i was dreaming, one night

— Мам, мам, мам! Я х-хотел спросить. Ну, в общем… Почему я вижу только три цвета? В книжках написано, что трава зеленая, закат пылает красным и оранжевым, а листья осенью становятся коричневыми! Смотри, вот! — четырехлетний мальчик держал одной рукой книжку, а второй крепко ухватился за ладонь матери, словно боясь отпустить. Во взгляде читалось удивление, негодование, легкая злость, а на лице было буквально написано замешательство. Он нахмурился, вдруг вспомнив одно из своих правил — не говорить никому, что вглядывался в картинки, до звездочек перед глазами, стараясь увидеть желаемое. Но перед ним сидела такая родная мама, от которой невозможно утаить ничего, и слова сами слетали с языка, а голова опустилась вниз. С каждой фразой становилось все хуже, — плечи ребенка задрожали, и соленые слезы потекли по щекам, теряясь в вороте темного свитера. Он почувствовал себя разбитым на тысячу осколков, до невозможного потерянным, не понимая, чем отличается от других. Это пугало его до чертиков, но жаловаться кому-то упрямо не хотелось. И только в теплых объятьях матери, мальчик почувствовал себя действительно защищенным, убаюканный спокойным и уверенным голосом. — Все хорошо, милый. Все в порядке. Посмотри на меня, — женщина улыбнулась уголками губ, потрепав сына по голове, перебирая сквозь пальцы темные вьющиеся волосы. Он перевел взгляд на свои ладони в чужих, и снова на лицо, светящееся нежно-голубым. — Это сложно объяснить… Но я постараюсь. С самого рождения, и до встречи с соулмейтом, ты можешь различать только цвет глаз половинки. Той, с кем тебе суждено провести жизнь, той, кто подходит тебе идеально. И только встретившись друг с другом, остальные краски вновь вернутся к вам обоим. На поиски всем дано разное время, можно только гадать, когда это произойдет. Но я уверена, что вы найдете друг друга, нужно только проявить терпение. Ты же сильный мальчик, справишься? Мальчик, старательно кивая, счастливо улыбнулся, вытирая рукавом слезы. Больше не дрожа, брюнет чувствовал себя гораздо лучше, чем раньше, твердо уверенный в недавно прозвучавших словах. Он вдруг вскинул голову, заинтересованно глядя на мать, и спросил: — Какого это — видеть все в своем цвете? — Ты узнаешь сам. В свое время. Это просто… Невозможно описать словами. Голос женщины в кресле дрогнул. Она проводила радостно убежавшего мальчика печальным взглядом, вздохнув. Ребенку не обязательно знать, что вот уже три года надежда на поиски соулмейта иссякла, оставляя после себя лишь один цвет.

***

Дэн поднимает голову, смотря на небо с легкой полуулыбкой. Вокруг него ветер шелестит зеленоватыми листьями деревьев и мягко светит солнце, а Хауэлл думает, что у его соулмейта прекрасные глаза. Вот уже восемнадцать лет он видит окружающее тремя цветами, порой поражающими его своей красотой. Дэн привык тонуть в голубом небе, недовольно щуриться от яркого света, получая немного завистливые взгляды друзей. Его семья, к слову, ждала встречи с родственной душой не меньше самого брюнета.

***

— Хэй, Дэнни! — счастливо здоровается Фил, энергично махая рукой, от чего Дэн видит лишь расплывчатый силуэт. Дрогнувший на середине фразы голос брюнет оправдывает искажением Скайпа, протирая намокшие ладони об синие джинсы. — Как прошел твой день? — привычно спрашивает темноволосый парень, когда картинка наконец становится достаточно четкой, чтобы разглядеть даже светлый фон комнаты позади. Рассказ о прошедшем дне плавно перетекает в двухчасовой разговор, полный активной жестикуляции Дэна, тихого смеха Фила, приглушенного ладонью, и незаметно съеденной пачкой чипсов. Качество веб-камеры не могло передать счастливых искр во взгляде, думал Дэн, чувствуя, как покусанные губы расплываются в очередной улыбке.

***

Паника наступает еще за неделю до назначенной даты, наверное, самой важной в его жизни, обведенной в календаре красным маркером. Она потихоньку подбирается все ближе, заставляя Дэна нервничать, отстукивая пальцами ритм по столу, грызть ногти, косясь на часы. Его переполняют эмоции, ему хочется кричать во все горло, дышать полной грудью и бежать сквозь время, отматывая вперед семь невероятно долгих дней. Когда Фил неуверенно бормочет что-то под нос, опустив взгляд вниз, Хауэлл закатывает глаза, саркастичным тоном прося его повторить. Получая двухминутное игнорирование в ответ, он вздыхает, более осторожно спрашивая, что случилось. — Я буду в Манчестере через неделю, — брюнет слышит голос, полный чего-то странного, неизвестного, от которого пробегают мурашки по коже, и хмурится. Осознание наступает за несколько секунд, хлынув на него волной эмоций, тут же отразившейся на его лице. Фил видит это, и облегченно выдыхает, пока парень не замечает. — Ты серьезно? Это же прекрасно! — почти кричит Дэн, прикусив язык, чтобы не вырвалось слишком громкое для его мыслей «Ты прекрасен» случайно и совершенно не в тему. До того-самого-дня остается семьдесят два часа. Не то, чтобы он дошел до того, чтобы отсчитывать часы, но, как ни крути, всего трое суток разделяют двоих до долгожданной встречи. Хауэлл листает ленту тамблера, ребложа записи с милыми собачками и изредка, порой машинально заходя на блог Фила. В голове всплывают воспоминания о том, как подросток находит канал на ютубе, заинтересованно наблюдая за не менее милым пареньком в львиной шапке, с торчащей из-под нее челкой, будто отражающей его собственную. Месяца сталкерства во всех соцсетях, конечно, не могли не остаться незаметными, и первое вежливое сообщение (с милыми смайликами в конце каждого предложения) приходит на почту Дэна, своим появлением начиная их общение. Об общем, но молчаливом желании встретиться первым сказал Фил почти в самом начале переписки. Хауэлл ответил, что был бы очень рад, хотя на самом деле он был готов пойти на первый попавшийся поезд до его города в тот же момент. Разумеется, это было невозможным, но почему бы не верить в лучшее? Дэн верил. Голубоглазый брюнет вызывал в нем бурю эмоций, в которой разобраться еще сложнее, чем противиться ей. Хауэлл тихо вздохнул, возвращаясь к своей ленте, пряча мечтательный взгляд в экране ноутбука. *** Поезд должен был подойти к станции в 16:20, но вот уже десять минут Дэн стоит потерянный, оглядывая толпу, проходящую мимо него и не обращающую на него никакого внимания. В воздухе пахнет городом и дождем, ветер подгоняет голубоватые тучи, застилающие приятную синеву неба. Сердце Хауэлла бьется в десять раз быстрее, чем должно, и останавливается вместе с последним вагоном, свистящим тормозами. Его ладони дрожат, он сжимает их в кулаки, до боли в глазах всматриваясь в тусклые фигуры людей, выискивая среди них только одну. Один. Два. Три. Дэн буквально задыхается от резкого всплеска красок, толкнувшего его назад. Он испуганно жмурится, стараясь не кричать на станции, полной людей, не привлекать к себе лишнее внимание. Парень осторожно, как можно медленнее открывает глаза, щурясь от неожиданно ударившей в них боли. Вихрь цветов уносит его с собой, заставляя на секунду забыть о том, зачем он вообще пришел. Красный, синий, черный, фиолетовый ворвались в его трехцветный мир, со всей силой сжимая грудную клетку. Короткий вздох восхищения вырывается с губ, теряясь в остальном окружающем шуме. Дэн чувствует себя живым , он смеется, тяжело дыша, вскинув голову к небу, все еще насыщенно голубому. Облака оказываются серовато-белыми, плитка под ногами оранжево-красной, а его одежда — темной. Люди косятся на него, сохраняя странное выражение лиц, но он чувствует только один взгляд, прошибающий до костей. Фил стоит в нескольких метрах, такой же потерянный, удивленный и счастливый. Дэн не помнит ничего, кроме теплых объятий и запаха, незнакомого, и такого родного одновременно. Он стоит вот так, прижимаясь к парню, наверное, слишком близко, чем положено, особо не задумываясь над временем, холодной погодой, новыми красками в жизни, одна из которых сейчас дышала ему куда-то в шею. Лестер чуть выше его, худой, с широкими плечами и синеватой клетчатой рубашкой. Он улыбается, и такая же улыбка озаряет лицо Дэна, отражаясь в голубых глазах. У Фила были прекрасные глаза.