Никита сидит возле воды, положив голову себе на колени, и наблюдая за медленно скрывающимся солнцем. Услышав, как кто-то зовёт его по имени, он обернулся. Из жилища выглядывал Динька, как всегда взволнованный и обеспокоенный.
Никита улыбается и, встав, идёт по направлению к другу.
Сейчас они лягут спать, ведь скоро, привлечённые светом их жилища, могут придти дикие звери, или того хуже — монстры.
Диня хочет что-то спросить, но его друг улыбается и ерошит рыжие волосы парня, пихая его в дом.
Так проходят их будни на острове.
Дни тянуться медленно, растекаясь по горячему песку, подобно карамели. Днём здесь всегда неимоверно жарко. Жарко настолько, что порой хочется залезть в воду, сесть на песчаное дно и больше вообще никогда не вылезать оттуда. Но стоит солнцу скрыться за горизонтом, становится холодно, словно в Антарктиде, и ты начинаешь молится, чтобы ночь поскорей закончилась.
Никита не молился. Он не верил в Бога с 7, но каждую ночь, когда он сжимал мачете, найденный где-то в обломках самолёта (и откуда, спрашивается?) в одной руке, а другой покрепче прижимал к себе своего друга, он, сам того не замечая, просил высшие силы вытащить их, или хотя бы Диню, с этого проклятого острова целыми.
Его мольбы растворялись в воздухе, словно облачка пара, вырывающимся изо рта при дыхании.
Но, если не считать отвратительных погодных условий и опасностей, подстерегавших друзей на каждом шагу, ему нравилась такая жизнь.
Никите нравилось наблюдать красивые рассветы и закаты, сидя у берега. Нравилось после охоты или рыбалки полежать на песке в тени, закрыв глаза и слушая шум моря, не думая вообще ни о чем. Ему нравилось наблюдать за Диней, который возился со старым радиоприёмником, найденным где-то в лесу, пытаясь восстановить связь с внешним миром.
Конечно, очень хотелось домой. Хотелось вернуться обратно, в свой родной город Вильнюс, лечь на мягкую кровать в комнате, а не на эту, сделанную им с Денисом из досок и кресел из самолёта. Хотелось, как обычно, поиграть в комп, съесть какую-нибудь гадость по типу чипсов, купленных в магазине. Или приготовить вкусных треугольничков, накупить колы и устроить вместе с его рыжим другом 10-часовой стрим.
Господи, как бы хотелось сейчас съесть хоть кусочек тех треугольничков.
Хотелось домой. Хотелось перестать каждый день бороться за выживание, просто лечь и отдохнуть. Да и родители уже наверняка вовсю били тревогу, что его, что Дениса, если, конечно, уже не считают и мёртвыми, что более вероятно.
Естественно, желание Никиты не сбудется в любом случае, даже если он будет постоянно прокручивать его у себя в голове. Им должно неимоверно повезти, парень знал это, и поэтому порой в голове проскакивали назойливые «а если» или «вдруг». Но если слишком часто не вспоминать о близких людях и цивилизации, по воле случая оставленными ребятами, к такой жизни было вполне несложно привыкнуть.
По крайней мере, Никита рассуждал именно так, и пока они не были в смертельной опасности, у них была еда и крыша над головой — его всё вполне устраивало.
Конечно, не всё было так мирно. Остров кишел монстрами и дикими зверями, которые так и норовили разорвать наших друзей на кусочки. Так ведь ещё нужно было добывать пропитание и стараться хотя бы раз в неделю жечь сигнальные костры, на которые уходило просто уйма сил. А ночи на этом острове превращались в самый настоящий Ад.
Когда ребята только прилетели и ещё не знали, что их ждёт, они ночевали под открытым небом. Им пришлось закутаться в куртки, которые были у них в рюкзаках и переждать ночь, сидя в одной из уцелевших (и к их счастью, не взорвавшимхся) частей самолёта.
Динька тогда вышел осмотреться и дойти до второго обломка, чтобы проверить его на наличие полезных вещей. Никита по глупости отпустил его. Они ведь не знали, что остров вообще обитаем.
По крайней мере, до того момента, когда Дине чуть не оттяпали пол руки, оставив ему кровоточащих синяков на лице и испачкав его белые джинсы кровью, которые он нацепил в день отлёта, обозначая это неким символизмом.
Им чудом удалось тогда сбежать от толпы монстров. Никита с трудом затащил побитого и потерявшего дар речи Дениса в самолёт и забаррикадировал вход.
Он ещё никогда не видел своего друга таким испуганным.
Рыжеволосый сжался в комок, его била крупная дрожь, а на глаза навернулись слёзы.
Тогда, пытаясь успокоить испуганного почти до смерти Диньку, Никита понял, что им придётся бороться за выживание вместе, а ему - бороться за Диню.
Но сейчас была одна из тех ночей, когда живность острова по каким-то причинам предпочитала не покидать лес и вообще не показываться на глаза ребятам. Никто из них не знал, почему так происходит, но им было абсолютно плевать.
Никите нравились такие ночи. И если честно, ему бы хотелось, чтобы их было больше.
В такие моменты они с Деном сидели на балконе, закутавшись в толстый, клетчатый плед и считая звёзды на небе, вместе придумывая дурацкие созвездия и звонко смеясь. Раньше Никита шутил над другом, который постоянно таскал с собой этот плед, но сейчас он сомневался, что они вообще бы выжили без этого самого пледа.
Никите нравилось вот так сидеть рядом со своим другом, отпуская совсем не смешные шутки и слушая заливистый смех Дениса, который заставлял его улыбаться, как идиота.
Может, он и вправду идиот?
Обычно, в такие ночи парни засиживались вместе до утра, разговаривая, как правило, о всякой ерунде. Например, о том, как они завтра пойдут в лес и наберут немного цветов. Просто для красоты, они ведь ещё те дизайн-мастера. О том, как в будущем, когда они состарятся, они будут сидеть на веранде своего дома в Голландии в креслах-качалках и курить косяки. О том, как то облако похожу на волосы Никиты, которые постоянно лежали абы как.
Они разговаривали друг с другом не переставая, взахлёб, давясь чувствами и эмоциями, которые порой было так сложно передать.
А потом, ближе к утру, разговоры утихали и друзья просто молча смотрели на небо, дожидаясь рассвета. Диня всегда засыпал, так и не дождавшись, и его голова падала на плечо Никиты, а брюнет лишь качал головой и, заботливо укутав рыжего в плед, относил на кровать. А сам на рассвете отправлялся на рыбалку или охоту, чтобы ближе к 12 часам вернуться домой и застать Диню копающимся в огороде, всего измазюканного и почти чёрного от грязи. Никита искренне не понимал, как у его друга хватает упорства возится с этими привередливыми растениями, но результат был на Динькино чумазое лицо. Пшеница и морковь медленно прорастали, предвещая хороший урожай, а картофель и вовсе расплодился, словно сорняк, и стоило лишь немного копнуть вглубь, как тут же обязательно наткнешься на зрелый клубень этой самой культуры.
Порой им приходилось совершать вылазки в лес. Никита ненавидел делать это хотя бы потому, что ему приходилось брать с собой Дениса, который настаивал на том, что должен хоть чем-то помогать другу, хотя по сути, готовил и следил за домом он один. Нет, бесспорно, он был отличным напарником и хорошо управлялся с оружием, но видя, как Диня шугается каждого шороха, у Никиты сжималось сердце. Конечно, его тоже били и калечили не раз за всё время их прибывания здесь. Но именно его рыжеволосого друга почти загрызли до смерти в их первый день на этом чертовом острове. И это было из-за него, из-за того что он, не подумав, отпустил своего друга одного.
И теперь, каждый раз, когда Никита видит, как руки Дена слегка дрожат, держа мачете или меч, найденный на брошенном пиратском судне, ему хочется просто плюнуть на всё и увести его обратно домой, и больше никогда не вылезать оттуда. Просто подождать, пока всё закончится.
Но им нужны ресурсы, им нужно что-то, чем можно укреплять дом и что поможет им выживать здесь, и без напарника на таких вылазках Никита точно не сможет обойтись.
Они стараются как можно быстрее добыть то, что им нужно. Ещё не прогнившие доски и не заржавевшие гвозди, не разорванные птицами тряпки, консервы. Они молча берут всё, что могут унести, настолько быстро, насколько им позволяет их состояние и уходят, не произнося ни звука.
Лишний раз не потревожить остров и добраться до дома — это всё, что им сейчас нужно.
Но после этих вылазок они с Денисом могут подолгу сидеть на кровати и разглядывать, что же им удалось достать, сортировать вещи, а потом идти на море, купаться, чтобы отмыться от крови монстров и земли из огорода.
Никите нравится брызгаться в Диню водой, и под возмущённые вопли рыжего, хватать того за ногу и тянуть за собой, под воду. Они бы хотели подольше вот так купаться и веселится, но нельзя. Скоро может стемнеть.
Ему нравится, искупавшись и переодевшись в постиранную одежду заботливой домохозяйкой-Денисом, помогать ему готовить ужин. В готовке он, конечно, полнейший ноль, и почти каждый раз, когда он вызывается помогать своему другу, всё заканчивается тем, что Никита случайно режет ножом палец и клянётся, что больше никогда в жизни не будет делать ничего, кроме треугольничков.
Диня каждый раз лишь хихикает и лезет за аптечкой, не в силах смотреть на скулящего брюнета.
Никите нравится, когда тот сосредоточенно обрабатывает его порезы, что-то напевая себе под нос и периодически ворчит (не по-настоящему, конечно) на то, какой Никита неуклюжий.
"- Ты прям как моя мама, честное слово!
- С тобой хочешь-не хочешь, а мамой станешь.
Никита звонко смеётся и слышит возмущённый вопль своего друга, а затем и сам вскрикивает, давясь смехом, потому что Денис случайно обливает его перекисью.
Это их будни на острове.
Ночью им приходится подпирать дверь чем-то тяжёлым, на случай, если монстры узнают, что они в доме и постараются пробраться внутрь. Никита каждый раз замечает, как Диня нервно посмеивается в ответ на его шутки и оглядывается на каждый шорох.
Никита уже в который раз клянётся себе, что больше не позволит никому причинить Дине вред.
Они вместе сидят на кровати, прижавшись к друг другу и закутавшись в несколько пледов, а Никита сжимает рукоять меча до такой степени, что костяшки белеют, одними губами шепча, что всё будет хорошо.
Денис жмётся у него где-то под боком, почти скулит и брюнет старается успокоить его, гладя по волосам и говоря на отвлечённые темы. Он не отходит от своего друга ни на шаг, потому что он больше не может допустить, чтобы кто-то ранил его сильнее, чем в их первый день на этом острове.
Никите нравится под утро, когда монстры уходят, засыпать в обнимку с Диней, закутавшись в клетчатый плед и слушая сопение парня.
Ему нравится после таких ночей просыпаться через пару часов после рассвета, чтобы поцеловать спящего Диню в лоб и уйти на рыбалку, чтобы потом придти и завалится спать часов до 11.
Ему нравится медленно и плавно просыпаться от запаха еды с кухни и валяться в кровати несколько минут, слушая, как Динька что-то делает на кухне, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить его.
Никиту дико умиляет эта манера друга делать всё очень тихо, лишь бы не разбудить брюнета. Его в принципе весь Динька умиляет, чего уж там.
Ему нравится приползать на кухню и класть голову рыжему на плечо, пока тот что-то делает у плиты и слушать шипение масла и каких-то продуктов.
"- И что же на этот раз нам приготовил великий повар Денис?
- Не такой уж и великий, и не такой уж и повар Денис приготовил мясо с картошкой и какими-то ягодами, которые подозрительно похожи на ядовитые. Ваше счастье, если мы не отравимся!
- Звучит очень многообещающе!
Они вместе едят и разговаривают, а Денис в который раз говорит, что Никите нужно больше спать, и что ему вовсе не обязательно так сюсюкаться с ним каждый раз, когда он пугается шороха листвы и своей тени.
Никита саркастично намекает на свою НЕсамостоятельность и утверждает, что это Диня его успокаивал прошлой ночью, просто он не помнит.
Ден качает головой и улыбается.
Медленно текут будни на острове.
Никите нравится в одну из спокойных ночей, когда на улице бушует ветер или льёт тропический дождь, сидеть с Диней, закутавшись в одеяло и пить чай, а ещё лучше, горячий шоколад, который изредка попадается им в коробках с едой.
Ему нравится целовать Диньку после того, как они выпьют чая или шоколада. Поцелуи выходят сладкие, и кажется, что на зубах хрустит сахар. Ему нравится видеть смущённого и красного до кончиков ушей Диню и затем обнимать его, запуская свои как обычно холодные руки ему под рубашку, слыша возмущённые вопли.
"- Да перестань ты уже! Ты холодный!
- Ну, я же не виноват, что у меня плохое кровообращение!
Никите нравится наблюдать, как Диня рвано дышит и просит его не останавливаться. Нравится слышать его сдавленные стоны, чтобы в следующую секунду словить их своим ртом и вновь вовлечь Диньку в один из сладко-сахарных поцелуев.
Никита шепчет ему что-то хриплым голосом о том, что он только его, а ответ получает новые стоны. И в принципе это вполне себе похоже на ответ.
Никите нравится с утра проснуться и, поглядев на растрёпанного Дениса, подоткнуть ему под ноги одеяло, и выйти на балкон.
Парни регулярно жгут сигнальные костры и всё-так же пытаются починить тот старый радиоприёмник, ходят на рыбалку и копаются в огороде. Их будни на острове медленно тянуться, утекая в небытие. И, если подумать, Никиту это вполне устраивает.
