Ты говорила, что постареешь со мной

День первый       Я проснулся утром с жутчайшим похмельем и четырнадцать секунд не вспоминал о том, что ты умерла. Через двадцать шесть секунд я понял, что ты больше никогда не вернешься. День второй       Твоя мама попросила меня позвонить в техническое обслуживание. Затем она заметила чёрные круги под моими глазами и стакан с янтарной жидкостью в моей руке, и сказала, что тебе бы не хотелось этого видеть. Как будто я и сам этого не знал. Но мне было так больно. Я знал, что все скорбят, но они не понимают. Мы должны были прожить остатки наших жизней вместе. Ты и я. Мы должны были состариться вместе. День четвертый       С тех пор, как прошлой ночью я вернулся домой, я не поменял своего положения на кровати, да и не планирую менять его в ближайшее время. С тех пор как твоё тело опустили в землю, я закоченел, застрял во времени. Думаю, то, что говорят о духовной близости влюблённых, — правда. Когда твоё тело покидает тепло, тепло покидает и моё тело тоже. День пятый       Я обедал вместе с Ханной, Эмили и Спенсер. Точнее стоило им только войти, как они насильно заставили меня съесть что-то, что не являлось чёрствыми колечками из овсяной муки и шотландским виски. Между нами стояла мёртвая тишина, пока Ханна случайно не ляпнула, что ты, по крайней мере, теперь упокоилась. Я рад за тебя. Если и есть кто-то, заслуживающий упокоения, так это ты. Но что же теперь делать мне? День десятый       Прошла неделя с тех пор, как я видел тебя, — видел тебя в последний раз. Думаю, мне нужно извиниться перед твоим братом. Пару дней назад он заехал ко мне в гости, и я не помню, что произошло, но, когда я проснулся, я увидел на полу осколки разбитой бутылки виски, ошмётки обоев за шкафом, а мои колени были усеяны синяками и запёкшейся кровью. День восемнадцатый       Я бросил телефон об стену, и он сломался. Не думаю, что у меня были силы, чтобы купить новый. Да и зачем мне теперь новый телефон?       Кто-то отключил твой номер. Я попытался позвонить на него, но всё, что я получил, был тот чертов глупый автоответчик. Думаю, я заболеваю. День двадцать третий       Я скучаю. От тоски по тебе я начал перечитывать все твои старые сочинения по литературе. К примеру, одно из них ты написала по произведению Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда». Возможно, я должен перестать перечитывать его, потому что я опасаюсь, что капли от слёз размажут твои чернила. Читая твои сочинения, я слышу в голове твой голос. Твоё сочинение по «Буре» я перечитывал столько раз, что даже запомнил его. Иногда, вместо того, чтобы лечь спать, я закрываю глаза и мысленно пересказываю то сочинение снова и снова, а, если я перед этим ещё принимаю приличную дозу алкоголя, то чувствую, как ты лежишь рядом и воодушевленно рассказываешь мне о волшебной любви с первого взгляда. День тридцать седьмой       Я могу поделиться с тобой секретом?       Я не знаю, как долго смотрю на то чёртово фото. Этот снимок был сделан на твоём дне рождения. Ты помнишь о нём, я знаю. Тем вечером Спенсер втайне сфоткала нас, а мы до последнего об этом не знали. Ты сидишь на моих коленях, твоя голова запрокинута назад, поскольку ты смеешься, глаза блестят, ты проводишь ладонью по моим волосам, другая твоя ладонь сжимает мою ладонь, я целую тебя в щеку, — а точнее, в место между щекой и уголком рта. Это моё любимое фото. На нём ты такая счастливая.       Но это не секрет.       Спенсер вчера заглянула ко мне в апартаменты. Она хотела отдать мне это фото. Она сказала, что твои родители нашли его, когда прибирались в твоей комнате, и посчитали, что оно может мне пригодиться. После передачи фото, между нами царила долгая тишина. Думаю, она просто не знала, что сказать. Затем она спросила, в порядке ли я. В каком-то смысле, этот вопрос буквально сорвался с её языка. На протяжении минуты я молчал, будучи застигнутым врасплох, но, в конечном счёте, я ей ответил. Я ответил, что «да, я в порядке». Наверняка ты и сама об этом знаешь. Ты всегда всё знала, все секреты. Я не в порядке. Я настолько не в порядке, что даже не знаю, чего ещё ожидать от просмотра твоего чёртового фото на протяжении всего дня, и, что мне нужно думать при виде твоей улыбки, твоего смеха, твоего счастья.       Мы должны были вместе поехать в Нью-Йорк, после того, как ты бы окончила школу. Ты думала об этом, когда умирала? Или боль сковывала тебя настолько, что тебе было некогда об этом думать? Я тоже об этом думал. Я думал о том дне, когда мы разговаривали на протяжении пять часов, обсуждая, как будет выглядеть наша квартира, и то, как мы два часа ссорились из-за того, какой нам следует купить диван.       Ты думала обо мне, когда решила убить себя? Ты думала о нашей годовщине или о том, что ты сказала мне той ночью? Помнишь, когда я попросил тебя остаться, ты убрала чёлку с моего лба и, обхватив моё лицо ладонями, сказала, что мы всегда будем вместе. Ты думала о нашем будущем? Ты думала о своём обещании, когда наносила себе на руки глубокие порезы до костей? День семьдесят четвертый       Я думал, что, когда того психа, из-за которого ты покончила с собой, посадят, я почувствую, что буду готов «отпустить» прошлое. Я думал, что почувствую себя лучше, когда узнаю, что Элисон ДиЛаурентис посадили в тюрьму за все её злодеяния в лице «Э». Но от этого мне не стало лучше. Я стал чувствовать себя ещё хуже.       Я видел, как она плакала на твоих похоронах. Я видел, как она утешала Спенсер, когда последняя расплакалась на твоей могиле. Я поблагодарил её, когда она сказала, что ей жаль.       Мне даже не удалось с тобой попрощаться. Нет, взаправду. Я услышал душераздирающий крик Майка сверху, вытащил тебя из ванной и, осев на пол, держал в руках твоё безжизненное тело. Я сжал ладонями места порезов, чтобы попытаться хоть как-нибудь остановить кровь. Тщетно. Там было так много крови. Бережно держа трясущимися руками твоё лицо и шею, я крикнул Майку, чтобы тот вызвал скорую помощь. Я убрал чёлку с твоего лба, а затем принялся успокаивать тебя, шепча «Я люблю тебя» снова и снова. Я прижал тебя к груди, зарылся лицом в твои волосы, слегка покачал в руках, чувствуя, как мои слёзы смачивают тебе щеку. Когда, наконец, приехала скорая помощь, они не поторопились возвращаться в больницу. И я свернулся «калачиком» на полу, рыдая, пока все слёзы не были выплаканы, и даже после этого я принялся выдавливать из себя сухие слёзы.       Спустя час я почувствовал себя опустошённым. Я медленно поднялся на ноги и включил кран, смотря, как последние частички тебя стекают с рук, окрашивая воду в тёмно-алый цвет.       Именно таковым и было моё прощание с тобой.       И вдруг я заметил на полу твой телефон. Моим первым порывом было бросить его об стену, как вдруг я увидел на дисплее фотографию, где ты опустила голову на моё плечо.       Когда я прочитал сообщения, адресованные тебе, меня по-настоящему вырвало. — Наслаждаешься ли ты своей беззаботной жизнью, пока Шана разлагается в земле? — Э — Никто не любит убийц. — Э — Элла знает, какая ты неудачница? — Э — Должно быть, утомительно жить с таким чувством вины. — Э — Как ты вообще сама себя терпишь? — Э — Просто подумай, как все будут счастливы, когда ты умрёшь. Разве ты не можешь осчастливить их? — Э       Я перестал читать. Таких сообщений были ещё десятки и десятки, и я почувствовал, как желчь наполняет моё горло. Меня вырвало в раковину. Я вновь принялся плакать. День сотый       Прошло сто дней. Подушка по-прежнему пахнет тобою. День сто двадцать девятый       Прошлой ночью мне приснился сон, в котором была ты. Ты удивила меня тем, что зашла ко мне после работы в Холлис и отвела меня в уединённое местечко в парке. Там было темно, но я по-прежнему волновался, что нас кто-нибудь, да увидит. Ты смеялась надо мной и дразнила, что, если я по-прежнему боюсь, что нас кто-нибудь да увидит ночью, может, мы и не должны видеть друг друга весь день. Я слегка тебя приподнимаю, крепка держа за талию, и начинаю покрывать твоё лицо поцелуями. Ты смеешься.       Я могу слушать твой смех на протяжении нескольких часов. Эх, как бы я хотел, чтобы в реальности мне хоть единожды выдался бы шанс вновь его послушать.       Той ночью мы лежим на траве, смотря на звёзды. Ты начинаешь говорить о Нью-Йорке, о том, как тебе не терпится переехать туда и оказаться под беззвёздным ночным небом. — В беззвёздном небе есть своя, особенная красота. Оно выглядит таким безмятежным. Кажется, будто я и могу дотянуться до него, но и не могу прикоснуться. Также безгранично распростирается и чёрное небо. — Но в звёздах тоже есть своя, особенная красота, — возразил я. Ты пожимаешь плечами и ухмыляешься. — Я просто хотела пофилософствовать.       Я улыбаюсь, как идиот, когда смотрю на тебя, потому что это было моим будущим. Ты была моим будущим.       И затем я просыпаюсь. День сто тридцать восьмой       Поздравляю тебя с годовщиной.       Пожалуйста, вернись. День сто шестьдесят третий       Почему?       Я бы отдал всё, чтобы побыть с тобой хоть минуту.       Зачем ты это сделала? Зачем ты меня бросила? Я бы пошёл за тобой, куда угодно. Мы могли бы втайне сбежать. Вон Ханна, Спенсер и Эмили уже уехали в колледж. Так, почему же я ещё здесь?       Тебе сегодня должно было исполниться девятнадцать. Ты должна была сидеть на этом диване рядом со мной, задувать свечи и раскрывать подарки.       Ты говорила, что мы всегда будем вместе.       Ты говорила, что постареешь со мной.