Love - a pure evil, but with you I am ready to share it.

— Инопланетяне забрали меня на своей летающей тарелке, а потом я проснулся! — Ойкава как всегда в своём репертуаре. Каждый его рассказ был с уклоном на существование мифических существ, а точнее, он утверждал уже в который раз, что инопланетяне существовали. Вот только Иваизуми это всё казалось выдуманным бредом. Хаджиме часто приходилось выслушивать его россказни, думая, какую же ерунду Тоору несёт. Но Иваизуми никогда, ни в каком случае, не говорит другу, что-то, что он говорит — является ложью и провокацией, или же сумасшедшей фантазией. — Ты всё ещё мечтаешь, чтобы тебя похитили инопланетяне? — Иваизуми улыбается своему другу. Он знал точно — инопланетяне очередная выдумка людей, а для чего они это придумывают — неизвестно. Наверное, чтобы жилось не скучно, ведь ежедневные заморочки те ещё занозы в заднице. Постепенно люди растут, как и их должность. — Да, Ива-чан, — карие глаза заглядываются на нежно-голубое небо, а губы растягиваются в полуулыбке. — Я хочу увидеть Землю с огромной высоты, хочу увидеть чистую и красивую галактику. — парень протягивает руку вверх и сквозь пальцы разглядывает пушистые облака. Ему всегда было интересно, какие облака на ощупь? Мягкие или, может, это обычный водяной пар, который скопился на небе, и он просочится меж пальцев? На планете столько всего завораживающего, удивительного и прекрасного, но Тоору не может увидеть это всё, как бы ему не хотелось. Серые заброшенные дома были разрушенными практически во всех участках, даже на бетонной лестнице, что вела на крышу, но, в общем-то, Ойкаву это даже не волновало. Его крышу полностью снесло с катушек, потому что сейчас он большими шагами направляется наверх, не обращая внимания на обломки, об которые он мог запнуться и разбить нос. «Ойкава, дурак. Смотри под ноги» — думает брюнет, наверное предполагая, что его услышат. Тоору всё же запинается об торчащую ветку из-за своей неуклюжести.  — Тц, добился своего? — Иваизуми как мамочка. Всегда заботился о окружающих, а они — не имели капли уважения или благодарности. Закатив глаза, Хаджиме помог встать другу, на всякий случай уточнив, в порядке ли он. Первый кивнул, но шикнул, когда задел ладонью ободранную коленку. — Дубина, теперь будешь знать. — сколько раз он говорил Ойкаве быть аккуратным: на тренировках, на матчах, и сейчас — шатен играет с судьбой, не замечая предупреждения своего друга. После пяти минут ходьбы, они ступают на крышу заброшенного дома, наслаждаясь свежим воздухом. В самом доме были разнообразные запахи: либо какой-то карамельный аромат, либо пахло сыростью, от которой шел табун мурашек по телу. Тут было и вправду красиво: солнце горит на склоне дня, птицы чирикают какую-то непонятную, но приятную для слуха мелодию. Ойкава как всегда оказался прав — тут можно было успокоиться, прикрыв глаза. Не думать о чем-то стороннем, просто сидеть и кайфовать от самого факта, что Ойкава рядом, и что с ним ничего не случится. Иваизуми присаживается, скрестив ноги, следом присаживается Тоору. Полнейшая тишина. Ойкава и Иваизуми делят эту тишину на двоих, всё ещё не отстраняя свой взгляд от неба, что вот-вот потемнеет, и на нём рассыпятся звёзды. — Тоору, вот скажи мне, ты любишь кого-нибудь? — брюнет поворачивается в сторону друга, показывая свою редкую улыбку на лице. — искренне, так, что хочется отдать всё, главное, чтобы защитить этого человека. И пусть любовь — плохая штука, что разрушает веру людей, брюнету нравилось чувствовать привязанность к предмету воздыхания. — Знаешь, Ива-чан, — Ойкава замялся на полуслове, вздохнул, взяв побольше воздуха в лёгкие и посмотрел на Иваизуми, который выглядел заинтригованным. — Я действительно кое-кого люблю… На самом деле он мой близкий друг детства. — лицо и кончики ушей Тоору покраснели, как спелый помидор. — Э-э? У тебя есть другой друг детства? — Иваизуми сглотнул вязкую слюну, удивленно приподняв брови. Вот кто, кто, а сейчас Иваизуми казался полным дебилом или умственно отсталым придурком. Ойкава прыснул в кулак, на автомате приобняв друга за плечо и пододвинув его к себе немного поближе. — Ива-чан, ну ты насмешил! — Тоору не может скрыть своих позитивных эмоций. Он лишь вытирает выступившую слезинку из-за смеха, шепчет что-то, Иваизуми пытается вникнуть в его слова, но мозг просто не соображает. — я тебя люблю. — Иваизуми заводят в ступор: он не знает, что ответить. Хаджиме берёт чужую ладонь в свою, скрепляет пальцы, и улыбается во все зубы, смотря в глаза друга. Если уж Ойкава восхищается Миром, то Иваизуми — Ойкавой. Его глаза ещё одно чудо света — в них можно смотреть бесконечно. — Любовь — чистое зло, — сказал Иваизуми робко. — Но я готов разделить её с тобой, Тоору.