* * *
С того вечера Чарльз словно избегал Эрика. По крайней мере, ему казалось, что профессор старательно устраняет все возможности остаться им наедине, то зовёт кого-то, то сам улетучивается со скоростью света. Эрик выжидал, такая пауза ему была даже на пользу – было время разобраться в своих чувствах, понять, это чистое влечение или что-то гораздо более страшное, что можно назвать уже влюблённостью? Чарльз действительно его избегал, боясь оказаться ближе, чем на несколько метров. Причин этому было сразу несколько, первая и главная – это странный… магнетизм. Как бы комично это ни звучало, притягивал Эрик не только металл, но и внимание Ксавье, причём перманентно с их первой встречи. И теперь, когда у этого притяжения стали появляться какие-то очертания, Чарльз немного струсил, боясь своих собственных желаний. Он привык быть «у руля», заботиться о Рейвен и вообще большинстве своих знакомых, здесь же внезапно открылась возможность побыть тем, о ком заботятся. Побыть слабым. Чарльз не любил быть слабым и беспомощным, и желание сдаться вызывало в нём смешанные чувства. Ещё одной не менее важной причиной было то, что он увидел в мыслях Эрика. Не в тот вечер, а гораздо раньше, в первую их встречу, когда он сиганул с корабля, лишь бы остановить упрямого Леншерра. Сейчас Чарльз понимал, насколько это было неосмотрительно, но так же хорошо он понимал, что готов был утонуть, но не отпустить его. Что за сумасбродство? Запершись в кабинете, Чарльз третий час крутил глобус, бесцельно и без остановки, думая обо всём этом. Так много боли… так много страха и боли он ощутил в душе Эрика, кажется, он никогда раньше не сталкивался с таким. Когда он спал в своей тёплой кровати в огромном особняке, Эрика пытали и морили голодом, били, унижали… Одного прикосновения к этим воспоминаниям хватило, чтобы испугаться того, на что он способен. И в то же время Чарльз чувствовал, что у его друга невероятно большое сердце, не меньше его, оно способно вместить весь мир, если ему помочь. И это была его, Чарльза, задача – научить Эрика чувствовать, прощать, дружить, любить. И под «любить» он никогда не подразумевал себя, если это можно будет назвать любовью. Сейчас всё слишком усложнилось, Ксавье до жути боялся сделать больно другу, повести себя не так и ранить его. Не из-за последствий, к которым такое могло бы привести, а из-за самого Эрика, который за свою жизнь уже достаточно натерпелся. Но эта нерешительность не могла продолжаться бесконечно, им было необходимо поговорить, и Чарльз не знал, с чего начать такой непростой разговор. Как минимум потому, что сам не знал, что чувствует. Решив проветриться, Чарльз открыл окно и по пожарной лестнице спустился вниз; так себе способ выхода на улицу, но он старался минимизировать риск столкновения с Эриком, пока не будет полностью готов к сколько-нибудь предметному разговору. Сунув руки в карманы, Ксавье медленным шагом пошёл по лужайке, к своему любимому дереву, которое помнил с детства. Ему всегда было спокойно рядом с ним. Эрик заприметил друга в окно, сразу откладывая газету. Как он вышел? Оказаться на улице, не пройдя по холлу мимо гостиной, было невозможно, значит, Чарльз вылез в окно? Эрик усмехнулся, поднимаясь из кресла, он вдруг почувствовал себя охотником, и манёвр хозяина дома его только раззадорил. Как акулам хочется плыть на кровь, так Леншерр двинулся за осторожностью Чарльза, преувеличенной осторожностью. - Хэй… Чарльз не сразу понял, кто над ним, потому как друг закрыл от него свет своей фигурой, пришлось пару раз моргнуть, привыкая к тени. Едва осознав, кто же это, Ксавье подорвался, поднимаясь на ноги. Его попытка сразу ретироваться со словами «что-то я засиделся» была пресечена, Эрик выставил руки по бокам от головы Чарльза, отсекая ему пути к побегу. - И долго ты будешь от меня бегать? Эрик наклонился слишком близко, заставив друга буквально вжаться в дерево. Сердце у Чарльза снова колотилось где-то в горле, отдавая в виски, он боялся двинуться, загипнотизированный взглядом Леншерра. - Я не бегаю. - И сейчас сбежать не пытался? - Я не… - Не что, Чарльз? Он наклонялся всё ближе, и Ксавье не мог оторвать взгляда уже от его губ, заранее задыхаясь. Поцелуй получился коротким, но горячим, обжигающим до самого сердца, и Чарльз вцепился в плечи Эрика, чуть отстраняя его от себя, едва дыша и мгновенно вспыхивая до кончиков ушей. - Это неправильно, мы не можем сейчас… - затараторил он, параллельно пытаясь отдышаться. – Я не знаю, что чувствуешь ты и что чувствую я… - Я тебе всё объясню. Один шаг вперёд – и Ксавье прижат к дереву так, что шансы на побег теперь наверняка целиком и полностью сведены к нулю. Чарльз дёрнулся пару раз, прежде чем замереть, осознав, и от этих огромных голубых глаз, сейчас полных испуга и странного возбуждения, Эрик почти зарычал, впиваясь новым поцелуем в губы Ксавье. Рука Леншерра оказалась в брюках друга быстрее, чем тот успел хотя бы замычать протестующе, пальцы Чарльза отчаянно сжались на плече Эрика, второй рукой он вцепился в его запястье в бесполезной попытке остановить. - Пожалуйста… - выдохнул Чарльз едва слышно. – Нас могут увидеть… Эрик… - Не увидят, если ты не будешь шуметь… Эрик педантично оттянул воротничок рубашки Ксавье, чтобы спрятать яркий след, который вознамерился оставить. Его пальцы двигались вдоль члена Чарльза быстро и уверенно, раньше ему никогда не приходилось делать это с парнем, но почему-то Эрик точно знал, как именно надо обхватить, сжать и погладить, чтобы заставить телепата запрокидывать голову и жадно хватать губами воздух, тут же кусать губы, чтобы не издать лишних звуков, сильнее вцепляться тонкими пальцами в запястье Леншерра. - Это… неправильно… - воздуха было всё меньше, и Эрик решил устроить другу маленькую пытку, второй рукой крепко беря за волосы и снова целуя, совершенно лишая его кислорода. - Ты можешь меня остановить, - выдохнул он в губы Чарльза, дыша часто, смотря ему в глаза и ускоряя движения руки. Ему самому было чертовски тесно в брюках, но сейчас план был другим – и всё по этому плану шло, Чарльз смотрел совершенно затуманенным взглядом, а через несколько секунд сдавленно застонал, утыкаясь в плечо Эрика и буквально повисая на нём. Леншерр медленно вытащил руку из брюк Чарльза, второй застёгивая молнию на них. Ксавье снова прижался к дереву, теперь цепляясь пальцами не за друга, а за кору, и безуспешно пытался отдышаться. Его плечи резко поднимались и опускались, рот был чуть приоткрыт, маня ещё раз украсть немного дыхания, но вместо этого Эрик поднёс перепачканные пальцы к своим губам, медленно облизывая, не прерывая зрительного контакта и улыбаясь. - Тебе ещё что-то непонятно?.. Чарльз не помнил, когда последний раз так быстро бегал. Он несся к дому, спотыкаясь, задыхаясь и боясь упасть, из лёгких будто разом вытолкнули весь воздух, заставив их сжаться до размера горошины. Эрик провожал его хитрым взглядом, прищурившись и не шевелясь, пока Ксавье не скрылся в особняке. Только тогда Леншерр позволил себе расслабиться и на секунду прижаться к дереву, судорожно вдохнуть аромат коры, который теперь будет точно ассоциироваться с Чарльзом. В своей комнате Ксавье запер дверь, чего не делал уже лет десять, и рухнул на кровать лицом в покрывало, накрывая голову подушкой и только теперь ощущая, как больно дышать. Он физически ощущал, как горит всё лицо, и уши, кажется, сами волосы вот-вот воспламенятся от стыда. Но самым страшным было то, что ему… понравилось. Вся оборона Чарльза Ксавье посыпалась под пышной кроной его любимого дерева, а на его короле корона крайне опасно зашаталась.* * *
К вечеру дверь всё-таки пришлось открыть. Рейвен беспокоилась, приходила три раза – и на третий потребовала открыть, пока она не влезла в окно, чтобы убедиться, что Ксавье не оторвало руки. Иных причин для столь долгого затворничества при требовании открыть дверь она не видела. Чарльз убедил её, что всё в порядке, просто ему нужно было дописать статью для научного журнала. Под этим же предлогом он не спустился к ужину, хотя никакой статьи, разумеется, не было. Всё, чем занимался Ксавье эти несколько часов, - это лежал поперёк кровати, смотрел в потолок и пытался разобраться со своими мыслями и чувствами. - Ты же телепат, Чарли, - говорил он себе. – Но куда тебе лезть в чужие головы, если со своей проблемы… Разговоры с собой, по мнению Чарльза, были побочным эффектом от ментальных бесед, которые он любил. Непроизнесённое должно быть произнесено – хоть каким-нибудь способом. Была в Чарльзе доля безумства и сумасбродства, он не считал себя занудой и затворником, но к тому, что случилось сегодня, жизнь его не готовила. У Эрика не было аппетита, поэтому он больше ковырялся в тарелке, чем ел. Без Чарльза за столом было как-то сильно тихо, обычно именно он отвечал за «Как прошёл день?» и «Вы не представляете, что в голове у Эрика». После таких коротких историй-шуток обладателю мыслей обычно хотелось чем-нибудь кинуть в Ксавье, но общая атмосфера располагала разве что к смеху вместе со всеми. Чарльз никогда не рассказывал ничего личного, но болтать без умолку, кажется, было ещё одной его мутацией. Сегодня болтать было некому, и Леншерр чувствовал себя виноватым. Не самое частое чувство в его арсенале, скорее даже редкий гость, но сегодня вина его съедала лучше, чем он свой ужин. Может, он всё-таки поторопился? Может, не стоило так?.. Но Чарльз не похож на тепличный цветок при всей своей телепатической невесомости, Эрик чётко ощущал в нём настоящий характер бойца, упрямого и сильного. Что же сегодня пошло не так? Это был тот редкий случай, когда терпение Эрику немного отказало, и, едва погасла последняя лампа в доме, он пробрался в комнату Чарльза. Ксавье принимал ванну, едва прикрыв за собой дверь, и Эрик решил не вламываться к нему туда, потому что тогда они точно перебудят весь дом. Вместо этого он притаился у двери в ванную и, когда Чарльз вышел, запахивая халат, выступил из тени на свет ночника. - Чарльз… Ксавье вздрогнул и обернулся, тут же сделав шаг назад, словно действительно испугался Эрика. Леншерр сглотнул, он не привык чувствовать себя неловко, вся его жизнь до встречи с Чарльзом была прямой дорогой к конкретной цели, методы достижения которой были известны и работали безотказно. Пытки, убийства, шантаж и манипуляции немного не подходили для дружеских отношений, так что Эрик был самую малость растерян. Ситуацию ухудшало то, что Чарльз сейчас был чертовски соблазнителен, а его испуг вновь будил в Эрике охотника. - Чарльз, нам нужно поговорить. - Да, но это лучше сделать утром… - Это не может ждать до утра. Дверь захлопнулась, и металлический замок щёлкнул, в ночи особенно громко. Чарльз вздрогнул и перевёл взгляд на руку друга, которой тот проделал всё это, не сходя с места. - Твоя сила растёт, - медленно проговорил он. - И мы оба знаем, почему. Эрик двинулся к нему, заставляя отступать и отступать, пока Чарльз так банально и предсказуемо не наткнулся на собственную кровать, рухнув на неё. Подняться он не успел – Леншерр оказался сверху, скользя ладонью по бедру, обнажившемуся после падения. Пояс от халата полетел на пол, хотя Эрик предпочёл бы связать им руки друга, который тут же начал сопротивляться. - Нам нельзя… - Это ещё почему? - Мы отвечаем за остальных… - И что, мир рухнет, если мы переспим? Ответить Эрик ему не дал, целуя горячо и прижимая к себе тесно за талию, даже приподнимая немного Чарльза над кроватью для этого. Раздеться самому было чертовски сложно – Ксавье всё время норовил сбежать, поэтому Эрик избавлялся от одежды по одному предмету, параллельно вылавливая друга и улыбаясь комизму ситуации: Чарльз говорил «нет», сопротивлялся и хотел улизнуть, но даже не пытался применить свои способности. Раздевшись, наконец, Леншерр немного грубовато впечатал друга в кровать и вытянул его руки над головой, крепко хватая запястья пальцами одной своей. - Я буду очень ласков, - легко повернув корпус Чарльза набок, Эрик облизнул пальцы и проник сразу двумя. - Это насилие, - выдохнул Ксавье, пытаясь уйти от контакта. - Мы оба знаем, что я бы ничего не мог сделать, если бы ты не хотел. Чарльз умолк и закусил губу, морщась от боли, хотя у Эрика получалось не так уж и плохо. Это было странно, это было стыдно и это было… приятно. У Чарльза никогда ничего не было с другими мужчинами, и сейчас, лёжа обнажённым и со сцепленными руками, он чувствовал себя абсолютно беззащитным. И, что было самым странным и пугающим, его это возбуждало. - Узковато, - Эрик прижался губами к уху друга, заставляя того судорожно выдохнуть. – Я у тебя первый? Ксавье попытался метнуть возмущённый взгляд, но только глухо застонал в подушку, когда Леншерр добавил ещё пару пальцев. У Эрика Чарльз тоже был первым, но ему об этом знать пока необязательно. Впрочем, он всё равно узнает, чёртов телепат. Чёртов самый соблазнительный в этом мире телепат… - Я хочу видеть тебя. Он сделал всё очень быстро: отпустил руки Чарльза, перевернул его на спину, закинул его ноги себе на плечи и сделал первый толчок. Ксавье выгнулся, вцепляясь зубами в собственную руку, чтобы погасить крик. Первый раз он увидел член Эрика и даже дёрнулся, пытаясь соскочить, не веря, что ЭТО в него может войти хоть на сколько-нибудь. Леншерр удержал его, мягко наклоняясь ближе, прижимаясь тесно и губами подхватывая слезу в уголке глаз Чарльза. - Сзади было бы проще, но я хочу видеть тебя… Что за дурацкая привычка всё объяснять? Это из-за страха слишком напугать Чарльза? Или чтобы заверить его, что он, Эрик, осознаёт, что делает? Леншерр начал двигаться медленно, просто покачиваясь, обхватывая ладонью член Чарльза и лаская его в такт, не прекращая ни на секунду смотреть в глаза Ксавье. «Расслабься…» - мысленно говорил ему Эрик, но совершенно не был уверен, что Чарльз сейчас захочет читать его мысли. Убрав руку Ксавье, Эрик поцеловал его, на этот раз осторожно и медленно, и только после этого почувствовал, что его впускают. Теперь самым важным было не поторопиться, не напугать, не разорвать ту связь, которую они сплели за это время, время своего общения. Чарльз вдруг крепко обнял его за шею, прижимаясь, дыша с трудом и с трудом же шепча: «Сейчас…». Всё, что было дальше, Эрик помнил отрывками: солёный от слёз поцелуй, потому что Чарльзу действительно было больно, его горячее тело так близко, его дыхание на своей коже, жар внутри, сдавленный голос, огромные голубые глаза, блестящие от слёз – и, наконец, едва различимый стон в поцелуй и замирание тел на доли секунды, которое ни с чем не спутать. Эрик кончил следом, ему нужно было совсем немного – почувствовать, как Чарльз прижался к нему весь, словно ища защиты… Эрик лежал на боку, разглядывая друга. Тот всё-таки прикрылся одеялом и лежал на животе, уткнувшись в подушку. Ему было хорошо и стыдно, и хорошо от того, что стыдно - и стыдно, потому что хорошо. Слишком много эмоций для одного вечера, Чарльз чувствовал, как у него начинает болеть не только задница, но и голова. - Это правда был твой первый раз? – Леншерр с улыбкой провёл тыльной стороной ладони по плечу друга. - Я профессор, а не задрот, - глухо из-за подушки отозвался Чарльз. – У меня был секс. - А с мужчинами? - Хэй, - Ксавье оторвался от подушки, сдвинув брови. Он смотрел сердито, но из-за алеющего румянца выглядел совершенно прелестно, Эрик не удержался от смешка. - Профессор спасает жизни, но стесняется говорить о сексе? - Замолчи, - зашипел Чарльз, и Эрик готов был поклясться, что его друг стал ещё краснее. – И не называй меня так. Леншерр придвинулся ближе, притягивая Чарльза к себе и крепко обнимая. Вопреки его ожиданиям, тот не стал вырываться, и Эрик судорожно выдохнул куда-то в ухо: - Я никогда не сделаю тебе больно. - Это как раз и было немного больно. Самую малость, - Чарльз фыркнул, пряча лицо. Эрик усмехнулся. - Первый раз всегда так… Вместо ответа Ксавье попытался его лягнуть, но от движения сам застонал, почувствовав боль, и снова затих. Ему не было страшно. Да, пожалуй, страх, его большая часть, отступил. На сегодня с переживаниями было покончено, хотелось только спать и всегда чувствовать эти объятия, слышать это дыхание рядом, ощущать сердцебиение так близко. Да, хотелось всего-то ничего. - У нас всё будет серьёзно, - зачем-то сказал Эрик, не до конца отдавая себе отчёт в том, что говорит это вслух. - Утром, - Чарльз высвободил руки только затем, чтобы в свою очередь обнять Леншерра. – Всё утром… Он умолк, и Эрик сглотнул, вдруг ощущая тепло, которого не было с самого детства. Ему доверяли. Не потому что он обманывал, манипулировал, втирался в доверие – Чарльз верил ему просто так, хотя знал обо всём, знал всё об Эрике. И плевать, что Ксавье был сильнейшим телепатом в мире из известных, сейчас он был тем, кого хотелось оберегать – всё время, быть рядом каждую секунду и никогда не отпускать. Эрик осторожно коснулся губами виска Чарльза, который, кажется, уже задремал. «Я никогда не сделаю тебе больно», - мысленно повторил Леншерр, глядя на безмятежное лицо друга. «Я знаю», - совершенно чётко прозвучал в его голове голос Чарльза, и Эрик протянул руку, выключая свет. Шах и мат. Обоим.