как только она вышла на улицу, она почувствовала себя так, будто на ней снова был точечный покров, словно она превратилась из неуверенной Маринетт в совершенную Ледибаг. Но это было не так. Однако все взгляды были обращены на нее. Казалось, все смотрели в её сторону. Мужчины, женщины, дети. Девушки. Юноши. О, в особенности юноши. Некоторые парни оборачивались ей вслед. Другие осмеливались подмигнуть, а некоторые смельчаки даже пробовали познакомиться с ней. Но Маринетт с милой улыбкой отказывала. Пока она дошла до дверей коллежа, с ней поздоровались все, кто был во дворе. Даже те, кого она не знала или смутно помнила, махали ей рукой и говорили «Привет, Маринетт». А Маринетт с довольной улыбкой отвечала. Перед заветной дверью в аудиторию Маринетт чуть не струсила, но потом вспомнила Алью, Нино, Кима, Хлою. Уверенность закипела в её венах с новой силой. Маринетт толкнула дверь и зашла в кабинет. Одноклассники встретили её привычным гулом разномастных голосов. — Ну, Алья, ТАК достаточно коротко? Её звонкий голос перебил шум и гомон. Класс, обративший на вошедшую девушку внимание, мгновенно замолк. Все, как минимум, уронили свои челюсти. Снова. Роуз и Джулека на задней парте в унисон прошептали: «Вау». Нино громко присвистнул. Ким ошеломленно проронил на ухо Максу: «Оказывается, Маринетт — горячая штучка». Хлоя издала что-то между писком и хрипом. Адриан, сидящий в первых рядах, почему-то покраснел, но не сводил с Маринетт восхищенного взгляда. А Алья с воистину Нуаровской ухмылкой довольно протянула: — Вот это моя девочка. Маринетт гордо, королевской походкой прошествовала к своей парте. Алья протянула ей кулак. Они стукнулись со словами «Отличная работа» и рассмеялись. Адриан впереди встрепенулся и резко повернулся к девушкам с широко распахнутыми глазами. Маринетт, не обратив внимания на его пронзительный изучающий взгляд, о чем-то говорила с Аликс, Миленой и Джулекой, что дало Адриану шанс рассмотреть улыбающуюся одноклассницу. «Что, если?» — пронеслось у него в голове огненной вспышкой. *** Маринетт, уставшая, но счастливая пришла домой и первым делом взялась за дневник. Ей нужно было записать туда то, чему она научилась за эту напряженную неделю. «Дорогой дневник! Это неделя выдалась для меня тяжкой, несмотря на то, что я ни разу не превращалась в Ледибаг, не спасала мир и не боролась с акумами. Зато за эту неделю я узнала многое благодаря моей лучшей подруге и её сумасшедшим желаниям: 1) Юбки не зло, а добро в злую полосочку. 2) Никогда не путать вульгарность с сексуальностью. 3) Хорошо смеется тот, кто смеется последним. 4) Если хочешь привлечь к себе внимание — без сомнений надевай ярко-красную мини в черный горошек».