Пион, или зачем Флаке гуммиарабик

- Что это? – Рихард недоверчиво покосился на пышный белый цветок. - Это пион, - Шнайдер широко улыбался, держа растение за тонкую, но крепкую ножку. - Чё он такой большой? И пушистый… - От природы, Рих. Ты возьмёшь его или нет?! – Дум слегка нахмурился, поражаясь подозрительности одногруппника. Круспе затушил о стол недокуренную сигарету и взял в руку цветок. - И что мне с ним дальше делать? - Поставь в вазочку. Он хорошо пахнет, - Шнайдер развернулся, чтобы уйти. Круспе поднёс к носу пышный белый бутон и аккуратно вдохнул аромат. Пах этот самый пион действительно хорошо. Мужчина хотел опять что-то спросить, но Шнайдера и след простыл. Хмыкнув и ещё раз понюхав цветок, Рихард вернулся к компьютеру, на экране которого высвечивалось табло программы. Пион упокоился рядом с клавиатурой. Через пару часов Круспе встал, потягиваясь и разминая конечности. Обработка соло партии была закончена, а значит и отдых вполне заслужен. Пробежав глазами по своему рабочему месту, Рихард наткнулся на пышный белый бутон. - Он по размеру, наверное, больше моей ладони… Решив, что это чудо должно пожить ещё хотя бы пару дней, Круспе направился на поиски вазы. Всеми вещами заведовали Флаке и Олли, поэтому мужчина направился на веранду, где эта парочка обычно отсиживалась. - Флак, у нас здесь вазы есть? Кристиан задумчиво посмотрел на растение в руках гитариста и неуверенно изрёк: - Нет, кажется, нету. Но на кухне были банки. Ну знаешь, полулитровые такие. - А, да, понял. Спасибо. Клавишник кивнул и вернулся к созерцанию предвечернего пейзажа. На кухне действительно нашлись банки. Выбрав самую, по его мнению, красивую, Рихард налил в неё воду и опустил туда тонкий изящный стебель. Пион уже изрядно истрепался, но всё равно выглядел свежо и привлекательно. Теперь встал вопрос о расположении цветка в доме. Точнее, репетиционной базе, но это не столь важно. На кухню вошёл Тилль. Он грузно протопал к холодильнику, открыл дверцу, наклонился и замер. Поняв, что теперь фронтмен так будет стоять и думать, пока не отморозит своё хозяйство, Рихард решил слинять с кухни и остаться незамеченным. «Может, в гостевую? Там света много. А цветы, вроде как, свет любят». Но в гостевой смотрел что-то по телику Пауль, и мешать ему Круспе совсем не хотел. Ведь этот засранец обязательно заметит в его руках банку с цветком и начнёт строить радужные предположения о его дарителе. Впрочем, не безосновательно. «Тогда в спальню! Да, точно, в спальню!» Спальня находилась на втором этаже, рядом с пожарной лестницей. Мужчина шёл медленно и осторожно, дабы не пролить воду. Но не справился с поставленной задачей, споткнувшись о ступеньку и рухнув уже на площадке коридора. - Твою мать! Банка разбилась к чертям, пион выпал, переломившись под самым бутоном, вода весёлым ручейком потекла вниз. Рихард сел, потирая ушибленное колено. Увидев, что цветку пришёл конец, он замер, а затем подозрительно зажмурился. Как ни странно, переломанный стебель вызвал у Рихарда бурные эмоции, от чего в носу защипало, и на глаза навернулись слёзы. Неожиданно для взрослого мужика. На шум прибежал Шнайдер. - Рих, ты чего? - Шнай, я… - Круспе закусил губу, чтобы подавить новый приступ слёзоиспускания. - Что случилось? – Дум сел на корточки рядом с угнездившимся на коврике гитаристом. - Цветок… Он сломался… Прости, - не сумев сдержаться, Рихард всхлипнул. Шнайдер опешил от такой откровенной сцены, но вовремя взял себя в руки и приобнял возлюбленного за плечи. - У меня ещё есть. Не плачь, - Шнай тепло улыбнулся, умилившись такой детской реакции. Круспе прильнул к шее ударника и хлюпнул носом. Он вовсе не плакал, но вся не вышедшая влага предательски скопилась в носу. - Но этот нельзя выбрасывать. - И что мы с ним будем делать? - Не знаю. - Давай вместе думать будем. А пока поднимайся. Надо осколки собрать. Рихард встал на колени и принялся складировать в ладонь крупные прозрачные пластины стекла. Шнайдер помогал, периодически поглядывая на насупившегося парня. Справившись со сбором стекла, они пошли вниз, захватив с собой и цветок. Зайдя на кухню и обнаружив там задумчиво жующего Тилля, парни обошли его и сбросили осколки в мусорку. - Тилль… - М? - Что можно сделать с этим бутоном? Выкидывать не хочется. Линдеманн скептически осмотрел подложенное ему под нос растение. - Зарисовать, замум…замумиму…тьфу!...законсервировать, короче. - Как это? - Не знаю, у Флаке спроси. Ребята переглянулись, а Тилль вернулся к трапезе. На улице уже было достаточно темно и холодно, но это не пугало ни Лоренца, ни Риделя. Они сидели на тех же местах, что и один, два и три часа назад, бездумно уставившись в открывшуюся панораму. - Флак, что делать с этим бутоном? Не хочу выбрасывать. Несчастный бутон подвергся повторному скептическому осмотру. - Забальзамировать. - Как? - Надо найти гуммиарабик. Это такая твердая прозрачная масса. Её какие-то акации выделяют. - И где его найти? - У меня где-то был. Пошли. Флаке повёл озадаченных ребят в свою спальню. - Так. Где-то здесь. А! Вот он! Держите. Зачем вам понадобилось пион бальзамировать? - Он красивый, - Рихард упрямо нахмурился, крутя в руках голубоватую баночку. - Понял. Ладно. Валите к себе. Я вниз пойду. - А-а-а… Стой! А как это делать-то? - Надо приготовить слабый раствор этого гуммиарабика. Ну и цветочек аккуратненько так в него обмакнуть. Потом подсушить и опять окунуть. Только окунать цветок надо в подвешенном виде, иначе он деформируется. Раза три так обмакивать-сушить. Ну и всё, вроде. - А зачем ты у себя это хранишь? И с собой таскаешь… Флаке густо покраснел. - Не важно. Валите уже. - Ок, понял. Парни удалились обратно на второй этаж. - Я так понимаю, этот гуммир… эту хрень надо водой разбавлять? - Ну а чем ещё? – Шнайдер взял с подоконника миску из-под яблок. - Ну не знаю… Бензином там… - Бензином? Ты серьёзно? - Отвянь. Давай разводить. Раствор был готов, цветок закреплён на проволоке, точнее, обрывке струны, и опущен в белёсую жидкость. - Сколько его там держать надо? – Рихард стоял с нечитаемым выражением лица и смотрел на белую шапочку бутона, торчащую из раствора. Шнайдер подошёл сзади и обнял возлюбленного, уткнувшись острым носом тому в район за ухом. - Минуток пять хватит. - А ты засёк? - Ну приблизительно. Всё… Всё, можешь доставать. За ручку окна закрепи пока. Закрепил? - Ага. Вроде держится. - Иди сюда. Рихард развернулся лицом к другу. Тот начал пятиться к кровати и, достигнув её, сел. Круспе остался стоять, мягко улыбаясь и разглядывая пронзительно-голубые глаза возлюбленного. Дум положил ладони тому на бедра и слегка надавил пальцами на крепкие ягодицы. Рихард улыбнулся чуть шире и зарылся ладонью в коротких кудряшках ударника. - Как думаешь, все уже знают? - О нас? - Да. - Никто не знает. Но, думаю, если это откроется – никто не будет против. - Почему ты так думаешь? - Знаешь, зачем Флаке гуммиарабик? - Нет, - Рихард опустил ладони на плечи Шная. - Он бальзамирует цветы, которые ему дарит Оливер. - Что?! - Ага. А Тилль лапает Пауля за задницу. И никого больше, заметь. Даже на твоё добро распрекрасное ни разу не покусился. А у тебя посочнее будет, - Дум обхватил ладонями филейную часть Круспе и прильнул носом к рельефному животику любимого. - Я думаю, пион уже подсох. - Теперь ты иди опускай. А я сзади пристроюсь. - Это весьма двусмысленно сейчас прозвучало, Рих… - Мне можно.