Colors

Глава 11 «Silver» One Direction – Half A Heart — Оу, Мистер Нолан, спеть? Не думаю, что я смогу спеть на публике… — Томлинсон, вы очень красиво пели на хоровых занятиях, от вас понадобится только песня. — Но я не умею писать, — соврал я, ибо на самом деле у меня был целый блокнот переводов песен и моих оригиналов, я занимаюсь этим, когда мне становится сложно, чтобы излить все накопившееся в песню. — Ты споешь, если не хочешь, чтобы твои творения пел весь класс в среду на уроке, — ответил Мистер Нолан, покрутив у меня перед глазами моей старой нотной тетрадью, которую, как я думал, потерял. — Ох, боже, где вы ее взяли? — я потянулся за тетрадью, но учитель спрятал ее за спиной, — то есть, если я спою, вы отдадите этот позор мне? — С радостью. — Ладно, я согласен. — Правильное решение, Томлинсон. Подробное расписание на главном стенде, когда будет готов материал, приходи на репетицию. — Хорошо, — ответил я, подошел к стенду и сфотографировал расписание. «И про что писать…», — думал я, потому что серьезно не знал, что же писать, со школой никаких ярких воспоминаний у меня не было, кроме того случая, когда Найл переел горелой пиццы в столовой и вырвал прямо на декольте нашему директору, мисс Люстерн, это было реальное кино, слышали бы вы ее крики, пицца была горячая. Я зашел в класс испанского, на меня кинули странные взгляды, ибо я уже сдал экзамен по этому предмету, и они не понимали, зачем мне тогда тут быть. За первой партой сидели заучки в очках, помню, как Зейн поспорил с Роном, нашим тренером по лакроссу, на 200 долларов, что он побьет местного ботаника, используя лишь шнурки с железными наконечниками, у бедного Ричарда все ноги и руки были в отметинах Зейна, а сейчас этот паренек сидит в обнимку со своим другом и решает алгоритмы. Даниэль сидела на третьей парте первого ряда, в руках у нее была широкая пудреница и та страшная красная помада, которая чем-то жутко воняла. — Привет, Даниэль. Ты видела какой сегодня день? — спросил я и сел на стул напротив девушки. — Ну, сегодня понедельник, а что? — Я имею ввиду не это, а день как событие… — А приглашения на выпускной! И? — Так вот, могу ли я пригласить тебя на выпускной в качестве моей пары, — сказал я и подарил ей свою любимую фальшивую улыбку. — Ох, передумал. Круто, конечно, конечно, я пойду с тобой на выпускной. — Вот и добренько, — сказал я, встал со стула, неловко похлопал ее по руке и хотел уже свалить по-быстрому, но эта «гадюка» схватила мен за руку и притянула назад, сколько ж в ней силы… — Луи, не хочешь в среду сходить в кино со мной, с нами может еще пойдет Тайлер с Брианой, — я не хотел с ней никуда идти, так еще и это точно групповое свидание, — Тайлер, сказал мне, что ты согласишься, если мы пойдем вчетвером. — Но я… ладно, хорошо. Напишешь мне, во сколько быть возле кинотеатра, — согласился я, поскольку не знал, что ожидать от Тайлера, если он узнает, как мне противна Даниэль. — Я думала, что ты меня заберешь. «Она еще и думать умеет, ого…» — подумал я, и сразу наплел ей очередное вранье: — Я буду на репетиции к выпускному, поэтому не знаю, когда освобожусь, прости, — фактически я не врал, ибо мне еще предстоит писать песню. — Оу, хорошо. Я напишу тебе, — ответила Дани, но я ее не услышал, ибо прозвенел звонок, и мне пришлось распихивать толпу учащихся, чтобы выбраться из класса. Когда я наконец «вылетел» из класса, я увидел, Гарри, который сидел на полу, опустив голову на колени, содержимое рюкзака беспорядочно разбросано по полу, отчетливо слышались неконтролируемые всхлипы. Я схватил его портфель, принялся собирать тетради, учебники и все другие принадлежности назад. — Я слышал, ты идешь с ней на свидание… — сквозь слезы, чуть слышно сказал Гарри. — Встань с холодного пола, я не хочу, чтобы ты заболел, — пытаясь игнорировать слова Гарри и собирая все те же принадлежности, сказал я. — Мне плевать, на все плевать. и на тебя тоже, — Гарри все-таки поднялся на ноги, выхватил свой портфель у меня из рук, и пошел к выходу, вытирая слезы рукавом. Я остался там один, стоял как вкопанный. «на все плевать, и на тебя тоже», — стучало в голове, казалось, что сердце разорвало на две части, одну часть и другую привязали к фурам, которые разъехались в разные стороны, и Гарри утащил одну из частей за собой. Слезы были очень соленые на вкус, они стекали по щеке, оставляя мокрую дорожку. День в школе был очень тяжелый, я был в полной прострации все время, смотрел в пустоту, знаете, как когда ты увидел что-то ужасное и просто смотришь в одну точку, пытаясь понять, что происходит. После уроков я не пошел в кафе, решил дать Гарри время подумать, хоть мое сердце и тянуло, как будто при перетягивании каната, к нему. Придя домой, я решил наконец-то достать гитару из чулана, чтобы попробовать поиграть, не говоря уже и о написании песни. Сел на кровать, положил гитару поудобнее, перебрал пару аккордов и застрял на этом. Перед глазами опять появилась пустота и звук голоса, который повторял: «на все плевать, и на тебя тоже». Я схватил гитару, и начал бить ней о пол, о стол, летели перья из подушки, листы бумаги летали по комнате, как белые чайки, боль вырывалась наружу, мне надо было его обнять, погладить по волосам, заглянуть в зеленые глаза, удостоверится, что он рядом и все хорошо, от этого моя душа скомкалась в большой клубок и встала поперек горла. На крик и звуки разгрома прибежала мама, она с ужасом открыла дверь. — Что здесь происходит? — повышенным тоном сказала мама, — Ты в своем уме, Луи? — я упал на колени перед ней. — Я люблю его, — я не верил, что говорил это, но было настолько больно, что мне было все равно, — мама, я люблю его… — Дорогой, ты про Гарри? — спросила мама, садясь рядом со мной на колени, я кивнул, и она меня обняла, — все будет хорошо, я бы сказала тебя поговорить с ним, но не надо, просто подойди и обними его, он все поймет сам. Он звонил мне… сказал, что сегодня переночует в кафе. Мама просидела со мной целых два часа, пока я не успокоился и не взял в руки блокнот и ручку, начертил дорогу от «Пульса» к моему любимому мосту со скамейкой. Я достал большую стопку белых листов, нарисовал большие стрелки на каждом из листов, вырезал их, сложил в стопочку и решил написать на каждом из них слова моей старой песни, которую я написал не понятно зачем и о ком, но сейчас я понимаю, что означает каждое слово. На первой стрелочке было: «So your friends been telling me (Твои друзья всё рассказывают мне,) Youʼve been sleeping with my sweater (Что ты спишь в обнимку с моим свитером) And that you canʼt stop missing me (И что никак не перестанешь скучать по мне).» На второй: «Bet my friends been telling you (Уверен, мои друзья говорят тебе,) Iʼm not doing much better (Что я сам справляюсь не лучше,) Because Iʼm missing half of me (Потому что мне не хватает своей половинки).» На третьей: «And being here without you (И быть без тебя -) Itʼs like Iʼm waking up to (Это словно, просыпаясь, видеть) Only half a blue sky (Лишь половину голубого неба)» На четвертой: «Kinda there but not quite (И вроде бы я сам живу только наполовину.) Iʼm walking round with just one shoe (Я хожу как будто лишь в одном ботинке,) Iʼm a half a heart without you (Без тебя я потерял половину своего сердца).» В таком же духе с перенес строчки своей песни на листы, всего их было около 20 штук. Знаете, говорят, что человек, о котором мы думаем, находится в наших мыслях, но это не так, этот человек и есть наши мысли. Наш разум со своими мыслями, идеями, воображением жив, пока дышит этот человек. Было уже около 3 часов ночи, когда я вылез на улицу через окно, захватив с собой гитару, скотч и свои самодельные путеводители, и направился к «Пульсу». Погода была просто замечательная, как я и любил: пахло дождем, на небе были не густые тучи и казалось, что вот-вот прогремит гром или проблеснет молния. Свет в кафе был выключен, на улице никого не было, я достал все взятое с собой, перепроверил стрелки в руках по порядку песни и выложил сначала вдоль здания, а потом прямо по тротуару и дороге, ведущей к мосту. Слава богу, мне хватило и строчек в песни, и всех вырезанных путеводителей. Работа была закончена ровно в 5 часов утра, я подумал, что Гарри может быть уже проснулся к тому времени, поэтому решил отправить ему СМС с надеждой, что он все-таки ответит. От: Луи Кому: Гарри «Если ты не спишь, выйди на крыльцо кафе и следуй за путеводителями.х.» Я сел на скамейку с гитарой, смотря на дорогу перед мостом и ожидая увидеть изумрудные глаза Гарри напротив моих. Вот он идет: кудри не расчесаны, глаза уставшие, скорее всего, он не спал, с предельным вниманием читает каждую строчку, написанную на каждой из стрелок. Гарри дошел до скамейки, и я начал играть припев своей песни, отчаянно ударяя по струнам гитары: Iʼm half the man, at best В лучшем случае, я — половина человека, With half an arrow in my chest С торчащей половиной стрелы в моей груди, 'cause I miss everything we do Я скучаю по всему, что мы делали вместе, Iʼm a half a heart without you И без тебя у моего сердца осталась лишь половина. Half a heart without you Половина сердца, Iʼm a half a heart without you И без тебя у моего сердца осталась лишь половина. Я закончил петь, и сразу же хлынул дождь, но Гарри это не волновало, он подошел ко мне в плотную, отнял гитару, поставил ее около скамейки, взял в руки шнурки от толстовки себе в руки, притянул меня к себе и поцеловал, так что я чувствовал, как молнии блистали не на небе, а у меня в голове, как гром раздавался не в поднебесье, а ударял меня под дых. — Прости, прости, прости меня, ты все это сделал для меня, а я так себя повел, — отпрянул от меня Гарри, притуляясь своим лбом к моему. Мы закрыли глаза, вдыхая воздух между нами, его руки были на моей шее, а мои поверх его рук, потому что они были ужасно холодными, и их хотелось согреть. — Давай вместе посмотрим на грозу, Луи, — попросил Гарри, взял меня за руку и повел к краю моста, откуда было прекрасно было видно и реку, и город, — ты боишься грозы? — Нет, она красивая, как будто Зевс кинул железный стержень на землю. — Молния убивает, стоит начать боятся её, — сказал Гарри и еще крепче обнял меня сзади. — Все, что красиво, убивает. — Не всё, — уточнил кудрявый, и я вопросительно взглянул на него, — ты не убиваешь, — Гарри достал из своего «волшебного» кармана ленточный браслет серебряного цвета, — Этот браслет будет напоминать тебе о тех молниях, которые стреляют тебе в сердце, когда я тебя целую или беру за руку, потому что я уверен, что ты тоже это чувствуешь, как и я… Я не смогу без тебя, Томлинсон, — он завязал браслет, а я стоял и не мог сказать и словечка, поэтому я обернулся, посмотрел на него, схватил его за шиворот толстовки и «окунул» свою голову в образовавшийся теплый уголок. Я чувствовал, как будто упаду без него, задохнусь, перестану существовать, хотелось пришить его к себе навсегда, в прямом смысле этого слова, просто взять иголку и пришить. Я хотел его так, что просто разрывало на части. — Никогда не говори, что тебе на меня наплевать, никогда, даже если это сгоряча, никогда. Я упаду в серую бездну без тебя, Стайлс. — Сколько уже швов у меня на руке, залечи их, Луи, я подарю тебе цвета, а ты мне любовь, идет? — это слово, слово «любовь», как я хотел услышать его от него. — Повтори еще раз. — Что? — Любовь. Скажи еще раз «любовь», пожалуйста, — я так сильно хватался за его толстовку, что белели костяшки на руках. — Любовь, любовь, любовь, любовь, — прошептал Гарри, наклонив голову к моему уха, — только для тебя, любовь. По спине поползли мурашки, голова закружилась, ноги подкашивались, божечки, что же со мной такое, это так ново для меня, мне казалось, что если я отпущу Гарри, то умру. — Луи? — Гарри попытался оторвать меня от себя, чтобы привести в чувство, — Луи? Милый, я же здесь, все хорошо. Ты чего? — Я не знаю, я не могу тебя отпустить, я боюсь… — Чего? — Любовь. Мне кажется, я это чувствую, не могу отпустить. — Я здесь, я тоже это чувствую, я это чувствую еще с того вечера, когда подсунул тебе зеленый браслет, наверное, поэтому я так вспылил сегодня. Я ревновал, Луи. — К кому? К Даниэль? — спросил я, приходя в себя и вытирая не понятно почему выступившие слезы, Гарри кивнул, — Дурачок, я же сказал, что это из-за угроз Зейна. Я схожу с ней, Тайлером и Брианой в кино, это ничего не будет значить. Если хочешь можешь пойти со мной, но только сесть на несколько рядов вперед. — Конечно, я хочу, только потом мы с тобой сходим на какой-то фильм вместе и одни. — Или можем дома поплакать вместе над «1+1» или «Дневником Памяти». Мы простояли на мосту еще некоторое время, только мы и гроза, только мы и наши чувства. — Давай не пойдем сегодня в школу, пожалуйста, не хочу видеть никого, кроме тебя, — попросил я, ибо не хотел быть опять в окружении идиотов, подобных Тайлеру, — я напишу Найлу и Лиаму, и мы пойдем домой. — Отлично, тогда давай захватим пару пачек сладкой шоколадной стружки и две баночки Dr.Pepper в «Пульсе». Мы завалились домой все мокрые от дождя, слава богам, мамы не было дома, а то она дала бы нам встряски из-за этого. Я нашел старый диск с какими-то мелодрамами, среди которых был «Дневник памяти», притащил в комнату видеопроигрыватель, накидал на пол подушек, чтобы было удобнее, а поверьте было не просто удобно, было фантастически: Гарри, объятия, романтический фильм, прямо мечта, а не день. Мы заснули прямо там, на полу, после фильма, крепко прижавшись к друг другу, как ни странно, даже во сне я боялся отпустить Гарри, я слышал, как открывалась дверь несколько раз, это была мама, видно, она увидела нас и со своей счастливой улыбкой покинула комнату. Все, что хотел Гарри, это почувствовать любовь, а я хотел почувствовать каждый цвет в его душе, что выткать большой пребольшой плед, которым я укрою его от внешнего мира. На следующий день я проснулся, потому что завибрировал телефон: От: Даниэль-история Кому: Луи «Жаль, что тебя вчера не было в школе, позвони, я волнуюсь. Кстати, сегодня мы идем в кино на 17:00, с фильмом решим на месте.»