Солнце

      Солнце жарит и слепит до рези в глазах. Прямо как неоново-янтарная вывеска в клубе, где Юске Огата когда-то работал по ночам. Кажется, тот только что пожалел, что никогда не носил солнцезащитные очки, как те крутые ребята в смокингах из американских фильмов. А зачем, если прятать нечего, и все говорят, что морда у него всегда кирпичом? Разве что для пафоса, и всё на этом.       Юске опускает взгляд, едва разлепив веки, почти что сомкнутые из-за яркого слепящего солнца, которое так светит только в конце мая. Жёлтый опять бьёт в глаза, и Огата замечает, что трава, какая только осталась в этом скоплении железобетонных и стеклянных коробок, называемых простым языком мегаполисом, вся усыпана болезненно-солнечными одуванчиками.       Жёлтый цвет у Юске всегда ассоциировался с солнцем. А с недавнего времени — ещё и с болезнью.       Вот, кстати, и одна его болезнь, подобная солнцу, яркая, слепящая, от которой просто крышу как ураганом сносит, бежит ему навстречу. Сая машет ему рукой и что-то кричит — кажется, что несказанно рад его видеть — но Юске уже всё равно.       Это солнце греет его весь день напролёт. Даже от самых простых мелочей становится так радостно и тепло. Кто ещё так может заразительно улыбаться во весь рот, сверкая белыми зубами и жмурясь непонятно почему? Чей ещё звонкий смех будет разноситься по уже-их-квартире, когда они смотрят вместе какую-то рандомную комедию — точнее, комедию-то смотрит только Масаки, а Юске смотрит только на него — или просто дурачатся? Огата уже не говорит про кулинарный талант Саи! Просто молча уплетает за обе щёки его стряпню и старается держать лицо. Но как это возможно, когда Сая рядом, когда он носится из угла в угол и о чём-то болтает без умолку? Параллельно с готовкой он умудряется перекрикивать песни, что доносятся из радио-приёмника — неизменный плейлист на Айфоне уже порядком приелся — и подтанцовывать в такт.       И вот снова будто приступ накатывает: хочется улыбнуться от уха до уха и потрепать этот хулиганский хвостик на затылке.

***

      Темнота разливается по небу и по городу пьянящим коктейлем. Вдоль шоссе и на полу-пустующих улицах зажигаются манящие огни, вывески клубов и баров. Ночь захлёстывает собою весь Токио только к двенадцатому часу, но одно солнце по имени Сая Масаки никакая темнота не в силах скрыть. Такое светило не гаснет семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки.       Юске несказанно рад, что сегодня не его смена, и на работу не надо. Но это не значит, что он будет дрыхнуть без задних ног, развалившись по диагонали на единственном во всей квартире диване. Потому что Сая честно отвоевал свою половину и завалил её мисками с поп-корном. Значит, сегодня опять он будет полночи смотреть кино и не даст Огате поспать.       Смотреть фильмы молча Масаки просто не умеет. И ещё у него явно отсутствует регулятор громкости. Юске фыркает, вспоминая, что под ним парень необычайно тих и всегда стонет так, что почти не слышно. И это не ускользает от внимания Саи. Должно быть, он каким-то неведомым шестым чувством угадывает тот самый момент, когда Юске можно подловить на эмоциях. Буря затихает, ещё даже не начавшись, когда Масаки неожиданно запрыгивает на него и порывисто прижимается к его губам своими.       Плазменный телевизор перед тем, как выключиться, на прощание подмигивает. Полумрак накрывает комнату.       От одного только поцелуя — глубокого, горячего и влажного — веки сами собой тяжелеют, и, прежде чем закрыть глаза, Юске замечает, как трепещут длинные до неприличия ресницы его любовника. Едва Огата легонько кусает его за нижнюю губу, Сая протестующе — ли? — мычит ему в рот, но не отталкивает. Пылающие припухшие губы… Тонкое холодное металлическое кольцо… От такого контраста просто срывает башню.       В больших городах ночью не бывает тихо. За стенами играет музыка и слышится чей-то смех. Со стороны открытого окна доносится звук пролетающих на головокружительной скорости автомобилей. Говор. Музыка. Смех. Сигнализация. Смех. Музыка. Жаркий шёпот. Звук рвущейся ткани. Юске запоздало соображает, что это уже третья порванная футболка за месяц. Остальные мысли и звуки, и бог знает что ещё вытесняет непривычно громкий, но такой желанный стон Саи в ответ на его действия.       Руки скользят по разгорячённой коже. Масаки кое-как находит в себе силы открыть глаза, скользит сосредоточенным взглядом по изгибу губ человека напротив него. Несколько скользких движений заставляют его тело биться в сумасшедшей судороге и выгибаться навстречу тому горячему рту, что секунду назад был искажён в даже ему непонятной усмешке.       Но если так горит ночное неоново-янтарное солнце, то Юске охотно готов сгореть вместе с ним. Ещё несколько резких движений, и Огата в изнеможении наваливается всем телом на Саю. А тот улыбается, светясь от переполнявшего его чувства счастья.