Ради тебя

Друг Ле знала, что делать с окружающей тьмой. Думала, что знала… Но тьма оказалась сильней! Магия, некогда бурлившая в ее крови, не отвечала на призыв, ускользала, как крохотные рыбки в прогретой солнцем воде фонтана на центральной площади большого каменного города. Израсходовав последние силы, барахтаясь в затягивающей ее трясине вечности, жрица замерла, сложив ладони в молитве, и обратилась к тому, кто некогда был ее верным спутником.  — Свет, где же ты? Ты никогда не оставлял мои мольбы без ответа! Где же ты сейчас, когда так нужен? — шептала она в исступлении. Но тишина становилась все оглушительнее и холод лишь крепчал. Жрица осознала вдруг, что проиграла. Свет покинул ее. Может, она погрузилась слишком глубоко во тьму, и нет у золотого сияния возможности дотянуться до его дочери, а может, Свет оставил ее, как все те, кого она любила… И может, пора перестать бороться? Принять свой конец… Она потеряла Ставроса. Давным-давно Свет, призванный ею, не достиг пожертвовавшего собой паладина, не уберег его. А скольких еще она не смогла уберечь? Да и кто она такая, чтобы противостоять судьбе? Ведь ей не могут противиться сами боги! Тьма обступила, навалилась подобно снежной лавине. Что-то мелькнуло в памяти… Тени ползающие по потолку, паутина — белая струна, тихая песнь ветра в листве, скрип оконной ставенки, запах цветов. Полубред-полуреальность. И запах пионов. Ле расслабилась, раскинула руки, стараясь ускорить приближение конца, окунуться в картинку-успокоение, слиться с ней воедино и исчезнуть, перестать быть терзаемой Тьмой. Тихие шорохи одежд, постукивание, жужжание магии, так похожее на роение жуков. Разговор на певучем языке. — Жена Ринна… Забавно… Я верю этому старому солдату. В ее ауре слишком много Света. Люди с такой душой не предают. — Ринн уверен. — Ринн ошибся. Он ошибался не раз и виновато в том его прошлое. Все, что случилось с ним, заставляет Короля Штормграда видеть предателей во всех. Гарона положила тому начало. Он был слишком мал, чтобы осмыслить, просто запомнил. Потом дворяне, Катрана Престор. Да много тех, кто был другом, но стал врагом. Для Ринна опыт в данном случае сыграл плохую шутку. Вера в худшее — палка о двух концах. Она заставляет опасаться удара в спину даже от тех, кто на подобное не способен. Сердце бешено заколотилось у самого горла жрицы. Сотни имен и воспоминаний промелькнули перед внутренним взором. Вихрь закрутил Ле, погружая в центр урагана образов, а потом вдруг опал, испарился, оставив лишь два имени и два лица. — Вариан! Где же ты, Вариан?! — застучало в висках, сотни раскаленных стрел вонзились в грудь. — Где же ты?! Разве могла я хоть словом, хоть делом поселить в твоем сердце страшную мысль о предательстве? Неужели ты отрекся от меня? От нас! От нашего дитя! Не верю! Я не верю! Ты не мог поверить наветам лжецов! И тогда нахлынула боль, такая сильная, что Ле, желая выплеснуть ее наружу, закричала, но тьма хлынула в рот, поглотив жрицу целиком. Однако, смирение уже испарилось, а боль придала силы. Лейна не забыла как надо бороться. За жизни Ставроса и всех тех, кого она потеряла, она все же боролась за них и боролась до последнего. Свет свидетель! Она делала все что могла! И сейчас не могла уступить! Не имела права! Но не ради себя! Не ради Вариана! Ради крохотного существа! Ради глаз, полных расплавленного серебра! Может, всего лишь сна, но даже за этот сон стоит бороться.  В какой-то момент, когда боль стала невыносимой, Ле вдруг поняла, что Тьмы больше нет. Глаза ее, оказавшиеся крепко зажмуренными, распахнулись. Тени все также ползали по потолку, повторяя танец листвы, ветер все также пел. Жизнь продолжалась, и Ле с наслаждением вдохнула напоенный запахами трав и застарелого дерева воздух. От смакования этих почти забытых ароматов жрицу оторвал новый звук. Ей ли его не узнать?! У изголовья кровати стоял кто-то облаченный в доспехи, сочленения их поскрипывали при движении. Раньше это звук был приятен для ушей: у костров бойцы чистили оружие и броню, придавая ей блеск, украшая, лелея больше, чем любимую, и было в том какое-то умиротворение, когда оружие и доспех не служат своему назначению, а являются мерилом умения мастера и бережливости хозяина. Но сейчас в тишине странного дома, в странном месте этот звук запустил в ослабевшем организме  Лейны совсем другой механизм, ставший давно уже рефлексом. Страх и желание спастись! Вот только сил не было, руки и ноги будто прибиты к тюфяку, на котором она лежала. Едва хватило сил чуть запрокинуть голову и обомлеть. Над ней возвышалась Темная Госпожа, алые холодные глаза которой, полные удивления, смотрели на жрицу. Странная магия-боль, что помогла изгнать Тьму и в этот раз пришла на помощь испуганной женщине. Тело вдруг стало меняться, обретая легкость и способность двигаться, и Ле вслед за сквозняком потянуло в сторону двери. Тонкая щель между косяком и дверным полотном с узорами и старой бронзовой ручкой не стала препятствием для жрицы, и в глаза через мгновение брызнуло солнце. Удар о землю был неприятный, руки и ноги раскинулись, как у тряпичной куклы, у Ле не хватало силы даже подтянуть их ближе к телу, что уж говорить о том, чтобы бежать. Дверь распахнулась почти в тот же миг, и Отрекшаяся замерла на пороге, все так же удивленно глядя на жрицу. — Облик тьмы… Поразительно! Не думала, что такое возможно для тех, кто близок к Свету. Ле бы и рада была ответить, но язык онемел и еле ворочался во рту. — Даврон, — тихо позвала эльфийка. Из-за стены дома показался крохотный скелет в легкой броне, хоть и потускневшей от времени, но испускавшей неслабую магическую мощь. Ле судорожно вздохнула, ей крайне редко приходилось иметь дело с темными. Чернокнижники — особая каста магов, неприкасаемые, нелюбимые многими, ибо источали страх. Они имели дело со смертью и, как никто другой, были к ней близки, ведь демоны, что они призывали, и были олицетворением самой смерти для простых людей. Может, по природе своей магии, а может, их подбирали по характеру, но они сторонились компаний, редко заводили друзей, предпочитая одиночество и замкнутость, словно храня тайну. Но то люди, а ныне перед ней те, кто границу смерти переступал, а возможно и не раз! Скелет поклонился своей Госпоже и застыл. Мягкое сияние глазниц чуть притухло, будто это отвергаемое самой жизнью создание заснуло. — Наша маленькая смертница вступила в схватку с вечностью и победила, — Королева Банши улыбнулась. — Ты даже оставила мне Скульд, которой я решила пожертвовать, а это для меня безмерно дорого, как ты понимаешь. Сосуд силы-боли внутри Ле снова наполнился, и тело жрицы вновь начало растворяться в воздухе, однако это в планы Темной Госпожи не входило. Из-за спины ее вылетел лук и, крутанувшись в умелых руках, опустился одним из своих инкрустированных камнями плеч на голову многострадальной Ле. И, наконец-то, тьма победила жрицу. *** Сильвана чуть отступила от тела, распростершегося на земле. Только что перед ее глазами его  начала преображать магия, обращая жрицу туманом, а дымке сложно причинить вред, и уж тем более поймать. На подобное волшебство способны некоторые продвинутые Темные ее армии, но ожидать подобного от Светлой было сложно. Возможно, приложиться луком об голову жены Короля Штормграда, хоть и опальной ныне, было не особо вежливо, но другого выхода у Сильваны не было. Во-первых, ловить по окрестностям Луносвета хаотично перемещающийся туман проблематично, а во-вторых, Королеве Банши было пока не выгодно показывать кому бы то ни было, что жена Ринна выжила, ведь жрецы Лор’темара подписали ей смертный приговор. Да, у Сильваны была мысль поставить воскрешенную во главе своей армии жрецов. Это вкупе с живым отпрыском Ло’Гоша держало бы последнего подальше от границ ее Королевства, да и от синдорай тоже. А если бы она предложила отдать ему сына, возможно, Правитель Штормграда и пошел бы на сделку, уступив пару спорных территорий Королеве Отрекшихся. Но жрица умудрилась сама уйти от смерти. Это затронуло Сильвану и без того копившую обиду на несправедливую судьбу. Но эльфийка не зря топтала землю столько лет, и научилась мудрости. Если правильно разыграть карты, то Королева Банши все равно добьется своего, если заставит гнев Лейны Ринн обратиться против того, кого она, по словам ее защитника-телохранителя, так любила, и кто ныне считает ее предательницей. И даже без лишних затрат… Редкая удача. Обиженная на весь свет женщина гораздо опаснее подконтрольной куклы. Только теперь надо придумать, как вывезти ее и ребенка с территории Луносвета. Когда Лор’темар осознает в полной мере, как он может использовать этих двоих, конфликта с кровавыми будет не избежать. А зачем лить кровь ее бывших «родственников»? — Даврон! Призови Альтиса, нам нужен портал в Подгород! — не оборачиваясь, отдала тихий приказ Сильвана Ветрокрылая. — А мне надо наведаться кое-куда! Как там люди говорят… Одна нога здесь, другая там. Уходить будем быстро. Кинув последний взгляд на бессознательное тело жрицы, Сильвана побежала в сторону столицы, когда-то бывшей ее домом, очень надеясь, что не все старые потайные ходы перекрыты. Пока все шло по плану, кроме одного — только те, кто знал Лейну Ринн очень хорошо, узнали бы ее ныне. Золотые косы обратились белым снегом, обрезанные по плечам, кожа стала бледной, левую сторону лица уродовал шрам от когтей, а глаза стали тем же расплавленным серебром, что и глаза рожденного ею дитя. Магия стала для них не только источником жизни, но и тем, что изменило их внутреннее содержание, даже собственную силу жрицы. Это надо было взять на заметку…   *** Огромный город — порт клана Таллока ныне лежал в руинах. Тут постарались все: и сами жители, и демоны, и армия Штормграда, пронесшаяся здесь мечом и магией. До сих пор чувствовался запах пожарищ и крови, пропитавшей землю и, кажется, сами камни. Скай не спеша шел по главному проспекту, шаги его гулко отдавались среди развалин и хаоса, бывшего некогда добротным поселением. Жители любили свой город, это чувствовалось. Аккуратные дома, прямые широкие улицы, выложенные камнем. Кое-где уцелели цветочные горшки с увядшими и уже обратившимися в скелеты растениями. Только, как оказалось, не у всех любовь к родине и своему народу была так уж крепка, раз многие решили перейти на сторону демонов. Мародеры тут тоже побывали, но им мало что  оставили огонь и армия, да и сами таллокцы были те еще аскеты, предпочитая хорошую крепкую ладью и надежное оружие, изысканному убранству и драгоценностям. Бояться паладину было нечего, многие считали это место проклятым после того, как его осквернило копыто Крестиса, да и за спиной его шли верные друзья. После явления перед ним и Аликом архимага Кадгара, с его отрядом у Ская был серьезный разговор, каждый его член, включая новенькую, примкнувшую к ним после ухода Ле друида Истиару, высказал свое мнение. Заказ — заказом,  для Ская гонорар значения не имел, но для остальных… Алликай, как и Роттар, знавшие Лейну и понимавшие чувства лидера, воздержались от высказывания своего мнения, заметив лишь, что пойдут за Скаем, куда это будет необходимо. Он чувствовал, что они не одобряли его решение, не видели смысла в этих поисках правды, считая, что лезут в политику, от которой надо держаться подальше, иначе есть шанс сгинуть самим. Давриш был благороден сердцем и верил, что имя почившего не должно быть осквернено ложью. Эльфу было важно предстать пред вечностью чистым. А новенькая просто не стала противиться общему настрою, прекрасно понимая, то, что гложет Ская, отражается на всей команде. Ей был симпатичен молодой паладин, как женщине. И путая дружбу с любовью, Истиара полагала, когда Скай найдет ответ или доказательство невиновности сгинувшей возлюбленной — успокоится и начнет смотреть по сторонам. — Очень много времени, очень много народу! — неутешительный подвел итог Дав за спиной паладина. Его крылатый змей, сверкая рыжеватой чешуей, свил в кольца хвост и уселся сверху, покачиваясь, как забавная игрушка, только очень уж опасна была эта «змейка». — Никаких шансов? — Пока не вижу ни одной реальной зацепки, — пожал плечами эльф. — Тут можно годами носом землю рыть. Надо дождаться прибытия мага. Скай вздохнул. Путешествие из Танариса сюда, к Предгорьям Хилсбрада, было не из легких, хотя королевский маг сильно помог порталом в Дарнас и письмом со своей печатью. Им в помощь были предоставлены все, кто дорожил мнением Кадгара, и так, передвигаясь то порталами, то кораблями, они оказались в Южнобережье, где пришлось уже пересаживаться на  лошадей, или даже порой топать на своих двоих. Они договорились с магом, что соберут все возможные сведения о пребывании Ле с момента высадки с корабля в старом полуразрушенном городе, до стычки в Таллоке, но все было безуспешно. Те, кто был разговорчив, не заметили ничего подозрительного в поведении Лейны, а те, кто молчал, секреты хранили до последнего. Были и те, кто поддался слухам и нес такую чушь о супруге короля, что Ская так и подмывало использовать меч по назначению. Паладин уже отчаялся узнать хоть что-то, оттого бродил хмурым, как туча по старому городу-порту единственному оставшемуся под контролем Альянса клочку земли на этой территории, фактически принадлежащей Отрекшимся, начиная тихо ненавидеть все и вся. Незадолго до запланированного отъезда паладин спустился к морю и побрел по пляжу, пиная сапогом ракушки. — Для кого-то это еда, молодой человек, — скрипучий голос заставил Ская вздрогнуть. Перед ним стояла старушка опрятная, в чистом белом переднике, кудельки волос обрамляли морщинистое лицо, делая ее похожей на овечку. В руке она держала небольшую плетеную корзинку, наполненную раковинами. — Извините, — произнес, не задумываясь, паладин и чуть поклонился. Старушка покачала головой. — Давно таких красавцев к нам не заглядывало, — она чуть склонила голову к плечу. — Жену искать приехал? У нас тут девки знатные! Внучка моя, Отрада, тебе в пору будет! Скай улыбнулся. — Нет, милостивая госпожа, не жену я искать приехал. Уверен, Отрада ваша и получше жениха сыщет. — А зачем тогда приехал? Вроде войны нет. Ходят демоны и мертвяки по земле, так всегда они ее топтали и не только в истинном облике своем? Али супец хочешь научиться варить из раковин этих, сил придающий? — глаза старушки хитро сверкнули. — Друга я потерял. И не просто потерял, имя его в грязи искупали, в предательстве обвинили. Вот ищу ответы. И не знаю, найду ли? — кулаки Ская сжались. — Зачем? Богам да смерти и так правда известна, а люди… Да мало ли что люди брешут. В одном поколении ты герой, а в другом уже проклинают тебя и родню твою до седьмого колена. — Может вы и правы, но для меня это важно. Она мне жизнь спасла. — Она?! –глаза старушки превратились в щелочки. — Ох, не верю я в дружбу промеж мужиком и бабой. Все одно, хоть один, а к другому не ровно, но дышит. — Раньше дышал, — не стал лгать Скай. — Но сердце ее никогда мне отдано быть не могло. А тот, кому она его вручила — первый ее предателем назвал. — Уж не пойми ты меня, сынок, неправильно, но не о жене ли ты нашего Короля говоришь? Скай замер. — С чего вы решили так? — С того, что ты не прост, она не проста. А я еще слышать и видеть могу. А слух так вообще острее зрения с годами становится. Все тут об этом шушукаются, вслух не говорят,  — старушка прикрыла глаза. — А знаешь, я тебе секрет супа подарю! Авось сготовишь, покушаешь и полегчает тебе. — Спасибо, бабушка, — грустно улыбнулся паладин. — Ты заходи к нам, дом мой тот, что у самых ворот стоит. Я тебе все ингредиенты напишу, только тайну эту сохрани. Обещаешь? — Обещаю, — кивнул паладин, понимая, что за рецептом не пойдет, нет у него времени. Их лошади в ту же ночь, когда луна посеребрила воду, вылетели из ворот Южного порта, бывшего когда-то оплотом Альянса в Южнобережье. Только в тот миг наперерез им мелькнула тень, отчего все враз осадили животных, захрапевших от боли. — Эй, паладин, — девчачий голос из тьмы звонкий и мелодичный заставил всех дружно повернуть головы. — К бабушке моей обещал заглянуть, а так и не пришел. Перед отрядом предстала босоногая девчушка лет семи в узорчатом, но сером в свете луны наряде. — Вот, — тонкая ручка протянула свиточек. — Бабушка сказала, когда сготовишь — кушай медленно, а то вкуса да аромата не почувствуешь. Скай хотел кинуть девочке монету, но той и след простыл, а из темноты в отдалении послышалось: — И ты пообещал! Помни! Свиточек и сейчас лежал в кармане, так и не раскрытый. Дав пошел дальше, пытаясь отыскать хоть какие-то нити. А Скай замер, крепко зажмурившись, чтобы не заворать от безысходности. Конечно, надо дождаться прихода Кадгара, тот своей магией может еще попытаться восстановить события, но это было последней надеждой. Пляж у доков устилали ракушки, которые собирала бабка на берегу у Южного порта. А Скай все ж слышал в таверне слухи про супец чудодейственный. Уж не знал паладин, как там насчет сил и здоровья, но от похмелья бульон лечил — это факт, а мужчина собирался вечером крепко выпить. Тонкий ремешок, стягивающий кусочек выделанной телячьей шкуры, упал к ногам паладина, сам же Скай застыл, вчитываясь в витиеватые буквы. «Любая вершина ему покорится, боги ответят на зов, Но ради годами лелеемой страсти на все пойти он готов.  Не будет стоять за ценою, скупиться, согласен с расплатой любой, Хуже врага не бывает на свете, чем преданный друг, обделенный судьбой!»