Ради тебя

Боль предателя

Ух! Какие же богохульники эти  дворфы! Ничего святого нет! А ведь головы свои тоже склоняют перед Светом! Но все у них не так, все не по-людски! Пришли, значит, из своего пропахшего огнем и металлом города громоподобные бородачи, от них за мили разит выпитым элем, который уже и не выветривается! Наследили в святом месте огромными сапогами! Где только столько грязи собрали?! Неужто, не позволяет честь вытереть обувь перед входом в храм?! Да мне не сложно вымыть?! Что ты! Мудрый Свет! Мне даже приятно во славу твою любую работу делать! Но уважение надо иметь! Тьфу! А словами-то какими кидались, нечестивцы! Какие шуточки отпускали в доме твоем! Вспомнить стыдно! Это же надо было в храме сказать, что есть на земле лишь два места, где не переведутся до последнего живые — церковь и таверна, где девки пляшут! Тьфу, нечисть подгорная! Ох! Да не уж то?! Да нет! Или… И, правда! — Великий Жрец! — благочестивый монах, что мгновение назад, стоя на карачках, оттирал синий ковер, устилавший мраморные плиты пола Собора Света в Штормграде и костерил гостей с Севера, подскочил и низким поклоном поприветствовал того, на чей зов всегда отвечает Великая сила. — Все ли спокойно в твоей вотчине, добрый Кун? — улыбка у Астеры получилась вымученной. Тело Верховного жреца ныло, ему вдосталь пришлось насладиться поездками по Восточным Королевствам. Но выбора у него не было, испуганным людям нужна надежда, слова силы и утешения. Грядут страшные события. Старый враг вновь у порога. Демоны попытаются взять реванш за предыдущий проигрыш. Король объявил мобилизацию. И тем, кто мирно пахал землю, ныне придется взять за оружие. И им сейчас, полным праведного гнева, и что уж лукавить, страха, нужна была поддержка Света. И не только им, но и тем, кто останется дома молиться за отцов и матерей, братьев и сестер, любимых и родных. Огромная птица, на которой прибыл в столицу жрец, на самом подлете к Штормграду пронеслась над трудами бессонных ночей мастеров дворфов и гномов: огромные воздушные корабли, боевые гномьи машины, оснащение для морских судов. День и ночь кипела работа. Но никто не роптал. Здесь остаются их семьи, их дома, их надежды на будущее, то, за что стоит бороться. — Все хорошо, Верховный жрец! — закивал Кун. — Все как должно! Прибывают все новые жрецы, всем место находится и почтение. Каждой крупице армии Света. Астера устало кивнул. Длинные дорожные одежды зашуршали складками, посох глухо постукивал наконечником, ковер хорошо глушил звуки. Надо было успеть сделать множество дел! Он должен был вернуться только через семь дней, но судьбе было угодно, чтобы путешествие его закончилось раньше! И хоть Астера в приметы не верил, но сгоревшая церковь близь границ с уже, что скрывать, Ордынским Южнобережьем заставила что-то внутри него запеть грустной струне. Ведь виной страшного пожара были отнюдь не распри между расами или нападение демонов, а небрежность, людские глупость и тщеславие, они едва не стояли жизни нескольким деткам селян. Да! Не верил он в суеверия! Свет никогда не снисходил до таких низменных подачек, но почему-то посчитал Верховный жрец, что подходить к границам мест, где он пошел против собственных убеждений и собственной души, Свет ему не позволил. То ли … то ли не хотела сама земля, чтоб жрец осквернил своими ногами место, где он обрек на смерть того, кто тронул его сердце. Шедшая по длинному синему ковру высокая, закутанная в плащ,  сутулая  фигура вдруг резко замерла и металлический наконечник массивного посоха врезался в каменные плиты, презрев толстое нитяное плетение. Добрый Кун поежился, точно подул с дворфовых гор ледяной напоенный снегом ветер, забрался под рясу, заставил старика сжаться. Подготовленные для утренней службы свечи в канделябрах вдруг разом вспыхнули, яростно зашипели. Под высокой аркой входа, украшенной еловыми ветками, стояли трое. И если кто и был причиной холода, то это они. Безоружные, но пришельцы будто и были оружием, особенно тот, что стоял справа, золотистые волосы, красивое лицо, только портило все полное ненависти выражение. — Я… Я сейчас! — рванулся было добрый Кун, чтобы позвать достопочтенных паладинов-защитников, но рука Верховного Жреца приподнялась и крылья, подхватив убегающего, путающегося в рясе монаха, мягко перенесли того к Астере. — Разве так приветствуют тех, добрый Кун, кто пришел поклониться Свету?! *** — Верховный Маг? — негромкий голос заставил Кадгара оторваться от горьких дум. Сидевшая напротив Джайна тоже встрепенулась.  — Те, за кем вы посылали, они… они проигнорировали ваш ответ. — Ничего страшного, Вейс, у меня еще будет время поговорить с ними. — При всем уважении, мой господин, они были почти у вашего порога, но… — старый слуга Кадгара замялся. Он знал множество тайн архимага и мог лишь догадываться, что достигло ушей гостьи Верховного мага, а что нет, и не всегда мог решиться сказать то, что хотел, в присутствии посторонних. — Они пренебрегли вашим ответом и последовали за Верховным жрецом. Кубок, из которого Кадгар потягивал вино, с грохотом опустился на стол. Рубиновые капли взмыли вверх и украсили полированную поверхность кровавым узором. — Когда? — архимаг резко поднялся. Если то было необходимо, вряд ли кто из молодых мог бы угнаться за Верховным магом, и пусть плата для мужчины за это была огромна, но коль того требовало спокойствие и процветание его мира, выбора у Кадгара не было. — Всего пару минут назад. Их заметил Лойс, ожидавший прибытия гостей у входа. Трое призванных развернули коней и последовали за прибывшим жрецом. Всего за пару шагов Верховный маг пересек комнату и схватил посох. — Кадгар! Стой! Если что и могло остановить Верховного мага на его пути, то только ее голос. — Может, не стоит? Судьба все решит за нас. — Она решит так, что на совести Астеры будет еще три трупа! Джайна… — он вдруг откинул посох, и реликвия со стуком упала на пол. Пожалуй, как никогда (даже в молодости не было такого) он отдался своим чувствам. Рука мужчины скользнула по ее руке. Колени преклонились перед женщиной. Их взгляды встретились. — Ты думаешь, если бы у твоего убийцы были самые благие намерения, я бы простил его? Дыхание женщины сбилось. Что Джайна знала о любви? Все и… Ничего. Она любила, ее любили, но никто не ставил любовь к ней превыше собственных желаний и справедливости, как бы неправильно это ни звучало. Она всегда считала, что таков удел правителя, удел сильного мага. Именно так и надо любить! Никогда до сего момента магиня не видела, чтобы в глазах мужчины именно она была объектом защиты, поклонения, центром вселенной. Да, решение Кадгара было решением мужчины, именно мужчины. И к своему стыду, она вдруг забыла на мгновение обо всем. О том, кто она, где она. Джайна испугалась этого чувства. Оно шло в разрез с ее рациональным подходом к жизни. Ее пальцы, вцепившиеся в ладонь мага, разжались. Кадгар вызывал в ней странный отклик. Это была не любовь, но… нечто большее. Плоть может желать много, но ничего страшного не случится, если она не получит желаемого, но желание сердца надо исполнять. — Ступай! Дверь за архимагом закрылась. — И все же сама дорогая вещь на земле — это справедливость, — грустно прошептала Джайна Праудмур.  *** От количества вариантов возможного развития событий в грядущей мясорубке у короля болела голова, что, разумеется, не было поводом для перерыва. Ему надо было решить, кто отправится с ним, когда портал откроется. Самое забавное, сколько ни пытались они придумать универсальный способ снизить возможные потери, все может оказаться совсем не так радужно, как планирует он и военачальники. Легион силен и предсказуем. И хотя в этот раз у них есть шанс подготовиться, никто не даст гарантий, что хоть один из предложенных планов сработает. Последней ушла спать адмирал Роджерс. Женщина едва стояла на ногах, и король решил, что лучше дать тем, от кого зависит будущее человечества отдохнуть, чем мучить бессонницей, а отсюда и неспособностью здраво мыслить. Король же спать не мог, злость мешала погружению в забытье. Неясность с местом открытия портала убивала на корню множество хороших идей, которые могли спасти жизни сотен солдат. Легкий стук заставил Вариана раздраженно передернуть плечами. — Да! — рявкнул король. — Ваше Величество! — в зал собраний просочился неброско одетый человек, в чьих руках однако информации о жизни столицы было больше, чем у всех шпионов, городских сплетниц и содержателей таверн разом. — Вы просили сообщить о прибытии интересующего вас лица, — человек легко поклонился. — Он здесь. Призрачный волк, обитавший в самом сердце Ринна, утробно зарычал. Хоть в этом деле надо поставить точку Может, тогда будет легче принимать судьбоносные решения. — Распорядись подготовить мне коня! Король старался не думать о том, каким будет итог разговора с тем, кого он считал другом и соратником. И кто, надо признать, никогда доселе не обманывал его доверия. Но лишь усевшись на верного коня, Вариан обнаружил, что оружие, лежавшее в его спальне, оказалось у него в руках. *** Крылья растворились в воздухе золотистыми всполохами и бедный монах оказался в непосредственной близости от Верховного жреца. Длань Астеры коснулась лба старика и успокаивающая и оздоравливающая искорка пробежала по всем членам доброго Куна. Фигуры так и остались стоять у входа. На звуки возмущенного ворчания монаха стали выглядывать из боковых нефов служки и жрецы. — Молодые люди! Что привело вас в столь поздний час в Собор Святого Света и с добрыми намерениями ли вы к нам пришли? — показавшийся из бокового коридора паладин был вооружен, но меч не вынимал. В братстве воинов Света принято доверять друг другу, пока не последовало реальное нападение. — Уж поверьте, уважаемый, намерения у нас самые добрые! — ухмыльнулся гном, только улыбка у него была зловещей. Уж кто-кто, а Алик любил вступать в схватки с непобедимыми паладинами и еще больше любил в них побеждать. — И в чем же они состоят? — меч показал острый край из ножен. — В том, что возможно Его Преосвященству будет интересно узнать конец истории о молодой девушке, в чьей судьбе он принял столь деятельное участие, — маг, а это был наверняка маг, блеснул глазами из-под широкополой шляпы. Паладин так и остался стоять молчаливо и сосредоточенно. Его ненависть и злоба были почти осязаемы и, если бы ни присутствие такого количества зрителей, он бы уже наверняка «высказал» все, что хотел. Вряд ли кто-то заметил, но между пальцами блондина мелькнул крохотный золотой голубок, но Верховный жрец слепым не был — Астера на секунду прикрыл глаза и кивнул. Трое пришельцев двинулись к Верховному жрецу. Монах готов был возмутиться, а паладин последовать за гостями, но рука Его Преосвященства повелительно взметнулась вверх, останавливая служителей. — Сопровождать меня нет необходимости. Угрозы наши гости мне не несут. — Но как же… — возмутился монах, но никто его уже слышал. *** Темные коридоры, гулкие, как удары сердца, шаги, запах жизни и смерти, и чего-то великого, недосягаемого, того, кто знает все и обо всем. Скай помнил, что помещение, где Ле проходила посвящение, находилось рядом с кабинетом Верховного жреца. Он был паладином и когда-то сам проходил свое посвящение. Он, как и она, когда-то шел по этим коридорам. И может эти тоннели хранят память о девушке полной надежд и Света. Как хорошо, что этот Свет в ней остался, и как ужасно, что она лишилась всех надежд. Никогда еще Скай не хотел так ударить в спину, забыв все законы чести и совести. И, пожалуй, единственное чему был рад паладин, это тому, что рядом друзья, способные удержать его от столь гнусного поступка. Он понимал, что не имеет право ставить их жизни под угрозу, но они были не просто командой, но лучшими друзьями, и глупо просить их уйти. Массивные деревянные створки дверей закрылись, отделяя их от мира. Гости замерли на пороге гигантского кабинета, чей потолок тонул вместе с книжными стеллажами в темноте. Астера прошел к своему столу и прислонил посох к полированной поверхности, отразившей золотой свечение жреческого оружия. — Почему? — хриплый голос за его спиной, заставил краешек губ Верховного жреца приподняться в грустной улыбке. — Дайте мне ее значок, — приказ был отдан и, как ни сопротивлялся Скай, ноги все же понесли его к Его Преосвященству, а пальцы разжались, роняя в протянутую ладонь знак о присвоении Лейне Андервест ранга «Епископ». — Это был бы идеальный последователь! Идеальный кандидат… — горечь наполнила Астеру, точно сорвало плотину, так долго сдерживающую боль и гнев на себя самого и на мир. — Она была бы прекрасным продолжателем дела. Светлая жрица, сильная, с сердцем полным доброты, знающая цену жизни, показавшая, что может быть мудрой. Лучший преемник… Большое резное кресло скрипнуло под весом Верховного жреца.  — Ей дали бы двадцать пятый. Я настоял на двадцать третьем. Чтобы у нее было право пожить, осмотреться, понять, как много она может сделать для народа. Я бы многому научил ее. Как и она меня… Астера вдруг вскинул голову, глаза его засияли золотом. — Ее сила была такой особенной, такой яркой. Моя мать была эльфийкой, я помню лишь ее голос, ее песни не сравнятся ни с чем, из того, что я когда-либо слышал. Ни с чем, кроме магии Лейны. Глаза его потухли. — Идеальный кандидат… Которого я уничтожил своими собственными руками… Скай понимал, что хочет того или нет, но Астера творит магию, заставляя подчиняться его воле. И паладин никак не мог стряхнуть это принуждение. Но хуже того, язык и разум предали его! Воистину, силен Верховный жрец! — Она жива! Клювик, острые перья крыльев впились в ладонь Астеры. Жрец вскинул голову и смотрел на паладина полными неверия и дикой радости глазами. Наверное, будь паладин не так влюблен в Лейну Ринн, он бы задумался, остановился. Но не теперь… Оцепенение спало. Огненные крылья осветили самые потаенные углы кабинета, сила, призванная паладином наполнила его, выжигая ненависть, оставляя лишь праведный гнев. Три молота, призванные воином Света готовы были обрушиться на Астеру, так и сидевшего с вдруг озарившей его лицо блаженной улыбкой. — Я даже не хочу знать, почему ты это сделал! — голос Скайлара тоже был похож на Свет, он был грозен и низок. — А я хочу! Кажется, в кабинете появились целых две силы, одна была чистым Светом, а вторая в лице короля — абсолютной Тьмой. Еще один погубитель Ле — поверивший в ее предательство муж, хотя ее сердце принадлежало ему без остатка. Они оба виноваты в том, что случилось со жрицей. И второй, покусившийся на ее душу, даже больше чем первый, желавший уничтожить лишь тело! Это было преступление. Но гнев паладина застилал разум и усилил его немалые способности и еще три молота нацелились на короля. И кто бы знал, чем закончилось это противостояние… Но в тот момент третья сила решила дать о себе знать. Астера, готовый принять кару от рук Ская, вдруг преобразился. Посох, оказавшийся в руке жреца, засеребрился. Свет окутал верно своего слугу, заставляя паладина и короля отступить на шаг. — У меня не было выбора. Против сердца не пойти. Вам ли это не знать?! Тебе, влюбленный мальчик, или тебе, человек, которого я ненавидел, но попытался простить, только ты не достоин прощения, Ринн. Предательство не прощается! Тиффин была для меня целым миром. Маленькая девочка с пронзительным взглядом, подросток с неуемной жаждой знаний, девушка с обворожительной грацией, королева, заставлявшая верить в Свет одним своим присутствием, одним словом! Я всему находил оправдание, всему находил прощение. Я до боли сжимал зубы, когда ее заставили идти к алтарю с совсем нелюбимым ею королем. Я отринул собственные чувства, когда между ею и тобой стали пробегать искорки чего-то настоящего и большого. Может, все дело в моем происхождении, я никогда не считал себя достойным ее, потому и вверил тебе, Вариан, тому, кто должен был о ней позаботиться! От рыка Астеры дрогнули стены Собора. Скай и не заметил, как оказался в коконе чего-то невиданного по своей мощи. Его друзья рядом тоже барахтались и задыхались от нахлынувшей на них силы жреца. По лицу короля бежал пот, и как бы ни ненавидел Скай Вариана Ринна за то, что тот поверил лжи, паладин был поражен тому огромному количеству силы и мужества, способных противостоять магии Астеры, которыми был наделен король. — Слепец, ты не увидел воцарения Повелительницы Черных Драконов. Даже слушать об этом не хотел. Не предпринял ничего, чтобы оградить Тиффин от зла. Взяв в жены прекраснейшую их женщин, ты не должен был предавать ее даже после смерти. Верховный жрец в ореоле золотистого света, купавшегося в тьме кабинета, казался чем-то нереальным. Сейчас никто бы не сказал, что он — человек, нет, кровь эльфов и … ну, конечно же, троллей! Скай был поражен. Да, кажется, сам король был поражен. Высокий рост, сутулые, а ныне расправленные широкие плечи, нос с горбинкой и этот взгляд. Так вот почему он не считал себя достойным! Ночные эльфы и тролли не любят друг друга, ибо негласно считается, что ночные произошли от троллей, слишком приблизившихся к силе магических колодцев. Но разве прекрасные эльфы согласятся с тем, что предки их уродливы и воинственны. Полукровок не принимали обе расы. А в крови Астеры понамешано крови еще и людской. Но… Но что и не говори и Вариан и Скай знали, как по-особому течет в венах троллей сила. И вряд ли у Вариана хватило бы глупости подумать, что слаб Волджин, а паладину доставало ума вспомнить, как сильны бывают тролли на арене и в бою. Обитатели Престола Гроз  не зря приблизились к изначальным богам. Накопленная сила сорвалась с рук жреца и огненным разрядом ударила в короля. Оружие, созданное эльфами отразило атаку, оставив в стене огромную тлеющую дыру. — Только увидев Лейну, ты забыл о клятвах Тиффин! Я предупреждал тебя! Я просил тебя остановиться! Отпустить жрицу! Я просил тебя как своего друга! Я считал тебя таковым! Я считал тебя достойным Тиффин! Зажатые силой жреца Скай, Рот и Алик неверяще смотрели на короля. Известный своей воинственностью, Вариан Ринн опустил меч. Лицо его было полно страдания и муки. И, как и в глазах Астеры, в глазах короля плескалась боль. Оба лишившихся так многого мужчин, нашедших в себе силы жить дальше. Оба сражались за жизнь и процветание Альянса. И как же развела их судьба?! Любовь — самая страшная вещь в мире. Даже принося радость, она несет боль и страх. Потерять любимую от стрелы или от проклятия, от страшной болезни. Лишиться ее, отпуская, если ясно, что твои чувства — заточение для любимой души. — Друг мой, — прошептал король, — как же я был слеп! — Ты даже не представляешь себе, как ты слеп! — магия Астеры прокатилась по кабинету, точно волна по морской глади, заставив Ская, Рота и Алика лишь бессильно покачиваться не в состоянии противостоять мощи жреца. — Кадгар хорошо сумел спрятать от тебя истину, глубоко. Все боялся, что правда заставит тебя впасть в безумие. Или ты думаешь, что те, кому ты доверяешь, всегда говорят тебе правду? — О чем ты? Встреча с деревянным полом оказалась малоприятной и совершенно неожиданной для отряда Ская. Двери, скрывавшие то, что творилось в кабинете, от мира исчезли и на пороге стоял Верховный маг. — О том, видимо, что убийцей Тиффин была ее родная и горячо любимая сестра. — Рита? — глаза короля расширились. — Слишком сильно любила ее королева, слишком многое дозволяла. А когда Тиффин поняла свою ошибку, было уже поздно. Катрана Престор уже завладела умом юной девочки, жаждавшей того, чего у рода Эллерианов не было никогда — магии. И Ониксия пообещала ей, что пройдя, тяжелое испытание, она получит удивительный дар. И может быть, юная Рита никогда не пошла на убийство близкого человека, если бы Тиффин не настояла на браке своей сестры и графа Сержайса. Брак с богатым стариком, который один из немногих после разрушительных воин сохранил в целости земли и людей на них обитавших. Он пообещал королеве, что внесет половину той суммы, что просили каменщики за свой труд. Это наверняка бы успокоило гильдию и Ван Клифа, и спасло бы твою репутацию. Но Ониксия была против. В итоге праща с камнем оказалась в руке Риты, которая не хотела замуж за старика, чьи земли были далеко от столицы и от ее учительницы и была обижена на сестру за то, что та была непреклонна в своем решении. Маленькая сломленная девочка хотела силы, а получила могилу, ведь свидетели и исполнители Ониксии были не нужны. — Ты знал об этом? — зарычал Король, обернувшись к Астере. — Это я предложил кандидатуру Сержайса в мужья Риты. С ним был уговор, что он не тронет девочку до ее семнадцатилетия. И Рита будет жить в столице вместе с сестрой. — Но зачем? Она даже не обсудила это со мной! — Тиффин любила тебя. Она хотела, чтобы твой род так и оставался на троне, она считала Риннов достойнейшими из правителей. Но спор с гильдией мог привести к бунту. — Боги… — голова Короля поникла.  — Но это не умоляет того, что ты сделал с Лейной! — голос Верховного мага был полон холода. — Вариан имел право на счастье. — Нет, не имел. Его жизнь и его трон оплачены жизнью его возлюбленной. А он посмел открыть свое сердце другой. Только сын Тиффин имел право унаследовать трон, а он позволил себе зачать еще одного наследника. Он, — палец жреца указал на короля, — клялся перед Святым Светом в том, что Тиффин будет его любовью на всю жизнь. А с каких пор смерть — основание, чтобы нарушать клятвы?! ВЫ считаете меня предателем! Но кто же тогда ты, король? Кадгар печально покачал головой. — Как ты узнал о том, что Крестис придет в Таллок? — хрипло спросил Вариан. — Часть их верхушки давно уже переметнулась на сторону демонов. Жалкие трусы получили свое, потому что демонам не нужны союзники, они пришли уничтожить все. — Но зачем надо было лгать и клеветать на  Лейну? — Кадгар тяжело оперся рукой на косяк. — Чтобы Вариан Ринн не захотел довериться больше ни одной женщине. Повисла гнетущая тишина. И нарушил ее король. Лицо его вдруг преобразилось и наполнилось спокойствием и уверенностью и какой-то обреченностью — Ты ведь солгал Астису, пообещав ему вылечить его сестру и брата! Ты сломил и его душу, видя как переживает он случившееся с его семьей. — Эта ложь  будет со мной вечно, как и боль от потери Лейны. Когда придет время — я отвечу перед Светом! Но тебе ли не знать, Вариан Ринн, когда лес рубят — щепки летят! — Судьба людей, и даже не рожденного младенца для тебя щепки? — желваки заходили по скулам короля. — Если это способ восстановить справедливость — да! Король заговорил тихо, но так, что холод пробежал по комнате. — Ты убил мою жену и моего ребенка! Ты имел право мстить мне, но ты покусился на беззащитных, самых дорогих для меня людей! Ты уничтожил души тех, кто так нуждался в твоей помощи. Ты был моим другом, моей опорой! Моим советником! И ты знаешь меня, я никогда не прощаю врагов и предателей, Астера! Нападение короля было внезапным, меч сверкнул и обрушился на голову жреца, но Астера был не просто служителем Света, он был еще и воином. Посох отразил удар страшного королевского оружия, но полностью погасить его не удалось и жрецу пришлось отступить, утирая рукавом кровь с разбитых губ — Ты сам передал мне ее в руки. Бедная маленькая жрица… Хотя тут она оказалась сильнее тебя, Ринн, — он сплюнул кровавый сгусток под ноги королю. — Мне повезло даже больше, чем я рассчитывал. Потому что Лейна жива! Лицо Вариана окаменело, он двигался так быстро, что Скай от удивления открыл рот. Схватив жреца за волосы, король резко притянул его к себе, от чего тот закашлялся, окропляя кровью нагрудник короля. — Что ты сказал?  Астера оскалился, скосив глаза на Ская.  — Интересно, а раз она жива, знает ли она, что ее обожаемый муж поверил в ее предательство, посчитал ее лживой тварью? Если да, то это, наверное, было страшным ударом. Ей ведь хорошо досталось, демоны умеют калечить плоть, а, паладин? Лицо короля стало белым, как полотно, а Астера залился безумным хохотом. — Ну, паладин! Скажи! Если она еще в состоянии говорить и думать, она ведь ненавидит и короля и все демоново королевство, за которое она сражалась. Если ты так любил Лейну, как же легко ты поверил в ее предательство! Свет не слеп, ты и не заслужил  ее! Как не заслужил и Тиффин! Клинок с яростным огнем внутри рассек воздух и вошел в грудь Астеры, ломая ребра разрывая сердце. Жрец откинулся назад и прошептал улыбаясь в подступающую к нему тьму — Спасибо… Наконец-то, Инни… моя… Вариан отшвырнул тело жреца, точно ядовитую змею, и лишь спустя пару ударов сердца у него хватило сил высвободить меч из тела Астеры. Шаламейн вонзился в деревянные доски пола, задрожал, точно запел грустную песню. А король опустился на пол и, обхватив голову руками, застыл. — Вариан, это невозможно!  — Кадгар покачал головой. — Он солгал, это же очевидно, чтобы причинить боль. Все куда страшнее, я боюсь, что скорее всего Королева Банши сделала жрицу своим мертвым прислужником. — Ты и это знал? — король даже не поднял головы. — Боги! Но Кадгар не был бы Верховным магом, если бы ни задумался над словами Астеры, а потому его пристальный взгляд обратился к паладину и его друзьям, все еще пытавшимся прийти себя. — Скайлар?! Но Скай, как и его соратники, не проронил ни слова.