В Нью-Йорке солнечно

Он напоминал сам себе глупую псину, которая наивно верит, что хозяин не найдет ей замену после долгой отлучки. Стив влезал в кадр только наполовину – Баки не было видно правого плеча капитана Америки, но это его как раз-таки не волновало. Потому что своим левым плечом Роджерс прижимался к Тони слишком близко. Старка частично перекрывала Черная Вдова, вышедшая сейчас вперед и произносящая речь от имени Мстителей. Что-то, кажется, про недавнюю операцию, Баки толком и не вслушивался. Стив прижимался к Старку слишком близко, а Тони даже не пробовал уйти от этого прикосновения. - Еще кофе? – бариста красноречиво косится на его полную кружку, и Джеймс вздыхает, не отрывая взгляда от телевизора. – Там был кто-то близкий? – не отстает навязывающийся собеседник и Барнсу приходится посмотреть на него. За стойкой стоит молодой парень, откровенно рассматривающий Джеймса и не стесняющийся этого. Впрочем, в его взгляде не похоть и не желание, нет, там какой-то смутный… позыв? - Где? - В Швеции. Их последняя операция, погибло двадцать гражданских. – поясняет парень - и в этом безэмоциональном «гражданских» Барнс отчетливо слышит боль. Вряд ли в этой операции, но мальчишка явно потерял кого-то. - Нет, близких не было. – Джеймс собирается продолжить просмотр, но на плоском экране уже крутят какую-то рекламу и Барнс отворачивается. Бариста продолжает его разглядывать и это вызывает в Баки скребущее нехорошее предчувствие. Он оплачивает счет наличкой и покидает маленькое кафе. Вена в это время года не так приветлива, но Джеймсу нравится этот город. Когда-то давно он увидел в журнале маленький пейзаж - и буквально влюбился в него. Он прожужжал Стиву все уши о Вене и Роджерс, смеясь, обещал, что они съездят туда после «всего этого». «Все это» так и не осталось позади. И поэтому сейчас Джеймс один в дождливой Вене, а Стив вместе со Старком в солнечном Нью-Йорке. И это кажется Барнсу жутко несправедливым. - Эй! Сэр! Сэр, постойте! – раздается где-то позади и Баки ускоряет шаг, отчаянно желая сорваться на бег, но сдерживая это желание. – Сэр! Да подождите же вы! Вы забыли сдачу, сэр! Рядом тормозит запыхавшийся бармен из кафе и Джеймс вдруг видит, как он похож на Стива довоенного образца – то же хрупкое строение тела, пшеничные волосы, тонкие пальцы, протягивающие несколько смятых бумажек. И не надо быть экстрасенсом, чтобы сказать, что на одной из этих бумажек в спешке накарябаны цифры мобильного телефона этого парнишки. - Это были ваши чаевые… - тянет Джеймс, задумчиво созерцая начавшие мокнуть под венским дождем бумажки и волосы бармена. Вспоминается, каким бабником сам Баки существовал до войны. Тогда Стив, его Стив, был одним из десятков, и тот Барнс никогда бы не признался, что Роджерс – единственный, ради которого он готов на все. Тот Барнс из прошлого не признавал за собой слабостей. И того Барнса больше не было. Мальчишка растерянно мнется, явно не зная, как выйти из ситуации, и Джеймс помогает – разворачивая, прижимает к стене, нависая над ним. Мокрая улица пустынна, а парень не сопротивляется. Так же, как Стив не сопротивлялся тогда. Глаза парнишки закрыты, плечи расслаблены и Джеймс наклоняется еще ниже, вдыхая запах кофе и сырости. Стив постоянно пах грифелем и, почему-то, молоком. - Прости, парень, я занят. И Баки уходит, оставляя безымянного мальчишку позади, так же, как когда-то ушел на войну, оставляя позади Стива. Раньше собакой, отчаянно желающей попасть к хозяину на колени, был Роджерс. Сейчас у Стива есть Тони, а у Баки – прошлое, в котором он был счастлив когда-то.