Varatlan fordulat

      — Октябрь? — раздалось в наушнике. Наташа поднесла уже остывший кофе к губам. Пальцы сами отбивали о столешницу прилипчивый мотив очередного летнего хита, раздававшегося с каждого угла.       От раскалённой мостовой поднимался горячий воздух. Будапешт летом иногда напоминал ад. Жара не спадала всю последнюю неделю, так что Романова мечтала поскорее закончить с этим делом и выбраться куда-нибудь за город, на озеро. А ещё лучше — домой.       — Азов, я на месте, — для вида она сделала небольшой глоток и поставила чашку на стол. Объект был в двадцати метрах: по диагонали на юго-восток в другом кафе. Даже ресторане. Ждал покупателя и обед.       Ветер с Дуная колыхал навес. Наташа Романова поправила очки от солнца и подняла к глазам местную газету. Продавца они знали давно, но вот кто собирался купить чертежи?       — Азов? — она вновь поднесла чашку к лицу. — На семь часов от меня подозрительный человек.       За столиком на другой стороне улицы сидел светловолосый спортивного телосложения мужчина. Его лицо скрывали тень от козырька кепки и очки от солнца. Наташе были видны его нос, губы и подбородок.       Американец, — пронеслось в её голове. Казалось, он не отрывал взгляда от продавца. Но лишь она отводила глаза чуть в сторону — смотрел на неё. Слишком очевидно, — решила Романова, зачерпнув хумус ещё горячей лепёшкой.       — Совпадений в базе нет, — раздался голос в наушнике.       Наташа хмыкнула, отпив ещё кофе. В конце улицы, по направлению от набережной Дуная, показались четверо. Арабы, но в светской одежде. Их можно было спутать с местными цыганами, если бы Романова не провела в Венгрии около месяца, готовясь к операции.       — Азов, вижу предполагаемых покупателей, — она не сводила с тех глаз, зная, что изображения передавались в штаб.       — Ливанцы, — прошипели в ухо. — Все опознаны. Продолжайте наблюдение, Октябрь.       — Принято, Азов, — хумус был неплох. Наташа краем глаза заметила, как напрягся парень в кепке. А ещё — человек семь или восемь в ближайших кафе. Большая часть — славяне или арабы: со стороны продавца и покупателя, не иначе.       Кому нужны были чертежи боеголовки нового поколения? Конечно — арабам. А продавец, профессор Иванов, давно под наблюдением: слишком тщеславный, слишком меркантильный, слишком хорошо знавший Ближний Восток. Он вывез бумаги сначала в Молдавию, где толком не было досмотра, потом очутился в Румынии, откуда добрался до Будапешта. Агент Петров караулил сделку в Кишинёве, агент Яшин — в Бухаресте. И она, агент Романова, в Будапеште.       Сняла небольшую квартирку в старом городе, изучила все настолько, что даже с завязанными глазами добралась бы до временного «дома».       — Октябрь? Покупателей четверо. Тулуп прикроет тебя.       Агент с позывным «Тулуп» засел на чердаке здания напротив со снайперской винтовкой. Расположение прикрытия она получила ещё накануне вечером. Позиция Тулупа не просматривалась с улицы. Периферическим зрением она видела, как белобрысый американец потянулся к накладному карману шорт.       — Азов, совсем ничего по тому, в кепке? — Романова продолжала следить за приближающимися арабами, небрежно поправив русый парик.       — Ничего, Октябрь, — коротко отозвался штаб.       — Готовность номер один, — пробасил в ухо Тулуп: покупатели рассаживались за столом Иванова. Официант в белой рубашке, услужливо улыбаясь, раздал меню, наполнил бокалы водой и скрылся в недрах ресторана.       — Октябрь, как только он потянется к чертежам — действуй! — в голосе офицера штаба слышалось волнение.       — Есть, — коротко отозвалась Наташа, тронув очки от солнца. Мопед был припаркован в ближайшем переулке. Маршрут построен, оружие заряжено.       Она достала из кошелька несколько бумажек, окупавших скромный ланч, и оставила их под пепельницей. Продавец и покупатели о чём-то болтали. Перед ними очутилась бутылка токайского вина. Иванов радостно кивнул, давая понять официанту, чтобы тот не стеснялся налить ему побольше. Ливанцы мрачно отказались.       Наташа не слышала, о чём именно они говорили, но самый серьёзный из покупателей, чуть привстав, пожал руку профессору, и тот, широко улыбнувшись, полез во внутренний карман пиджака. Около двух с половиной секунд до их стола, шесть секунд до подворотни.       Она видела всё словно в замедленной съёмке: как Иванов достаёт чертежи из кармана, узкий тёмно-синий свёрток, как тот американец в кепке срывается со своего места, как ливанец протягивает руку… Наташа выхватила папку, и, не сбавляя скорости, устремилась в переулок.       — Октябрь! Они открывают огонь! — прохрипел Тулуп. — Я ликвидировал двоих, но они тут не одни!       — Снимай покупателей! — крикнула Наташа, выбрасывая очки от солнца, сползавшие с носа.       — Есть! — отозвался снайпер.       — Эй, куда это ты, а? — кто-то держал её мопед за багажник. Романова обернулась: это был тот самый американец.       С улицы слышались пальба и крики. Пока этот урод не давал ей уехать, в переулке показались подельники Иванова — три крепких парня, один из которых истекал кровью, ещё один громила маячил впереди.       — Тулуп! — крикнула она, но в ответ была лишь тишина.       — Мы потеряли с ним связь, — спешно отозвались из штаба.       Американец выхватил пистолет откуда-то из-за спины и произвел три выстрела по покупателям. Три тела упали на мостовую, ещё выстрел — и путь впереди оказался свободен.       — Впечатляет, но вас меньше, — раздался откуда-то голос с резким восточноевропейским акцентом. Наташа подняла голову: из всех окон на них смотрели чернеющие дула пистолетов. Она насчитала девятерых. Штаб молчал. Может, глушили связь?       — Воу! Полегче! — американец уронил оружие себе под ноги, криво усмехнувшись. В голове Наташи проскользнуло несколько десятков планов, но ни один не гарантировал ей жизнь. Наушник продолжал предательски безмолвствовать, так что и она, хмыкнув, сняла руки с руля.       — Так-то лучше, — оскалился огромный детина, внезапно оказавшись рядом, замахиваясь правой рукой, сжимавшей пистолет.       В голове звенело, а веки казались тяжелее Царь-колокола. Наташа чувствовала, что её руки связаны за спиной: запястья ныли, а пальцы были холоднее полярной ночи. Рядом кто-то застонал. Мужчина. Она чувствовала, что наушника больше не было, как и парика. Наташа открыла глаза и несколько раз моргнула. Она лежала на холодном полу какого-то подвала: у самого потолка виднелось небольшое окошко, еле пропускавшее дневной свет. Рядом, так же с завязанными руками, свесив голову на грудь, сидел тот американец. Уже без очков и кепки. И по его виску стекала струйка крови, капая на светлую рубашку с коротким рукавом, надетую поверх футболки. Единственная дверь была железной и казалась напрочь закрытой.       — Эй, — почему-то прошептала Наташа. — Ты жив?       — Живее всех живых, — американец мотнул головой и открыл глаза. Его мутный взгляд бродил по потёмкам подвала. Романова с интересом за ним наблюдала, пытаясь обводить руки.       — Мы связаны верёвками. Обычными верёвками, — вновь прошептала она. — Я не знаю, кто ты, но дела у нас плохи.       Доверия он не вызывал, но правильные вопросы ещё никогда не подводили Романову.       — У тебя тоже забрали средства связи? — он повернулся к ней. Засадили ему по голове довольно крепко. По-хорошему, пара швов явно не помешала бы.       — Да, — кивнула Наташа, предприняв очередную тщетную попытку освободиться: верёвки надёжно связывали её запястья. — Интересно, мы долго тут провалялись?       — Мне не очень удобно смотреть на часы, прости. Я Клинт, кстати, — отозвался американец, двигаясь к ней. — И твоё имя я знаю, — прошипел он, поворачиваясь к Наташе спиной. — Давай-ка развяжем друг друга, а?       Наташа нахмурилась, посмотрев в спину нового знакомого. Она пропустила некоторые моменты, пока была в отключке, и теперь не было ни малейшего подтверждения необходимости работать вместе с этим Клинтом. Он мог оказаться кем угодно. Возможно, что и подельником Иванова или ливанцев.       — Так ты меня развяжешь, или мы тут сгниём? — в его голосе слышалось некоторое раздражение.       — А дальше-то что? — протянула Наташа, тем не менее подвигаясь к нему ближе.       — Надеюсь, что побег, — прошипел Клинт.       — Сначала ты, — тихо ответила Романова, чувствуя жар от его спины.       Крепкие пальцы быстро расправились с узлами, и Наташа потерла затёкшие запястья. Она неспешно развязала его, но не успел он что-то предпринять — ловко захватила шею в удушающий и заломила руку.       — Кто ты? Откуда ты меня знаешь? — прошептала Романова в самое ухо. Американец кряхтел, предпринимая безуспешные попытки высвободиться.       — Клинт! — прохрипел он. — Я же сказал! Если ты меня и дальше будешь душить — я вряд ли смогу ответить!       Наташа ослабила хватку и чуть отстранилась. Тот, кто назвался Клинтом, опираясь на одну руку, стоял на коленях, потирая шею и громко дыша.       — Я работаю на Щ.И.Т., и в этой конкретной операции мы преследуем явно одинаковые цели, — продолжил он, отдышавшись. — Вы не хотите, чтобы чертежи были проданы, но нужны имена покупателей, мы не хотим, чтобы их купили, но нам нужен продавец.       — Ладно, — Наташа закатила глаза. Звучало правдоподобно, да и про эту организацию говорили часто. — Почти убедил. Но дальше-то что?       — Надо выбраться отсюда, понять, куда они дели товар, уничтожить его? — вопросительно поднял брови Клинт. Он посмотрел на часы. — Хм, мы тут всего минут двадцать провели. Не так уж и долго…       — Обнадеживающая информация, — начала было Романова, но тут же замолчала, услышав где-то в коридоре за дверью шаги. — Тихо!       Американцу не нужно было повторять дважды, и он тут же спрятал руки за спиной и прикинулся спящим. Дверь со скрежетом отворилась, пуская в помещенье желтоватый свет мигающей лампы. Сквозь прикрытые ресницы Наташа видела две пары армейских сапог. Мужчины ступали тяжело, поднимая с пола пыль.       — Шеф сказал, что можно их прикончить, раз чертежи у него и нам надо валить отсюда, — по-русски произнёс тот, что был слева.       — С девчонкой я бы поразвлёкся для начала, — в голосе того, что был справа, слышалась насмешка.       — Не до этого, Иван, — отозвался первый, судя по звуку, взводя курок.       Клинт тихо кашлянул. Наташа ловко вскочила на ноги. Перед ней оказался один из тех громил, что целился в них из окна в переулке. Замешкавшись лишь на мгновение, он лишился пистолета. Его глаза были широко распахнуты, когда она нажала на спусковой крючок. Тут же раздался ещё один выстрел, и его коллега упал рядом, так же удивлённо распахнув уже ничего не видящие глаза.       — Теперь есть, из чего стрелять, — подмигнул американец, проверяя количество патронов в магазине. — Придётся быть экономными.       — Какой план? — Наташа проверила и свой пистолет: она сможет произвести всего десять выстрелов.       — Найти и уничтожить чертежи, — загибал пальцы Клинт. — Выжить…       — Неплохо, но разве они не нужны твоему начальству? — Романова была уверена, что кроме срыва сделки той организации, Щ.И.Т.у и самим хотелось завладеть разработками профессора Иванова.       — Я это называю компромиссом, — улыбнулся американец. — Задача минимум — сорвать покупку и узнать имя продавца.       Они выглянули в коридор. Там оказалось пусто. Слева он заканчивался глухой стеной, справа — лестницей наверх.       Клинт поднимался первым. Наташа до сих пор ему не доверяла, и раздумывала над тем, когда лучше пустить ему пулю в затылок. Этажом выше послышались голоса, русская речь. До них долетали лишь обрывки фраз.       — Сучка сорвала нам всё, хорошо, что бумаги у нас остались…       — Одинокая баба в кафе должна была вызвать подозрение…       — И тот пендос в кепке… Хорошо, что их подельников быстро убрали…       — Мы всё собрали? Самолёт через три часа…       — До Кишенёва…       Шестеро или семеро. Комната была метрах в пяти от них. Ещё несколько дверей казались запертыми, но ни одна не походила на ту, что могла бы вести на улицу.       — Я читал твоё дело, — чуть ли не одними губами произнёс Клинт, на мгновение повернувшись. — Я беру тех, что справа. Ты — что слева.       Наташа коротко кивнула. Выдохнув, она вслед за Клинтом очутилась в светлом кабинете. Романова видела лишь силуэты в ярком солнечном свете огромного окна. Между ударами сердца она успевала сделать по два выстрела. Все семеро полегли. Профессор Иванов раскинул руки посреди красного ковра, темневшего под его головой. Выстрел пришёлся ему точно промеж глаз. Его кожаный портфель лежал чуть поодаль. Наташа метнулась к нему. Нужные бумаги, завёрнутые в тёмно-синий картон с красно-чёрной печатью, оказались на самом верху. Сорвав сургуч, Романова подожгла листы зажигалкой, обронённой кем-то из убитых. Бумага вспыхнула, мгновенно обращаясь в черный пепел. Боковым зрением Наташа видела, как Клинт собирает оружие.       — Твою мать! — выругался он, резко разворачиваясь к двери. И как Романова не услышала шагов? Думать было некогда, и она прыгнула в окно, прикрывая лицо от осколков. Отстреливаясь, Клинт прыгнул за ней. Первый этаж и знакомая улица. До её убежища, казалось, рукой подать. Оставалось избавиться от хвоста.       — Есть, куда бежать? — крикнул Клинт. Романова заметила, что левый рукав его рубашки побагровел, и он прижимал к себе явно повреждённую руку.       — Конечно! — сейчас бы им не помешал её мопед. Из-за спины слышались выстрелы. Какой-то проклятый булыжник, и земля стала стремительно приближаться к её лицу. Так нелепо споткнуться! Пистолет вылетел из ладони, и, внезапно, её заслонила тень Клинта, американец навис над ней, словно укрывая от чего-то. В это самое мгновение раздался ещё один выстрел, и Клинт вскрикнул, хватаясь за поясницу. Романова заметила, как рядом какой-то парень из доставки пиццы ставил свой мопед на парковку. Перебросив руку раненного американца через плечо, она устремилась туда. Мальчишка, увидев пистолет, беспомощно поднял ладошки, лепеча что-то на венгерском. Клинт одной рукой придерживал её за пояс, другой, наверное, схватившись за багажник.       Где-то сзади раздался взрыв, но Наташа уже видела Парламент. Повернув к нему, она юркнула в подворотню, упёршись в запертую арку, Романова набрала код, открыв ворота. Ещё два двора-колодца, и они вновь остановились перед забором. Преследователи будут думать, что они сбегают, но Наташе нужно было в свою квартиру. В квартиру, снятую Ненси Рушман. Спрыгнув с мопеда, она поняла, что Клинт вот-вот потеряет сознание, так что помогла ему слезть и, вновь подхватив за пояс, направилась к лифту. Её однокомнатная квартирка находилась под самой крышей: пять этажей на лифте и ещё пролёт по винтовой лестнице. Она уже установила камеры и жучки на подходах, да и по крышам можно было сбежать. Всё продумано, кроме раненного американца, зачем-то заслонившего её.       Клинт еле передвигал ногами, поднимаясь вверх. Его рубашка насквозь пропиталась кровью, а лицо казалось мертвецки-бледным.       Наташа уложила его на живот на свою постель, заперев дверь и включив все средства оповещения. Клинт тихо постанывал, даже не пытаясь сменить позу. Аптечка стояла под кроватью, как и небольшой тайник с оружием, замаскированный под обувную коробку. Она разрезала ножницами рубашку и футболку под ней. Пуля прошла по касательной, точно не задев важных органов.       Продезинфицировав рану и стянув её края скобами, Наташа наложила сверху пластырь. Оставив давно отключившегося американца на постели в компании капельницы физраствора, Романова вышла на кухню отправить отчёт в штаб.       — Операция завершена, — отрапортовала она. — Чертежи уничтожены. Как и профессор Иванов.       — Принято, Октябрь!       Вырубив сеанс связи, она почувствовала что-то холодное у своего виска. Звук взведения курка не оставлял сомнений. В отражении кофейника она рассмотрела Клинта с торчащим из левой руки катетером, но державшего её на прицеле.       — Ну и куда это ты меня притащила? — хмыкнул он, чуть покачиваясь, но уже с подобием здорового румянца на лице.       — В безопасное место, — огрызнулась Наташа, поворачиваясь на кухонной табуретке, и их глаза встретились. — Мог бы сказать «спасибо»!       — Спасибо за то, что спас тебя? — цокнул языком Клинт.       — Так я тебя не просила! — нахмурила брови Наташа.       — Но я тебя спас, — криво улыбнулся американец, не убирая пистолета. — Так что хотел бы знать, куда ты меня притащила. Уже второй раз задаю вопрос, между прочим. Конечно, английский у тебя — не родной, но ты, как я мог заметить, владеешь им свободно.       — В моё убежище, — вздохнула Романова, подавляя в себе желание всплеснуть руками: этот парень обладал неплохой реакцией, которую лишний раз ей не хотелось проверять.       — Выключи это, — он, не сводя с неё глаз, кивнул на передатчик. Романова одним движением вынула батарею и бросила её к немытой посуде.       — Часы, — сухо констатировала Наташа, не моргая. Тот молча подчинился, справившись с ремешком с помощью зубов и отправив часы вслед за батареей. — Почему я должна тебе верить?       — Потому что я не хочу, чтобы мои мозги были размазаны по той очаровательной стеклянной двери в самом центре Будапешта, — улыбнулся он. Довольно искренне. — Жаль, что не успел передать, с кем я.       — И с кем же ты? — оскалилась Наташа. Ситуация ей казалась абсурдной. Она могла бы попробовать его обезвредить, но из того, чему довелось ей стать свидетелем, он выстрелит раньше.       — С Чёрной Вдовой, Наташей Романовой… Ещё я знаю пару десятков твоих позывных, — передёрнул плечами Клинт.       — Как мило, — она натянуто улыбнулась. — А вот кроме того, как тебя возможно зовут и где ты может быть работаешь, я о тебе ничего не знаю.       — Тоже верно, — улыбнулся в ответ американец, убирая пистолет от её головы. — Мы в одной лодке.       — Где мало пресной воды, а берега не видно, похоже, — мрачно отозвалась Наташа, смахивая давно упавшую на лицо прядь. — Иначе я не понимаю, почему ты решил меня пришить.       — Не пришить, — замешкался Клинт, — а более доходчиво задать интересующие меня вопросы.       — Ну, ты задал, — она закинула ноги на кухонный стол, незаметно потянувшись к пистолету, закреплённому на днище табурета.       — Эй! Руки в пределах видимости! — рассмеялся он, буравя пристальным взглядом.       Наташа подняла ладони, про себя несколько раз прокляв внимательного американца. Что о нём было известно: он явно — агент с отличной подготовкой, он — против Иванова и подельников, и он закрыл её собой. Её, Чёрную Вдову, умеющую лишь убивать, и, сложись сегодняшний день чуть иначе, она и ему бы пустила пулю промеж глаз. Или в спину.       — Может, перемирие? Да и я тебе должна, — попыталась улыбнуться Романова. — Обещаю, что не попытаюсь тебя убить!       — Мир, говоришь? — он свёл светлые брови на переносице, задумчиво почесав затылок. — Ладно, по рукам.       Клинт протянул широкую крепкую ладонь. Та оказалась тёплой и какой-то… надёжной? Американец приветливо улыбался, щёлкнув предохранителем на пистолете. Он так и стоял в одних шортах, оставив окровавленную разрезанную одежду на полу в спальне: Наташа видела багровые тряпки.       — Слушай, ты весь в крови, — Романова поморщила нос, поднимаясь со своего места. На теле Клинта кровь смешалась с грязью, только лишь раны, на её взгляд, были стерильными. — Может, в душ?       — Это очень мило с твоей стороны, — насмешливо поклонился американец, оставляя пистолет у раковины. — Я бы давно смыл эту пыль с себя.       — Так что мешает? — Наташа указала на дверь в ванную. Клинт послушно преследовал внутрь. Он расшнуровал кроссовки, избавился от коротких белых носков, снял шорты и вопросительно уставился на неё, оставшись в одних трусах. Она лишь пожала плечами и, скрестив на груди руки, прислонилась к косяку двери. Клинт как-то неопределённо хмыкнул и стянул нижнее бельё, обнажив не тронутые загаром упругие ягодицы.       В этом венгерском душе не было ни дверцы, ни шторки, и Наташа видела, как по крепкой спине струится вода, смывая грязь и кровь. Пластырь на боку давно намок, угрожая отклеиться.       — Не хочу расстраивать, но ты тоже в крови, в том числе и моей! — стараясь перекричать шум воды, подал голос Клинт. Он стоял под душем, закрыв глаза и намыливая голову универсальным средством для волос, лица и тела, которое оставил предыдущий арендатор квартиры.       Наташа бросила быстрый взгляд на своё отражение в зеркале: некогда белая футболка давно стала коричневой с багровыми разводами. Джинсовые шорты тоже было уже не спасти: кровь плохо отстирывалась. Руки и лицо покрывал тонкий слой пыли, где-то нарушаемый бороздками, оставленными стекающим потом. Она, недолго думая, стянула футболку и топик через голову, сняла шорты и бельё и залезла в душ, вызвав более чем удивлённый взгляд Клинта. Ну не мыться же ей, пока неизвестный агент малознакомой организации шастает по её убежищу?       — Ты прав, — улыбнулась она, забирая у него из рук шампунь-гель-скраб. Он вжался спиной в стену, продолжая удивлённо хлопать глазами.       Почувствовав небывалое облегчение, когда вода стала смывать грязь и усталость прошедшего дня, Наташа бросила быстрый взгляд на Клинта. На его груди поблёскивали капельки воды, влажные губы были приоткрыты, а широкие сильные ладони стыдливо опустились ниже пояса. Она невольно хихикнула. Агент Щ.И.Т.а постеснялся русской шпионки. Американец ещё больше вжался в стену. Это казалось ей довольно забавным. Наташа смыла мыльную пену с волос и выскочила из-под струй воды. Босые ноги касались прохладного кафеля, даря ощущение лёгкости. Ещё с детства, до всего того, что с ней произошло, ей очень нравилось ходить босиком, да вот холодные сталинградские зимы заставляли надевать по две пары вязанных носков. Наспех вытершись мягким махровым полотенцем, Романова надела безразмерную хлопковую футболку с очередным супергероем и короткие спортивные шорты.       — Посмотрю камеры видеонаблюдения, — игриво подмигнула она, направляясь на кухню. Американец сбежать не мог: окно в спальне закрыто на хитрый замок, а через кухню он не проскользнёт незамеченным. На экране ноутбука появились черно-белые картинки: спальня с двух ракурсов, ванная — новый приятель явно заметил камеру и стоял к ней только спиной, — лестница, несколько видов двора и крыши. Везде было чисто. Пожилая соседка медленной тяжелой поступью брела к мусорному контейнеру во внутреннем дворе, в очередной раз беременная молодая девица в леопардовом платье затаскивала в лифт коляску с близнецами, дворник проверял свой почтовый ящик, а голуби собирались опять загадить мансардное окно. Клинт ловко завернулся в полотенце, не засветив перед объективом ничего, кроме ягодиц, и его черно-белое изображение переросло в 3D картинку в дверях кухни, под которой тут же натекла небольшая лужа.       — Не нашёл полотенца для ног, — словно оправдывался он.       — Забей, — махнула рукой Наташа, поднимаясь со стула. Пластырь намок и начал отклеиваться. — С твоего позволения, я это перевяжу.       Она указала на рану и кивком пригласила американца в комнату. Аптечка так и стояла на полу.       — Ловко ты повязки накладываешь, — усмехнулся Клинт, подняв руки куда-то до уровня своих плеч, чтобы не мешать, наверное. Романова чувствовала его пристальный взгляд на своём затылке. Напольное зеркало стояло удобно, и реши он дернуться, она успеет среагировать.       — Большой опыт в этом деле, — Наташа хитро прищурилась, завязав последний узелок.       — Почему ты ещё в городе? — как-то невзначай спросил он, крутясь перед зеркалом.       — Если нас ищут, то в аэропорту, на вокзале или где-то на выезде из города, — презрительно выплюнула Романова, наспех засовывая то, что осталось от аптечки и одежду в рюкзак. У неё был неиспользованный паспорт. Канадский. Там была большая диаспора русских эмигрантов, настойчиво писавших свои фамилии с двойным «Ф» на конце. Наташа быстро пролистнула синюю книжечку, удостоверившись, что там стояло её фото. А то как-то ей сунули пакет, где часть документов принадлежала какому-то патлатому парню из Беларуси. — У тебя есть какие-то документы, не на твоё имя? — она не поднимала глаз от рюкзака: светлый парик, нелепое платье, пара стоптанных кед с кленовым листом.       — Ага, — глухо отозвался Клинт, протягивая руку к своим шортам, брошенным у двери в ванную. Во внутреннем кармане, который явно не нашли при обыске, лежали водительские права. Австралийские похоже. Наташе пришлось прищуриться, чтобы рассмотреть их в полумраке спальни. — Адам А. Адамс, — хмыкнул американец, взглянув на документ. — Похоже, что генератор имён заело на первой букве…       — На, пригодится, сёрфер! — звонко рассмеявшись, Наташа бросила ему парик. Клинт ловко его поймал и с недоверием стал рассматривать. Не меняя забавного выражения лица, он перевёл взгляд на права и как-то грустно вздохнул.       — Нам надо идти, — коротко, но уверенно заявила Наташа, в очередной раз проверяя количество пуль в магазине. — Нам надо перебраться туда, где нас не будут искать.       — Это куда? — американец уже натянул шорты, и теперь опечаленно смотрел на то, что осталось от его рубашки и футболки, попутно убирая свой пистолет за пояс.       — Туда, где нас будут меньше всего искать, — монотонно повторила Наташа, бросая ему очередную нелепую футболку.       Клинт послушно нацепил на себя нечто выцветшее и растянутое с изображением какого-то круглого щита со звездой. Парик на нём выглядел ещё потешнее, но вкупе с загорелым лицом, вполне мог сойти за настоящие волосы покорителя волн Золотого берега.       Они вышли через переулок к вокзалу, Клинт с рюкзаком за плечами и картой в руке, Наташа — с холщовой сумкой. На шее у неё весела простенькая плёночная камера. Оба нацепили на нос модные пластиковые солнечные очки.       — На четыре часа от нас, — прошептал ей в самое ухо Клинт, придерживая за локоть. Наташа наигранно-нелепо забрала у него карту и посмотрела поверх неё. Слежка у вокзала, как она и предполагала. Она натянула капюшон безрукавки чуть ли не до самых бровей. Громилы славянской внешности. Постоянно высматривают кого-то в толпе, сверяясь с чем-то на дисплее, наверное, телефона.       — Пошли, — улыбнулась Романова, заводя американца за угол. По расписанию, трамвай должен был подъехать через минуту. Звоночек, и он повернул с площади. Громилы так и всматривались в лица тех, кто заходил через единственный вход в здание вокзала: ремонтные работы явно упростили им жизнь.       — Два, пожалуйста, — широко улыбнувшись, Наташа протянула разноцветные форинты.       Водитель молча выдал пару талончиков, и трамвай, жалобно пискнув, направился в центр города, подальше от вокзалов и остановок автобусов в аэропорт. Уже завтра они смогут спокойно выехать загород, так как их будут искать в Кишинёве или Вене…       За окнами проносился Будапешт. Этот Город Наташа понять не могла: он был похож одновременно и на убогую нищую Европу Восточного Блока, и на шикарную богатую Европу Западного. Архитектура, обслуживание, фуа-гра повсеместно, и нищие необразованные венгры. А геноцид? Клинт тоже прилип к окну: либо ему было по-настоящему интересно, либо он слишком вжился в роль австралийского туриста.       Конечно, она знала, где выходить. В таких отелях вечно с недоверием смотрели на туристов с рюкзаками, до тех самых пор, пока те не оплачивали своё размещение. После этого — фирменная улыбка, комплементарное шампанское, лобби-бой несёт грязный потрёпанный рюкзак до самой комнаты…       — О, мы решили сгонять в Европу, — Наташа специально растягивала гласные, — чтобы, знаете, с корнями, что ль, пообщаться.       — Ага, — поддакивал Клинт, естественным движением поправляя волосы, упавшие на лицо, — у нас типа корни тут, в Венгрии.       — Понимаю, — участливо кивал портье, карточкой открывая их дверь. — Что-то доставить в комнату?       — Нет, спасибо, — улыбнувшись и поджав губы, кивнул Клинт, суя ему какие-то австралийские доллары.       — Ой, мистер! — всплеснула руками Наташа, расплывшись в широкой улыбке. — А не доставите ли вы нам бутылку токайского вина, бутылку виски, джина и, наверное, ваших фирменных закусок?       Портье с подозрением смерил взглядом Романову, изображавшую крайнюю степень стеснения, но когда та протянула ему кругленькую сумму в местной валюте, покорно кивнул и закрыл за собой дверь.       — Даже тут обслуживание до того пропитано снобизмом, что мне, покорителю волн, здесь не место, — наигранно вздохнул Клинт, откидывая с лица белые лохмы.       Наташа хотела что-то ответить, но её мысли прервал стук в дверь. Ответили, что обслуживание номеров. На пороге оказался тот же портье с бутылками на небольшом подносе.       — Очень мило с вашей стороны, — Клинт пихал ему опять какие-то австралийские доллары, — ведь именно сегодня восемь лет как мы встретились…       Портье без возражений передал ему поднос и закрыл дверь с обратной стороны, не досмотрев спектакль американца с обниманиями и целованиями в щёку.       — Эй! — отпихнула от себя Клинта Наташа. — Тут нет камер: мой сканер не заметил жучков, так что можно не притворяться…       Клинт удивленно захлопал ресницами, одной рукой придерживая поднос с выпивкой:       — Не знаю, как там у красных, но нас учили не выходить из роли, даже оставаясь наедине с самим собой, — наигранно обиженно воскликнул он, изящно ставя выпивку на журнальный столик.       — Раньше завтрашнего утра нам нет смысла пытаться сбежать, — выдохнула Наташа, опускаясь в кресло у панорамного окна. Внизу кипела жизнь: трамваи, машины, автобусы, даже конные экипажи спешили куда-то. Номер молодожёнов у самого Цепного моста достался им лишь благодаря заблаговременному запросу Энджелы Кейтлин Петрофф, который должен был стать сюрпризом на их годовщину с бойфрендом не из Европы. Словно шеф знал…       — Меня не ищут, — прошептал Клинт, садясь рядом. Он протянул руку за джином. Крышка податливо хрустнула, и прозрачная жидкость очутилась в паре недешёвых стаканов на столике. Клинт поднял бокал, будто принюхиваясь.       — Там джин, который ты налил, дружище! — Наташа поджала ноги, продолжая смотреть на улицу. У тех людей внизу была нормальная, обычная жизнь, с каким-то графиком, планами, мечтами. Наверное, когда-то и Романова была такой. Но слишком давно, в какой-то другой вселенной. Она протянула руку за своим бокалом и сделала пару глотков. День казался бесконечно долгим, как и масса других подобных «будних» дней.       — Забавно, что в этой небогатой стране так много где можно найти фуа-гра, — голос американца прозвучал так внезапно, что Наташа чуть вздрогнула. На какое-то мгновение она забыла, что в номере не одна. Клинт уже жевал канапе, откупоривая вино.       — Ковбой, ты полегче мешай, — прыснула в кулак Романова, видя, с каким упоением он наблюдал за наполнением стакана.       — Тебе плеснуть? — Клинт вопросительно изогнул бровь, и Наташа согласно кивнула, где-то в глубине души ехидно улыбаясь тому, что вот так и подтверждались стереотипы про поголовный алкоголизм русских.       За окном начинало темнеть. Вроде бы была пятница, так что шумная толпа ещё долго будет пестрить под окнами. Романова потянулась в кресле. Несмотря на ускоренную регенерацию, мышцы у неё всё ещё ныли. Клинт как-то задумчиво уставился в невидимую точку перед собой — она видела отражение в стекле. Словно очнувшись, он как-то нервно качнул головой и за два больших глотка влил в себя вино.       — Какие-то проблемы? — участливо поинтересовалась Наташа. Сыграть сочувствие, заинтересованность, да что-угодно — это она умела. Заглянуть в лицо Клинту не выходило: он чуть развернул голову в сторону, словно увидев что-то на мосту.       — Строю планы на завтра, — еле заметно улыбнулся он, подливая вина.       — Планы? — рассмеявшись в голос, Романова чуть не уронила свой бокал. — С такой работой ты всё ещё пытаешься строить планы?       — Я чуточку наивный, — с наисерьезнейшим видом Клинт кивнул, вызвав тем самым новый приступ смеха у Наташи.       Американец стянул парик и вытянул ноги перед собой. Романова чувствовала, что что-то его беспокоило, словно он не решался сделать важный шаг.       — Тяжелый был день, — будто оправдывался он, потирая широкой ладонью лицо.       — Оно того стоит? — на этот раз Наташа смогла заглянуть в его пронзительные голубые глаза, слишком внимательно на неё смотревшие.       — Конечно, — всё так же серьезно кивнул Клинт, не отводя взгляда. — Как иначе я оказался бы в этом Бухаресте. Твою мать, Будапеште.       Романова хмыкнула. Она тоже частенько путала эти названия. Даже при вылете на операцию несколько раз просмотрела авиабилет, чтобы случайно не оказаться в Румынии вместо Венгрии. Джин не сказать, чтобы туманил мозг, но словно давал ему возможность расслабиться, ни о чём не думать. Наташа никогда не теряла бдительности, но сейчас ей хотелось чуть меньше размышлять о том, что произошло за день, о том, что она была так близка от смерти. Опять. Ещё меньше ей хотелось вспоминать, что кто-то малознакомый зачем-то заслонил её собой, и теперь сидел в нескольких сантиметрах от неё, закинув ноги на журнальный столик и потягивая вино и джин.       — Как ты очутился на этой работе? — не сказать, что тишина была напряжённой, но Наташу тянуло поговорить. Американец чем-то ей нравился, особенно после того, как получилось заглянуть ему в глаза.       — Ну, — протянул он, вновь подливая себе джина (её стакан не пустел), — для меня это был шанс, которым я воспользовался. И, к слову, работа-то неплохая, — Клинт широко улыбнулся и откинулся обратно на спинку кресла. — Хорошая зарплата, двадцать восемь дней оплачиваемого отпуска, медицинская страховка, включающая похороны за счет организации…       Он передёрнул плечами и вопросительно уставился на Наташу, будто ожидая её реакции на упоминание похорон.       — Насколько хорошая зарплата? — прищурилась Наташа. Она никогда никого не обманывала: Чёрную Вдову интересовала оплата, а сторона или моральная составляющая — дела десятые.       — Очень хорошая, — поднимая бокал, просиял Клинт, словно ребёнок, нашедший под ёлкой подарки утром первого января. — Специалисты, вроде тебя, нам очень нужны.       Наташа лукаво улыбнулась, пригубив джин. Конечно, неплохо бы добавить к нему вермута или хотя бы тоника, но и так было неплохо. Американец тоже улыбнулся, почесав затылок. Совсем по-мальчишески. Она протянула руку к канапе, но случайно задела ладонь Клинта. От неё веяло теплом, и Наташа не стала отдёргивать пальцы, продолжая улыбаться. Что-то в этом американце определённо было. Что-то в глазах. Самоуверенность? Какое-то тайное знание? Или, как и у неё, лишь маска таинственности, за которой скрывался обычный наёмник? Нет, на обычного наёмника Клинт не походил. Честный? Порядочный? Правильный? Наташу очень сложно было обмануть до тех самых пор, пока она сама не решала обмануться.       Она не знала, зачем это делала, но губы Клинта оказались мягкими и податливыми, отдававшими токайским вином. Он был напряжён, даже вздрогнул, когда Наташа запустила пальцы ему в волосы, но не отстранился. Его рука осторожно легла на спину, словно боясь нанести травму. Наташа улыбнулась, не отрываясь от его губ. Поцелуй был странным: оба будто опасались зайти чуть дальше, проявить инициативу, выжидая первый ход оппонента. Романова отлично знала эту игру, но не в таком контексте. В любом другом случае она ждала бы до последнего, но сейчас ей казалось, что нужно действовать. Похоже, что выжидал и Клинт. Не успела Наташа податься вперёд, как он перетянул её себе на колени ловким и уверенным движением, будто она ничего не весила.       — Надеюсь, ты не откусываешь потом голову, — прошептал он ей в самые губы, но, будто что-то вспомнив, отстранился и раскрыл глаза. — Подожди. Это самка богомола откусывает голову, а что делает Чёрная Вдова?       — Просто их укус — очень опасен, — с этими словами Наташа прикусила нижнюю губу Клинта. Он пожал плечами и, подхватив её под бёдра, легко поднялся на ноги, словно и не было этого сумасшедшего дня, и словно на его боку не было залатанного пулевого ранения. Мысль о расходящихся скобах на мгновение промелькнула в голове Романовой, но лишь мимоходом.       Клинт действовал уверенно, достаточно агрессивно, что Наташа любила. Поговаривали, в стрессовых ситуациях организм желал продолжения рода, и она была с этим полностью согласна. Учитывая её невозможность иметь детей, Наташа не видела в этом проблемы. Американец знал, что делать, и делал это весьма умело. Он закинул её правую ногу себе на плечо, будто зная про балетную подготовку. Наташу забавляли капельки пота, бежавшие по его вискам, она интуитивно держала руку у него на боку, точно пытаясь быть рядом, если что-то с раной пойдёт не так. Но, казалось, это не беспокоило Клинта. Она приложила пальцы к запястью его руки, прижимавшей её плечо к нерасправленной постели. Пульс зашкаливал. Клинт давно не смотрел на неё, смежив веки. Наташа ничего не могла поделать со своим телом. Воздуха становилось всё меньше, веки тяжелели, а бёдра сами шли навстречу. Она не помнила, когда именно потный лоб Клинта упёрся ей в плечо, когда этот американец начал шептать что-то бессвязное, но до того чувственным голосом в самое ухо… Вырубаться в одной постели с черт знает кем? Мозг уже отказывался это анализировать.       Она бежала из какой-то Красной Комнаты. Какой-то? Очень знакомой. Коридор был до того тёмным, без единого лучика света, но Наташа бежала вперёд. Внезапно впереди, где-то сбоку, забрезжил свет. Что-то тёплое и сильное сгребло её в охапку…       Одна рука Клинта обхватывала её пояс, прижимая к себе, другая — беспардонно ухватилась за грудь. Сам он безмятежно посапывал, устроив подбородок у Наташи на плече. Её спина чувствовала тепло его тела. Тела, так и не соблаговолившего натянуть бельё, к слову. Романова поняла, что пытаться вырваться из цепких объятий американца, не разбудив его, почти невозможно. Но для неё редко было что-то невозможное.       Душ освежал, помогая окончательно проснуться. Так безалаберно Наташа не вела себя давно. Вчерашний день следовало разобрать детально. Столько ошибок она не совершала никогда. Что только было у неё в голове? Ещё этот проклятый американец, мирно спящий в комнате…       Протерев тыльной стороной ладони запотевшее зеркало, Наташа впервые за сутки посмотрела себе в глаза. Такое не могло произойти с ней. Ни при каком раскладе. Пистолет лежал в кармане шорт. Ей вполне хватит одной пули. Свидетелей никогда не стоит оставлять. Наташа крепко сжимала в ладони рукоять, открывая дверь в спальню.       — Всё-таки — самка богомола, — прямо у её лица очутилось дуло. Клинт был в одних шортах и босой. Он хмурил брови и явно был настроен серьёзно, но и Наташа успела вскинуть свой пистолет, теперь смотревший тому прямо промеж глаз.       — Ты должен был меня убить, — сухо отозвалась Наташа. Клинт ещё сильнее нахмурил брови.       — Задача минимум — уничтожить чертежи, — отчеканил он, почти не моргая. — Задача максимум — завладеть ими, захватить Иванова, ликвидировать покупателей и тебя.       — Так что помешало? — ухмыльнулась Романова.       — Зачем убивать столь ценный кадр, когда можно предложить работу? — он вопросительно изогнул бровь.       — А зачем тогда ты сейчас тычешь мне оружием в лицо?       — Я слышал, как ты сняла с предохранителя в ванной пистолет, — спокойно отозвался Клинт.       Наташа молча кивнула. Откровенно говоря, где-то в голове она записала себе ещё одну ошибку, совершённую за последние сутки.       — Предлагаю опустить оружие и разойтись миром. Ко всему прочему, насчет зарплаты и востребованности я не шутил, — его рука даже не думала дрогнуть, и, казалось, этот американец мог вечно держать её на прицеле.       — Ладно, — слабо улыбнулась Наташа, не убирая пальца со спускового крючка. — Где гарантия, что при моём согласии, ты меня не убьёшь?       — Можешь мне верить, — Клинт отбросил пистолет на кровать. Похоже, он даже не снял его с предохранителя… Американец поднял руки и широко улыбнулся.       Наташе хотелось ему верить, но что-то в подсознании отчаянно пыталось докричаться, что верить и тем более доверять она не умеет.       — А как же корпоративная этика? — она улыбнулась, красноречиво поднимая брови.       — Всё, что было в Будапеште, остается в Будапеште, — хитро прищурился Клинт. — Я бы мог сказать, что в любом случае не стал бы трепать языком, так как я — джентльмен, но это ложь. Трепать я не стану хотя бы потому, что хочу ещё немного пожить.       — По рукам! — рассмеялась Наташа, опуская пистолет и протягивая ладонь. Эта прямота её подкупала.