Проныра

Меня зовут Уилл Грэм и я проныра! Все дело в том, что я люблю гулять во сне. Не в том смысле, что страдаю лунатизмом, а просто меня до страшного радует всякая представившаяся возможность побродить по дому в одиночестве, пока мой горячо любимый муж Ганнибал невинно смотрит пятый сон и изящно посапывает. Эту неловкую привычку я тщательно охраняю вот уже пятнадцать лет, с тех пор как переехал к уважаемому доктору в его не менее достойное жилище с огромным множеством разнообразных предметиков, вещичишек и безделух. Все они, разумеется, составляют собой огромный штат его армии, и Ганнибал, как и полагается полководцу, искусно манипулирует и применяет каждого из своих воинов. Поэтому-то в ег… нашем доме имеется строжайшее территориальное разделение. Беспокоясь о целостности своих роскошных реликвий, Ганнибал настоял на том, чтобы в его отсутствие я находился исключительно на своей стороне дома, которую он ласково нарек сахарной. Почему он выбрал именно это слово, я так и не понял, ведь Уилл Грэм не то, чтобы уж сладкоежка, если только в канун рождества, хотя тот самый случай, когда перед началом торжества горничная Мими вдруг обнаружила пропажу всех сладостей еще не до конца прояснен, и моя вина отнюдь не доказана. Его же половина не имела имени, и просто описывалась им как: «Будешь идти ко мне, милый, захвати, пожалуйста, графин с апельсиновым соком». Я же в свою очередь послушно покорился сей несправедливости и решил считать её неотвратимым вмешательством рока, что, впрочем, не мешало мне найти лазейку в незыблемом своде навязанных правил. С минуты, в которую на веки вечные был утверждён кровавый документ, повествующий о правилах поведения в позолоченном ганнибаловом замке, я тут же принялся активно преступать черту закона по нескольку раз за ночь. Мне не стоило большого труда вычислить время, когда «повелитель» беспомощен и не сможет помешать мне выбраться из постели в мою полулегальную экспедицию. Так как я являлся соседом доктора по кровати, а значит зарекомендовал себя в качестве стабильного и добропорядочного обитателя, то имел возможность беспрепятственно наблюдать за стадиями активности головного мозга Лектера. Неделя упорных горизонтальных исследований показала, что муж чрезвычайно крепко спит с половины третьего и до пяти утра. В эти часы потревожить его интеллигентную натуру невозможно при всем желании. Нет, вы не думайте, что я не проверял! Мною было проведен широкий спектр всевозможных опытов, среди которых числились, стыдно сказать, пощипывание носа нежно обожаемого супруга и щекотание его за ухом. На раздражители он реагировал лишь сонными неосознаваемыми улыбками и сжатием на голове моих волос, которые, к слову сказать, было трудновато изъять из цепко сжатых пальцев мсье психоаналитика. С тех самых пор, кажется, это был далекий 2015 год, я стабильно просыпаюсь в два часа и тридцать минут, осторожно выбираюсь из постели и выдвигаюсь на поиски золотых рун и янтарных комнат «егойной» половины дома. Они в свою очередь стабильно друг друга сменяют, не переставляя удивлять меня своим разнообразием. За пятнадцать лет мною было увидено многое: щипчики для удаления волос в ушах, питательный крем для сосков +50, вальяжные любовные романы, стыдливо скрываемые доктором на антресолях, детские фото заплаканного малыша Ганнибала в летнем лагере, но самое невообразимая из всех когда-либо обнаруженных находок — мужской розовый водолазный костюм. Отыскав его год назад в дальнем углу полочки, я больше не смог жить как прежде, ведь отныне плавные линии его кроя, соблазнительные блики на его лоснящимся материале преследовали меня в эротических кошмарах, не давая расслабится в полной мере ночью и чувствовать себя бодро днем. Яркое резиновое трико, пара ласт и маска. К чему предназначались эти предметы мне оставалось только догадываться, ведь доктор ни разу не упоминал о их наличии. Сам я ни за что бы себя не выдал и намеком, не говоря уже о прямом вопросе, так что из года в год мне оставалось только украдкой по ночам рассматривать это фуксийное порочное создание во всех его подробностях, с огромным удовольствия представляя как оно сидело бы на превосходной ганнибаловой фигуре. Однажды от безнадеги мне даже захотелось примерить этот набор самому, но вспомнив о силе обонятельного гения, принадлежащего доктору, я ретировался и с прискорбием вернул вещи в шкаф. Сегодня я подытожил свой ночной обход найденным таинственным, обтянутым вельветом, блокнотом для записей, который тщательно рассмотрел со всех сторон и вернул на место, а после решил остаток времени просто побродить по комнатам, упиваясь своим недюжинным могуществом и почти безграничной вседозволенностью, разумеется, пока муж находится в царстве Морфея. Войдя в северную гостиную, я увидел, что одна половина окна задернута плотными черными шторами, а вторая оголена, из-за чего свет, неравномерно распределяясь падает на кофейный столик едко-белесой светящейся полосой. Это зрелище заставило меня вспомнить о нашем с доктором третьем медовом месяце, когда Ганнибал так утомился от наших ночных жарких манипуляций, что уснул на пляже в самый солнцепек. К счастью, на нем была рубашка, под которой и осталось в сохранности его элитарное молочное тело, в отличии от напрочь раскрасневшихся рук и лица. Сейчас я представляю это с улыбкой, но тогда мне было не до шуток, ведь в наказание и по медицинским соображениям меня лишили ночных свиданий почти до самого конца отпуска, утешив, впрочем одним в предпоследнюю ночь пребывания на остове. По поводу пресловутого розового трико… Следует сказать, что я поклялся себе в том, что буду вынимать его на свет божий не чаще одного раза в неделю, поскольку сексуальное влияние этого предмета гардероба на мою жизнь возросло до недопустимых масштабов, выйдя за грань здорового любопытства. Дошло до того, что за завтраком я стал растерян и задумчив, розовый латекс поглотил мысли, что Ганнибал, разумеется, не оставил без внимания, усилив за мной свой и без того соколиный надзор. Так что разумным было отстраниться на время от губительной тяги и хоть немного вернуться к реальности, поэтому я стал отвлекать себя другими интересными предметами из имущества мужа. Фиолетовая миниатюрная лейка для полива экзотических растений немного уняла мою боль, но все-таки я не оставлял до конца свои трепетные планы насчет волшебных тягучих вещичек. А как бывало меня распаляли мои беспечные грёзы о том, как мой доктор, нарядившись в это розовое чудо и намазавшись маслом войдет в «сахарную» половину нашего дома и поразит меня и без того искрометным своим великолепием. Обмечтавшись до полуобморока, я иногда будучи совершенно доволен и радостно смущен самим собой думал о том, какое же это счастье иметь такого экстраординарного супруга. Сам удивляюсь тому, что из года в год моя ночная авантюра не приедается, дополняясь непредсказуемыми находками. Вот две недели назад, например, я обнаружил пластиковый стаканчик йогурта у Ганнибала в гардеробной. Если бы доктор узнал, что мне известно о его гастрономической тайне, я был бы незамедлительно казнен. А в ноябре мною была найдена папка с сушеным гербарием. Никогда не мог подумать, что Ганнибала интересуют мертвые растения. Он сам неоднократно заявлял, какая это пошлость, и запрещал мне подолгу хранить подаренные им букеты. Уже любовно раскрасневшись от своих мыслей, я брел обратно в сторону спальни и по пути разглядел, что в отличие от моих скачущих как блохи чувств, все лектеровы предметы, демонстрирующие как нельзя лучше умонастроение его обладателя, пребывают на своих местах. Винтажные ощупанные мною вдоль и поперек вазы и пёстрые картины с изученными до мельчайших деталей сюжетами, посеребренная ручка, которую я, не удержавшись, однажды даже лизнул дабы пометить свое присутствие в этой исторической местности, как делают обыкновенно астронавты, привозя на далекие планеты флаг своей страны — все находилось в полном порядке и ожидало твердой руки владельца. Решив, что на сегодня экспедицию можно считать законченной, я быстро миновал линию раздела территорий и вошел в нужную комнату. Муж мирно раскинулся морской звездой поверх одеяла и вдохновенно храпел. Приторно-абрикосовым телом доктора пропахла вся комната. Побродив два часа вне её, я теперь ощутил этот аромат с тройной силой, что вместе с недавними резиново-розовыми фантазиями совершенно меня сломило, поэтому не в состоянии более противостоять сдерживаемым до сего часа порывам я вместо того, чтобы спокойно устроиться рядом, лег на ничего не подозревающего доктора верхом, за чем последовал довольно предсказуемый финал, вполне удовлетворивший меня на полторы недели, пока однажды я не проснулся с твердым намерением раскрыть всю правду.