Послушай...

Если Вы спросите, что мне нравится больше всего на свете, я ни на мгновенье не задумываясь, отвечу – звуки. Кто-то любит спать, кто-то есть мороженное, а мне нравится закрывать глаза и слушать этот мир. Слушать, как капли прохладного летнего дождя стучат по нагретому пыльному асфальту, как по дороге на полной скорости проносится чей-то грузовик, едва успевая затормозить на пешеходном переходе, или даже как в моей пустующей комнате шумит старый холодильник. Этот мир наполнен звуками – каждое его мгновение они рождаются и умирают. И я рождаюсь и умираю вместе с ними. У меня есть свой любимый звук. Впервые я услышал его, когда мне было пять лет – дедушка повел меня на какой-то спектакль и там, под сводами огромного зала в волнующей тишине, зазвучала печальным голосом скрипка. Тогда время для меня остановилось. Мне казалось, что грустная мелодия закрыла мои уши от всех других звуков, и до конца вечера я просидел в глухой тишине, в надежде снова услышать эту печальную мелодию. Вечером того же дня я заявил, что хочу научиться играть на скрипке. Моя мама, будучи пианисткой, отрицательно покачала головой: - Нет, ни за что на свете я не позволю моему сыну взять в руки этот ужасный инструмент. Если хочешь стать музыкантом – играй на рояле. Но я не хотел быть музыкантом – я просто хотел научиться извлекать из скрипки такие же чудесные звуки, какие услышал сегодня. *** Говорят, что дети для родителей – возможность осуществить свои нереализованные мечты. Не знаю, так это или нет, но моя мама делала все, чтобы я стал известным пианистом. Несмотря на мои протесты, она наняла одного из лучших педагогов в стране, купила новый инструмент и запретила помышлять о чем-либо другом кроме карьеры музыканта. С шести до шестнадцати лет я проводил свое время в замкнутом кругу: школа, дом, семичасовые уроки музыки, домашняя работа, сон и снова школа. Не то чтобы я не любил играть и не хотел становиться музыкантом – я просто был возмущен тем, что мою судьбу решили за меня. Все мои разговоры с мамой на эту тему заканчивались одинаково. - Твой отец хотел, чтобы ты стал пианистом. Глядя на тебя с небес, он радуется, так что занимайся усерднее. И я занимался. Не знаю, как мне смогли внушить эту чертову истину, но я искренне верил, что мой отец в Раю счастлив, если я играю. Каждый год я участвовал в различных конкурсах и соревнованиях, занимая призовые места и представляя свой город на мероприятиях более высокого уровня. И это стало большим плюсом, потому что каждый год я мог слышать её. Чудесные, печальные звуки скрипки разносились по всему залу и я, стоя за кулисами, как завороженный наблюдал за ней. Правда, того чувства, что я испытал в пять лет, она у меня не вызывала. В один из конкурсных дней мама предложила мне сходить в небольшое кафе. Мы заняли небольшой уютный столик, заказали пирожных с чаем и принялись разговаривать. Мама твердила о том, что у меня в этом году довольно сильные конкуренты, а я, пятнадцатилетний паренек, спрашивал, почему мы и девочки-конкурсантки живем в разных гостиницах. Наш разговор был прерван прекрасным звуком. Мое сердце забилось так же, как и десять лет назад в концертном зале. Я обернулся и увидел на небольшом возвышении, заменявшем сцену, красивую девушку, в руках которой была скрипка. Не смотря на довольно потрепанный вид инструмента, он звучал в разы прекраснее тех, что играли на сцене концертного зала. - О, вот очередной представитель бездарности и бедности… - мама вздохнула и сделала глоток чая – у них нет таланта и все, что им остается – играть в небольших забегаловках. - Но она играет очень даже хорошо. – Возразил я. - Играй она хорошо, выступала бы на большой сцене, а не на этом – матушка брезгливо поморщилась – выступе. Хорошо, что ты у меня талантливый. В этот момент в моей душе начался бунт. Я решил во что бы то не стало доказать своей матери, что музыканты, играющие на улицах и в забегаловках, могут быть талантливее профессионала. *** Когда мне исполнилось восемнадцать – я поступил в консерваторию. Большого труда для меня, победителя многочисленных конкурсов, это не составило. Да и мамины связи сделали свое дело. Мое общежитие находилось рядом с тем небольшим кафе, в котором я услышал скрипку несколько лет назад, и я решил наведаться туда. Конечно, вероятность того что я встречу ту чудную скрипачку, была не высока, но кто знает? В этом маленьком здании все было как прежде – уютные круглые столики, невысокий потолок и выступ, заменяющий сцену. Я заказал свое любимое пирожное с шоколадом и крепкий кофе, который помогал мне не уснуть после ночного переписывания конспектов и сел за столик, что стоял напротив сцены. Просидел я, кажется, около двадцати минут, прежде чем увидел девушку со скрипкой в руке. Она прошла мимо меня и поднялась на сцену, аккуратным жестом поднимая инструмент к своему плечу. Маленькое здание кафетерия наполнилось печальным и завораживающим звуком. Люди не обращая на это внимание, продолжали говорить друг с другом и пить свой горький кофе, а я, не понимая их глухоты, смотрел на скрипку. Тонкий смычок едва касался струн, вытягивая из них мелодию, что, должно быть, была написана во время дождя. Иначе как объяснить эту грусть, появившуюся в моем сердце? Мои глаза и уши были сосредоточенны на чудесном инструменте. Надо же – простая с виду конструкция, а сколько эмоций рождает в душе. Я дослушал. До последнего звука, эхом отразившимся от стен опустевшего заведения. Девушка, поднявшись со своего места, посмотрела на меня, и когда я заметил ее взгляд – улыбнулась. - Надо же…Вы первый, кто дослушал до конца. Будучи все еще опьяненным этой мелодией я лишь слегка улыбнулся в ответ. - Если Вам понравилось – она все еще улыбалась – приходите завтра. Я сыграю кое-что новое.