Часть 1
13 июня 2016 г. в 22:49
Драко идет по школе с гордо поднятой головой. Парень ухмыляется каждой ученице Хогвартса, которая осмелится взглянуть на него. Несмотря на подорванный авторитет, Малфой хорошо справлялся со всеми тяготами и теперь, освобожденный от лишних заданий и переживаний, успешно заканчивал учебу. Безусловно, Драко никому не признается о том, как сильно на него давит Люциус, как мальчик подавлен, как он боится всего, что его окружает, как он не хочет, чтобы все повторилось снова. Да еще и эта внезапная проблема — Поттер.
Ведь вдруг слизеринец понял, что испытывает к Избранному не только презрение, ненависть и какую-то странную, непонятную неприязнь, но и нечто большее — уважение, признание в юноше лидера, страсть. Да-да, вы не ослышались. Гордый, независимый, непреклонный, ненавидящий всех и вся наконец признал в ком-то человека, за которым готов пойти хоть на край света, к которому испытывал неподдельное влечение и кого искренне боялся. Малфой считал, что это в конечном счете погубит его, раздавит и сделает из него еще большее посмешище, чем он есть сейчас.
И нет, Драко отнюдь не страшился своей «голубизны». О том, что ему не нравятся эти заносчивые, злые, стервозные шлюхи со Слизерина и других факультетов, юноша понял достаточно давно и это добавило ему проблем, однако же сам он воспринял свою ориентацию легко и спокойно. В конце концов, натурал же не признаются себе в том, что он натурал, так как это природа, которая признала все за него самого. Сделала его тем, кем он должен быть и, в кои-то веки, Малфой согласен со своим выбором и благодарил судьбу.
Но теперь он ее ненавидел. Искренне, еще больше обозлившись на этот мир. Он не понимал, почему он должен пройти через такое количество испытаний и при этом оставаться сильным, терпя все новые и новые удары этой злодейки. И сейчас парень был не меньше удивлен тем, что она принялась и за его личную жизнь, насмехаясь и причиняя горделивому аристократу муки, каких он не видывал даже тогда, когда получил мерзкое, противное задание от этого гнусного злодея, к которому вместо любви и уважения испытывал лишь ненависть.
Ох, сколько же этого чувства было в Драко. Он ненавидел всех, кто его окружал и все, что его окружало. Всех и все, кроме одного. Одного человека, который плотно засел в его сердце. Одного лишь Поттера он любил, хотя боялся себе в этом признаться. И, наверное, себя он ненавидел за их двоих — себя и Гарри. От этого Малфой бесился и раздражался каждый раз, когда нерадивый гриффиндорец проходил мимо или когда они встречались на совместных уроках. Однако, изменить ничего нельзя, да Драко и не хотел. Скоро он закончит школу, устроится на работу в министерство с легкой руки отца и возьмет в жены какую-нибудь аристократку, которая уже давно не является ею, а всего лишь строит что-то из себя, набивая цену. Да, разум Драко смирился, принял судьбу, но сердце, которое ныло и полыхало при одном только взгляде на Поттера, не могло отпустить слизеринца ночью, когда тот, оставшись наедине со своими мыслями, придавался мечтам и воспоминаниям, в которых он касался того, к кому теперь даже подойти без особой на то причины не может… или не хочет.
—Малфой, смотри куда идешь! — противный голов заставил юношу вынырнуть из раздумий и зло уставиться на предмет раздражения, что только что задел его плечо своим. Парень небрежно «вытер» мантию и поднял голову.
—Да-да, Уизли, я учту и в следующий раз буду обходить твою высокопоставленную персону стороной, — волшебник оскалился, окинув троицу презрительным взглядом, только на одном из гриффиндорцев задержавшись на несколько секунд. Но за эти несколько секунд можно было понять многое, если, конечно, хотеть что-то понять.
—Рон, не слушай его, пойдем, — Гермиона взяла своего ненаглядного под руку и поспешила прочь, не замечая, что Гарри остался стоять на месте. Последний внимательно посмотрел на Малфоя, гордо отвечая на его взгляд, не смея отвести глаз.
—Чего уставился? — пожалуй, чересчур грубо разорвал тишину слизеринец. Даже сам юноша удивился от того, как резко прозвучали его слова, но виду, разумеется, не подал. «Никто не должен узнать, особенно он» — как мантру повторял про себя волшебник.
—Да вот, смотрю, что может получится из парня, отец которого имеет власть и деньги, чтобы замять любой конфликт, отчего этот самый парень позволяет себе вещи, которых приличные люди позволить себе не могут, — пронзительные зеленые встретили холод серых, пустых на первый взгляд, глаз.
—Брось, Поттер, я никогда не говорил, что я приличный. Даже не строил из себя такового. С чего выводы, что я должен им быть? Это удел тех, у кого как раз таки нет власти и денег: следовать законам, морали, приличиям, — поджав губы, парировал слизеринец, ни на секунду не отводя глаз, хотя сдерживать натиск Гарри было достаточно тяжело.
—Я бы хотел проверить, насколько ты неприличный, — вдруг произнес гриффиндорец, отчего Драко впал в ступор и не заметил, как Поттер свалил, оставив Малфоя одного в коридоре.
Решив подумать о том, что делать с его личной жизнью, позже, волшебник вновь погружается в воспоминания о том, как его семья с трудом налаживала былые отношения, как ей тяжело было поднять авторитет и престиж чистокровной, аристократичной семьи Малфой. Но они справились, потому Драко не может их подвести, не может опозорить, не может вновь растоптать все. Тем более, он не может сделать это из-за своих чувств, привязанности, любви к Поттеру, союз с которым мало что сможет дать его семье. Это была еще одна причина ненавидеть самого себя, ненавидеть то, что происходит с ним. Но он снова гордо поднял голову, как бы показывая всем, что у него все хорошо и он ни в ком не нуждается.
Юноша не заметил, как добрел не до библиотеки, а до туалета, но, не теряя времени зря, он сделал все свои дела и сейчас стоял, тупо пялясь на себя в зеркало.
—Что он имел в виду? — вслух задал интересующий его вопрос Малфой. Он не пугался, что кто-то услышит или подумает что-то не то. На его плечах и так висит тяжкий груз, а за спиной раздаются тонны насмешек. Одной больше — одной меньше, что с того-то? Главное — в министерстве его семья уважаемая, а значит путь туда ему не сможет перекрыть никто. Потерпит он этот месяцок, два года же как-то терпел.
—Кто, Драко? Кто имел в виду что-то, что тебя очень беспокоит? — услышав знакомый голос, слизеринец не поверил своему слуху и самому себе. Неужели? Второй раз за день удастся с ним поговорить? Да что вы, вот это удача.
—Ты, Гарри. Что ты имел в виду, когда сказал, что хочешь проверить до какой степени я неприличный? — поняв, что от того, что он будет юлить, ответов юноша получит гораздо меньше, Малфой задал интересующий его вопрос.
—Все самое неприличное, Драко, — слизеринец вздрогнул, второй раз услышав свое имя, и решил проверить словесную перепалку. Что-нибудь из этого обязательно выльется, и, если это выльется в лице Поттера, парень даже не будет против.
—Я так и жажду подробностей, Гарри.
—А чего еще ты жаждешь, Драко? — гриффиндорец подошел к спине волшебника и посмотрел прямиком в серые глаза в зеркале. Его рука легла на плечо Малфоя, а вторая спустилась вниз по спине. Казалось, в один момент в головах обои парней промелькнула одна и та же мысль — «Чертова мантия!».
—Всего, что ты мне можешь дать, Гарри, — ответил юноша, скидывая с себя ненужный предмет одежды. Этим знаком он словно дал зеленый свет Поттеру, руки которого начали спокойно блуждать по телу слизеринца, не задерживаясь нигде, создавая иллюзию, что теплые прикосновения ощущаются везде и сразу.
Гриффиндорец начал расстегивать рубашку друга… парня… Он, честно признаться, не знал, как его называть, да и думаю, слова здесь будут излишни. Гарри просто наслаждался волшебником, который был полностью в его власти, который прямо сейчас кайфовал под его прикосновениями.
Избавившись от рубашки, Поттер больно ущипнул Драко за сосок, отчего тот вскрикнул и громко простонал имя гриффиндорца. Не ожидая, что парень будет столь чувствительным, Гарри лишь усмехнулся, запустив два пальца в рот Малфоя. Тот, поняв задумку любовника, принялся энергично посасывать их, имитируя оральный секс.
—Ох ты, малыш! Ты у нас, похоже, любишь, когда у тебя во рту оказывается что-то, — усмехнулся волшебник, на что слизеринец протяжно застонал, сладко растягивая «Га-арри-и». Поттер вытащил пальцы и, не обтирая их, повернул голову Малфоя к себе, — Я хотел поиграть с тобой, Драко, но боюсь, что кончу только от того, как ты стонешь мое имя.
Выдавив из себя еще один стон просто для того, чтобы вновь увидеть этот огонек желания в глазах любимого, юноша прижался своими губами к губам, которых так долго ждал. Протиснувшись языком сквозь губы и зубы волшебника, Драко принялся исследовать язычок молодого человека напротив.
—Малыш, я все понимаю, но нас все же могут застать люди, поэтому закончить стоит побыстрее.
Парень резко развернул слизеринца лицом к себе и прижал последнего к стене. Поттер снова впился в губы юноши жестким, страстным, упоительным поцелуем, отчего Малфой начал тихо постанывать. Рука Гарри чертовски медленно спускались вниз — по груди, животу, сквозь твёрдые волоски на теле юноши, а вторая зарылась в платиновые волосы Драко. Поттер выругался, наткнувшись на ремень, который никак не поддавался манипуляциям одной руки, поэтому, подключив вторую, волшебник выбросил мешающий предмет одежды куда-то в сторону.
—Гарри… Там кто-то идёт, — прошептал слизеринец, не отрывая губ от любимого.
—Пора смещаться, — улыбнулся Поттер, затаскивая парня в кабинку и моментально становясь перед ним на колени.
—Что ты делаешь, Гарри?
—Не догадываешься? — хищно оскалившись, гриффиндорец расстегнул молнию на брюках юноши и поцеловал эрегированный член парня сквозь черные боксеры. Сказать, что Драко ошалел — не сказать ничего, ведь те двое партнеров, с которыми даже не доходило до проникновения в парня, заставляли отсасывать им, не спешив доставить удовольствие самому слизеринцу. Но дальше пробовать Драко не стал — было достаточно проблематично встречаться с кем-либо, потому что даже после падения у Люциаса везде были глаза и уши.
Кабинку туалета заполнили тихие полустоны-полувсхлипы Малфоя, член которого сейчас находился во рту у старательного во всех смыслах гриффиндорца. Гарри расслабил мышцы горла и довольно-таки большой член Драко проскользнул намного глубже. Не сдержавшись, волшебник взял в рот кулак, закусив его до боли и искорок в глазах, но тяжелый и протяжный стон все-таки вырвался из груди слизеринца.
—Т-ш-ш, милый, мы ведь знаем, что там кто-то есть, — вытащив член изо рта, произнес Гарри, улыбнувшись своему мальчику. Услышав, как в соседней кабинке кто-то смысл и громко захлопнул дверку, гриффиндорец продолжил свое увлекательное занятие.
Стоны возобновились, но Драко уже не стеснялся их. Он лишь наслаждался моментом и тем, с кем он разделяет это самое мгновение. Вцепившись в волосы Поттера, слизеринец принялся с еще большей силой и скоростью насаживать голову волшебника на свой член, ритмично трахая его глотку.
Гарри стонал что-то, но так же, как и Драко, не различал, что он бормочет — настолько наслаждение захватило пару. Вскоре с громким рыком Малфой кончил, а юноша спокойно проглотил все и нагло ухмыльнулся слизеринцу, который сейчас в шоке прислонился к стене туалета.
—Повторим как-нибудь? — устало прошептал волшебник.
—Да, но за тобой должок, Малфой.