Замужем? Но за кем?

Сидя в тени большого яркого зонтика на террасе кафе «Мороженое Флориана Фортескью», Гермиона и Джинни от души наслаждались замечательным августовским днем. Он и впрямь был прекрасен, этот летний день. С самого утра на небе не было видно ни тучки, а солнце ласково, но уже не жарко, прогревало воздух. Поэтому подруги решили, что и детям, и им самим расположиться снаружи будет гораздо удобней, чем в полумраке помещения кафе. Так, периодически заказывая то один, то другой из многочисленных сортов знаменитого вкуснейшего мороженого, они уже довольно долго сидели за большим круглым столом, оживленно болтая друг с другом и с малышами. На самом деле Элизабет и Саймон участия в беседе принимали мало: они увлеченно раскрашивали картинки фей и драконов в своих волшебных книжках-раскрасках. И это позволяло их мамочкам наговориться вволю. Ведь что может быть приятней, чем за порцией любимого лакомства обсудить самые насущные проблемы со своей лучшей подругой? — Не понимаю, зачем устраивать такую шумиху из-за того, что мне исполнится двадцать семь… — продолжая начатую тему, Гермиона недовольно хмурилась. — Не юбилей, не совершеннолетие, не какая-то там значимая дата… Но Люциус настаивает на приеме и целой куче гостей. А мне так хочется просто отметить этот день в тесном семейном кругу и только с самыми близкими друзьями. Посидели бы у нас в парке, сделали бы барбекю… Нет же! Подавай ему этот званый ужин. — Малфой просто хочет побаловать тебя. Тем более что знает: сама ты никогда не сделаешь для себя ничего подобного. Молодец! Так что не ворчи и учись быть благодарной мужу, — философски возразила ей Джинни, вытирая мороженое с довольной мордахи Саймона. — Кстати, можешь предложить ему компромисс: вместо званого вечера, организовать утренний пикник на природе. Тогда все чужие часам к четырем все равно разъедутся, а мы как раз и устроим семейный ужин с барбекю, как тебе хочется. И твое желание исполнится, и Люциус не в обиде. — А ведь и правда! Слушай, ну вот как тебе удается постоянно находить такие приемлемые для всех варианты? — Считай, что это талант — подарок судьбы, — Джинни довольно усмехнулась. — Подарок? Какой такой подарок? А можно мне посмотреть его? — тут же послышался взволнованный голосок маленькой Элизабет, оторвавшейся от раскраски. Обе мамочки рассмеялась. — Это не тот подарок, что так любишь разворачивать ты, детка, — ласково, но снисходительно пояснила Гермиона. — Это нечто такое, чего нельзя увидеть и потрогать, но зато можно ощутить и почувствовать. — А-а-а… — разочарованно протянула малышка, но тут же отвлеклась, вспомнив о чем-то очень и очень важном. — Мамочка, а мне ведь тоже нужно купить тебе на день рождения подарок! — Позже, когда отправимся за покупками, обязательно купишь, если тебе так хочется. Хорошо? — Но тогда же он уже не будет сюрпризом, а я хочу, чтобы ты ничего не знала и удивилась ему, — расстроилась маленькая Элизабет и забавно нахмурила бровки. — А знаешь, что мы сделаем, миленькая? — быстро сообразила Джинни. — Пойдем с тобой сейчас вдвоем и купим подарок сами! А маму с Саймоном оставим здесь. Как тебе такая идея? — Очень, очень нравится! — с радостью согласилась Элизабет и тут же тихонько зашептала Гермионе: — Мамочка, ты же дашь мне немножечко денег? Гермиона подавила смешок и достала из кошелька несколько галлеонов. — Думаю, этого тебе должно хватить, сладкая. Довольная малышка спустилась со стула и взяла Джинни за руку. Уже в следующую минуту обе покинули кафе, рассуждая по дороге, куда же им стоит направиться в первую очередь. Последнее, что удалось услышать Гермионе, было: — Ну, конечно, нам нужно в книжный магазин, тетя Джинни! — решительно воскликнула ее маленькая дочка. — Это же самый любимый мамочкин магазин на всем белом свете! Следующие несколько минут они с Саймоном провели одни. Помогая мальчику раскрашивать картинку с драконом, Гермиона увлеченно рассказывала ему историю одного дерзкого побега из хранилищ банка Гринготтс на похожем чудовище, случившуюся когда-то давно с ней и двумя ее отважными друзьями. Двухлетний Саймон многого из этого рассказа не понимал, но все же увлеченно слушал тетю Гермиону, и его темные глазки восхищенно горели. Особенно когда та принималась дополнять свое повествование, смешно озвучивая крики возмущенных гоблинов и рев разъяренного слепого дракона. Закончив под веселый детский смех, Гермиона откинулась на спинку кресла, как в этот момент откуда-то сбоку раздался знакомый и родной голос. Голос, которого она не слышала вот уже целых восемь лет. — Гермиона! Обернувшись будто в замедленной съемке, она увидела, что за низким заборчиком кафе стоит ни кто иной, как ее старый и самый лучший друг. Гарри Поттер. — Гарри! — со счастливым криком Гермиона выскочила из-за стола и, потянувшись прямо через ограду, крепко обняла давно не виденного приятеля. — Эй, а на мою долю обнимашек не найдется? — раздался еще один, не менее знакомый, голос. Засмеявшись, Гермиона обхватила руками обоих друзей, чувствуя, как душу наполняет ощущение чистой, ничем не замутненной радости. Ей казалось, что она снова окунулась в детство и встретилась с ними в Косом переулке, куда пришла после летних каникул сделать покупки к новому учебному году. Так же, как и тогда, давно. Ну, или почти так же… Гермиона вдруг вспомнила кое о чем, отстранилась и отвесила обоим приятелям по крепкому подзатыльнику. — Это вам за то, что уехали и даже не попрощались, — спокойно произнесла она, но в голосе прозвучала явная обида. Развернувшись, Гермиона снова уселась на свое место. Кивком она указала на стулья, оставшиеся свободными после ухода Джинни с Элизабет. Оба смущенных друга, все еще потирая ноющие затылки, перелезли через заборчик и расселись на предложенные места. Саймон смотрел на них широко открытыми глазами, и Гермиона вдруг поняла, что малышу немножко не по себе. Взяв его на колени, она начала машинально раскрашивать неоконченную картинку. Потянувшись, Гарри ласково потрепал мальчика по волосам, за что оказался вознагражден несмелой улыбкой Саймона. Сейчас, сидя на коленях у крестной, он чувствовал себя гораздо уютней, чем на собственном месте. Рон же наоборот — насупился и пытался упорно не замечать ребенка, глядя куда-то в сторону. — Без обид, Гермиона, но он совершенно не похож на тебя, — Гарри с любопытством разглядывал бледного темноволосого и темноглазого малыша. — Ну, я уверена, что его родители будут счастливы, услышав такое ценное замечание, — загадочно усмехнулась та. — Так это не твой ребенок? — оживился, сверкнув глазами, Рон. Какое-то время Гермиона молчала, обдумывая: стоит ли прямо сейчас сообщить Рональду, что мальчик — его маленький племянник. Но потом решила оставить обнародование этой пикантной подробности до возращения Джинни. И поэтому произнесла лишь: — Познакомьтесь, друзья. Это Саймон, мой крестник. Оба приятеля понимающе кивнули, и Гермиона уже собралась забросать их расспросами о долгом путешествии, как снова услышала крик, но на этот раз детский: — Мама! Мамочка, а я купила тебе подарок! Это книга! Рассмеявшись, Гермиона повернулась и увидела, как к кафе уже приближаются подруга и малышка Элизабет. — Ну же, дорогая, тебе не стоило сообщать об этом сейчас. Ты же хотела сделать мамочке сюрп… — не договорив, Джинни увидела Рона и Гарри, сидящих за столиком рядом с Гермионой и Саймоном. Издав восторженный визг, она бросилась брату на шею, крепко обнимая его и целуя то в одну, то в другую щеку. Удивленная Элизабет широко распахнутыми глазами смотрела, как крестная сердито выговаривает какому-то незнакомцу за то, что он исчез, оставив только записку, найденную родными на столе. Потом девочка заметила, что еще один незнакомец сидит на ее (Элизабет) месте и выглядит при этом виноватым и даже немного расстроенным. Уже скоро она узнала их. Этих двоих Элизабет помнила с самого раннего детства. Помнила по многочисленным колдографиям, виденным и в доме тети Джинни, и в Норе у бабушки Молли, и в мамочкином альбоме. И все же, застеснявшись, она бочком подобралась к стулу матери и прислонилась к подлокотнику. Темноволосый незнакомец, которого, как вспомнила Элизабет, звали Гарри Поттер, почти сразу же обратил на нее внимание. — Ну вот… Теперь я понимаю, что это твоя малышка, Гермиона, — заметил он и приветливо улыбнулся девочке. Обняв и прижав к себе смущенную кроху, Гермиона произнесла серьезно и даже несколько официально: — Гарри, я бы хотела представить тебе свою дочь, — она слегка запнулась, зная, какая реакция последует со стороны старых друзей, как только они услышат фамилию девочки, но потом собралась с духом и закончила: — Элизабет М-Малфой. Джинни сразу же оставила Рона в покое. Она подошла к Гермионе, забрала с ее колен Саймона и уселась с ним в последнее свободное кресло. «Что ж, — мелькнуло у нее в голове. — Это будет чертовски неприятный разговор. Причем, для всех нас…» Гермиона же посадила дочку на освободившиеся коленки и, будто приготовившись к бою, вызывающе приподняла подбородок. — Малфой? Малфой?!! — на глазах пунцовеющий от негодования Рон не сдержался. — Да. Малфой. И я была бы крайне признательна, если бы вы оба поостереглись говорить при детях на повышенных тонах, — в голосе Гермионы звучали стальные нотки. — Но он же ужасно обращался с тобой все годы в Хогвартсе, Гермиона, — фраза Гарри прозвучала так, будто обращался к неразумному и своенравному ребенку. И это безумно раздражало. — Не переживай, Гарри. Драко уже давным-давно извинился передо мной за все школьные обиды. Он, знаешь ли, повзрослел… — Гермиона нарочно выразилась уклончиво, чтобы друзья продолжали думать, что ее муж — именно Драко. Она не понимала и даже не отдавала себе отчета, почему делает это, но старая, уже почти утихшая обида на друзей, оставивших ее одну сразу после окончания войны, вдруг вспыхнула в душе снова. И Гермиона вновь на какой-то миг ощутила себя той молоденькой девятнадцатилетней девчонкой, брошенной и любимым парнем, и лучшим другом. Понятно, что им хотелось забыться и прийти в себя после пережитых ужасов многолетнего противостояния. И поэтому, воспользовавшись старинным обычаем о кругосветных путешествиях молодых волшебников, они взяли и уехали. Оставив на кухонном столе Норы короткую прощальную записку. Бросив краем глаза взгляд на Джинни, Гермиона поняла, что и та испытывает сейчас нечто очень и очень похожее: ведь она любила Гарри. Любила и ждала его еще много лет, надеясь, что Гарри помнит ее. Помнит и любит. Гермиона кожей ощущала, как Джинни готова во всеуслышание объявить этим двоим, что она тоже замужем. И прелестный маленький Саймон — это ее сынок! Но эффекту разорвавшейся бомбы суждено было сработать в этот прекрасный солнечный день немного иначе. Так уж получилось, что вход в кафе оказался у обоих приятелей за спиной, так же как и сам Косой Переулок. В отличие от мамочек с детками на коленях, сидевших напротив них. Именно поэтому молодые люди и застыли в шоке, когда малыши вдруг начали улыбаться и громко закричали в голос: «Папа!» Гарри с Роном нервно обернулись и замерли, вытаращив от увиденного глаза. И это было понятно, ведь к кафе «Мороженое Флориана Фортескью» приближались Люциус Малфой и Северус Снейп. Ошеломленный Гарри медленно повернулся назад, услышав, как Саймон радостно лопочет Джинни: — Смотли, мама, папа плишел. Папа! А маме же хотелось расхохотаться в голос, глядя, как изумление на лицах мужа и его лучшего друга постепенно сменяется характерными слизеринскими ухмылками. Зрение у этих двух господ, несмотря на возраст, было отменным: они, конечно же, узнали тех двоих, что сидели за столом с их женами и детьми. Заметив, что Гарри с Роном собираются начать классическое выяснение отношений, и, помня, что рядом находятся дети, Джинни негромко, но очень убедительно процедила: — Ни слова! Поняли меня? Еще не хватало устроить развлечение для праздно шатающейся толпы. Встретимся в Норе через час. И если у вас есть к нам с Гермионой какие-то вопросы, зададите их там. И получите ответы. Можете не сомневаться! — с этими словами она поднялась, собрала вещи и, подхватив Саймона на руки, шагнула к выходу с террасы. Гермиона тоже встала и, мысленно посмеиваясь над выражениями лиц друзей, чем-то напоминавших сейчас рыб, вытащенных на берег, все же не смогла удержаться от невинной подколки: — Ладно, ребята. Сильно не скучайте! Увидимся в Норе. Пока! Взяв Элизабет за ручку, она вышла из кафе вслед за Джинни и направилась к мужу, оставив обоих приятелей в онемении сидеть за столом. С нескрываемым и горделивым самодовольством Люциус Малфой и Северус Снейп сразу же забрали малышей у своих жен. А затем, демонстративно не глядя на сидящих неподалеку молодых, но теперь уже бывших, соперников, повлекли семейства к зоне аппарации. Понадобилось несколько минут, чтобы Гарри оправился от шока. Наконец придя в себя, он повернулся к Рону и задумчиво произнес: — Как думаешь, может, нам не надо было уезжать? Или же стоило взять их с собой?