Lost stars

Хончоль никогда бы не подумал, что в свой собственный дом будет заходить с опаской. Но вообще, стабильно раза три в месяц, иногда чаще, вот уже последний год как его опасения не напрасны. И ничего не помогает – он несколько раз меняет дверной замок, но все равно как-то так получается просачиваться даже сквозь закрытую дверь. Хончоль подозрительно косит в сторону консьержей каждый раз, когда идет к лифту. Он им, конечно, и наркоман, и извращенец, но другого объяснения тому, что любой новый замок игнорируется (а ключи от них по договору сдаются консьержу), он не находит. В коридоре темно, но это еще ничего и не значит. Хончоль смотрит себе под ноги и обреченно вздыхает – белые кроссовки, валяющиеся четко по центру прихожей, ему не принадлежал, зато он знает, кому. Их познакомили полтора года назад. Просто так, из вежливости. Хончоль – Шиён, приятно – взаимно. Хончоль тогда, если честно, даже имени этого «взаимно» не запомнил. Но очень четко запомнил худые коленки и большие очки. Трогательный пацан, подумал он тогда. Трогательный пацан оказывается его хёном, от чего Хончоль охреневает довольно откровенно, наблюдая за идиотской улыбкой, расползающейся по лицу Шиёна. Тот пихает его острым локтем в бок, ржет и говорит «неплохо я сохранился, скажи же, скажи, а, а, а?.. А вот ты чёт не очень». И примерно после этого Шиён как-то вливается в ход хончолевой жизни. Они почти друзья. «Почти» потому, что всё, что Хончоль про Шиёна знает – это то, что тот идиотски смеется, поправляет свои тупые очки, даже когда пьяный в сопли и каким-то загадочным образом пробирается в квартиру Хончоля, официально не имея от нее ключей. Сейчас, заходя в гостиную, Хончоль охреневает по-настоящему. Шиён, путаясь в собственной безразмерной футболке, чудом не валяcь с узкого подоконника, расклеивает на окно звезды и пьяно ржет. – Смотри, Хончоль, смотри! – захлебывается он восторгом, замечая того. – Теперь у тебя есть звезды, мнооого звезд – и все твои, каждая, понимаешь? Каждая – твоя! «Это что за ебанина вообще такая», – бурчит себе под нос Хончоль, потому что как реагировать на Шиёна и его выходки, он все еще не знает. Тот сольется в сторону своего дома еще до рассвета, словно чертов вампир, а утром ничего не вспомнит и на любую претензию Хончоля про взлом частной собственности только бровь поднимет презрительно и спросит «перекурил?» У Хончоля от любой наркоты таких шиёновых приходов не бывает. Звезды наклеены криво, и как же проблемно будет их снимать. Потом окно придется мыть, а этот алкоголик и не вспомнит даже. Хончоль не мешает, просто стоит рядом, страхуя, чтобы внезапный звездоклей не свалился. – Завязывал бы ты, хён, – тихо говорит он. Шиён фыркает и смотрит на него. – Нет, – ехидно отвечает он и тыкает пальцем в грудь Хончоля. – А теперь сними меня отсюда. – Как забрался-то туда, – вздыхает тот, перехватывая Шиёна за талию и бережно опуская на пол. Тот держится за его плечи и улыбается, словно принцесса какая-то. – Не знаю, – честно отвечает он и пожимает плечами. – Очень хотелось тебе звезды наклеить на окно. Хончоль поворачивает голову и улыбается. Выглядит странно, но уличный желтый свет в полной темноте здорово оттеняет их, поэтому ничего так апгрейд комнаты. Где-то в этот момент Хончоль понимает, что все еще держит Шиёна за талию, а руки того – все еще на его плечах, и они оба на фоне окна со звездами, и это выглядит как картинка из тупучей манги. Хончоль вздрагивает. Ему бы отпустить Шиёна, но так, чтобы это не выглядело, как паника, чем это на самом деле и является. – Сколько проблем из ничего, – замечает Шиён и отступает на шаг, неловко покачиваясь. – Мне пора. Хончоль тупо кивает и идет с ним до двери. – Слушай, хён, – останавливает он его у порога. – Серьезно, как ты заходишь сюда каждый раз? Шиён хитро улыбается и делает радугу рукой, говоря: «магия!» Магия, что Хончоль его еще не выкинул в окно. Самая настоящая магия. Он закрывает за ним дверь и идет к себе в комнату, потирая лоб, думая о том, что засов, наверное, спас бы положение. Хотя не факт. Хончоль очень занят работой, правда занят, потому что он серьезный, потому что развлекаться надо четко после того, как покончено с обязанностями. Поэтому в баре он появляется в строгом костюме. И сразу же натыкается на еще трезвого Шиёна, удивленно окидывающего его взглядом. – Ну и вырядился, – резюмирует тот. У Хончоля состояние близкое к овердозу – ему кажется, что еще немного, и от Шиёна его нужно будет откачивать. Поэтому он вздыхает, берет себе выпить и отсаживается от него подальше. Ничего не сделать с этим – мысли идут к Шиёну сами. Они правда почти друзья. Проводят много времени вместе, и не важно, что в этом «вместе» еще несколько человек обычно. Они как буфер, не дающий Хончолю придушить Шиёна. Краем уха иногда тот слышит, как Шиён на что-нибудь жалуется. Обычно это какая-нибудь ерунда, вроде бывшей, написывающей ему на фейсбуке. Но это уже заполняет пустые поля личного дела Хон Шиёна в голове Хончоля. Не то чтобы это жизненно необходимо, но пусть будет. У Хончоля – крайне спокойный вечер между выходными. Поэтому он дергается, когда звонит телефон. На дисплее высвечивается имя Шиёна, и Хончоль глупо смотрит на буквы, складывающее в самое идиотское уравнение его жизни. – Дома? – торопливо спрашивает Шиён. Приветствия для слабаков. – У тебя свет не горит, скажи, что ты дома сейчас. – Да, – хмыкает Хончоль. – Что случилось? Вместо ответа он слышит звонок домофона. И даже вот не удивляется. – Отлить мне надо, – доверительно сообщает Шиён, – открывай реще! Хончоль запускает его, представляя, как дурной Шиён проносится мимо консьержа к лифту, как выпускает воздух сквозь сжатые зубы – это так смешно, что он даже пропускает момент, когда дверь, у которой он все еще стоит, открывается, и как Шиён, с брошенным второпях «пардон», отодвигает Хончоля и несется к туалету. Это, на самом деле, ровно второй раз, когда Шиён тут по предупреждению и в трезвой памяти. Первый раз он был здесь, когда Хончоль праздновал новоселье. Ходил, осматривался, иногда кривил губы, но молчал. Это было почти год назад, между тем временем и этим вечером – целая пропасть из непойми чего. – Милая квартирка, – слышит Хончоль. – Сто лет тут не был. Хончоль открывает было рот, но тут же закрывает его. Удивительная способность в упор не помнить последствия пьяных загулов – не знаешь, завидовать такой или нет. – Кустов поблизости не нашлось? – улыбается Хончоль. – Я тебе что, животное? – презрительно фыркает Шиён. Выставить бы его сейчас, но вместо этого Хончоль вежливо предлагает чай. Шиён, к его удивлению, соглашается, и идет в гостиную, чтобы не нервировать Хончоля своими наблюдениями за тем, как он копошится на кухне. – Звезды на окнах? – вздыхает Шиён, когда Хончоль ставит их кружки на столик. – Тебе что, пять? Хончоль открывает рот. Потому что, если честно, думал, что уж звезды-то этот недоумок вспомнит. – Да нет, – усмехается он. – Это тебе пять. – Не понял, – настороженно хмурится Шиён. Хончоль мотает головой, потому что как вообще поставить в претензию трезвому Шиёну то, за что в ответе Шиён пьяный? – Подарок от одного странного парня, – улыбается Хончоль, кивая на окно. Он устраивается в кресле напротив, ему почти даже тепло. Шиён смотрит на него с интересом. – Ебанутый у тебя парень, а не странный, – заключает он. Хончоль ржет как придурок, а Шиён на него как на этого самого придурка и смотрит. Привычный рутинный ритм захватывает Хончоля, он почти не думает о Шиёне. Разве что только вечерами, когда сидит в гостиной и смотрит на окно. Не в, а на, потому что, если честно, за этими звездами не видит ничего. Ему глупо, по-настоящему глупо, а в голове сами собой всплывают слова Шиёна о том, что все эти звезды – его, только его. И если подумать, это самое романтичное, что Хончоль слышал за жизнь. Ему никогда не дарили звезды, и если кто-то и мог такое сделать, то только этот долбанутый хён, которого по имени Хончоль словно специально не называет. Мысленно – сколько угодно раз вообще, переворачивает его имя со стороны на сторону, рассматривает, иногда бесится. Но кажется, что произнеси он его вслух – что-то сломается. Неизвестно, что, но лучше не рисковать. Шиён ведет пальцем по контуру одной из звезд, и Хончоль практически прокрадывается в гостиную, чтобы не спугнуть. – А я думал, ты их снимешь, – говорит Шиён, не поворачиваясь. – Я хотел, – честно отвечает Хончоль. – Ну так и чего? – Мне никогда звёзд не дарили, поэтому решил оставить, – пожимает он плечами. Шиён смотрит на него и улыбается. – Серьезно, хён, у тебя есть ключи? Шиён хихикает и падает на диван, смотрит на Хончоля снизу вверх и хлопает по месту рядом с собой. Хончоль дёргает бровью, но садится. Шиён разглядывает его, опираясь рукой на его бедро. Хончолю неловко, потому что это странный и непривычный угол, но он молчит – ждет. – Да, – тихо сообщает Шиён и снова хихикает. – Это весело. Это взлом и проникновение на частную собственность, думает Хончоль, но не говорит ничего снова. Шиён довольно вздыхает и сползает вниз, на колени Хончоля. Он ведь снова всё забудет завтра. Иногда это обидно, если только он не притворяется. – Хончоль, – тихо говорит Шиён. Тот опускает голову и смотрит на него. Шиён перебирает складку джинсов Хончоля пальцами и смотрит в стену напротив. – Что? – спрашивает тот, понимая, что пока не будет реакции, Шиён не продолжит. – Ты знаешь, как меня зовут? – Конечно, – нервно смеется Хончоль. – Завязывал бы ты пить, хён. – Завязывал бы ты звать меня хёном, Хончоль, – в тон ему отвечает тот. По идее, нет в этом ничего особенного. В их компании все всегда зовут друг друга по именам, это нормально и в чем проблема вообще. Но проблема есть, и Хончоль только губы сжимает сильнее. – Не хочу забывать, что ты меня старше, – после молчания Хончоль находит причину. Шиён хмыкает, и Хончолю даже кажется, что он расстроен. Непривычная тишина и спокойствие, обычно Шиён уходит и не пытается ковырять джинсы на колене Хончоля. – Хочешь остаться? Хончоль открывает рот за другим, так-то. Он не помнит, за чем именно, но вопрос, вываливающийся оттуда, удивляет не только поднявшего голову Шиёна. – На ночь? – уточняет тот. – Ну да, – Хончоль дергает плечами. В конце концов, что терять-то теперь. Шиён смотрит на него какое-то время, потом точно так же дергает плечами и возвращает свою голову ему на колени. Это, видимо, «да». Между паническими судорогами в голове, Хончоль думает, что вот теперь у Шиёна не будет возможности отвертеться от того, что он постоянно сюда приходит. Такое объяснение кажется ему достаточным, и он даже злорадно смеется про себя, предвкушая растерянное лицо хёна, пойманного с поличным. Возможно, даже удастся забрать у него ключи. Хончоль опускает голову и видит, что глаза у Шиёна закрыты. Его ладонь лежит на хончолевом колене, а очки чуть съехали по переносице. С этим всем и с дурацкими чуть вьющимися волосами Шиён… да нет, вполне реален, куда более реален, чем обычно. Если сжать его плечи, то можно сломать, кажется. Хончоль аккуратно трогает пальцем кончики его волос, которые лежат на его бедре. А вообще, надо просто вытолкать его за дверь и даже мысленно не называть по имени. Это самый лучший вариант развития событий. – Хён, – зовет Хончоль. – Ты спишь? – Почти, – хмыкает Шиён. – Подожди, я дам тебе одеяло. Хончоль выбирается из-под Шиёна и идет в комнату, готовый поклясться в том, что слышит невнятное бурчание да как ты достал со своим «хён» в спину. Хончоль специально заводит будильник пораньше, чтобы встать в свой выходной и стоять в дверях гостиной, где одеяльный сверток еще даже не шевелится, не издает звуков и вообще не подает признаков жизни. Сначала Хончоль думает, что Шиён свалил, но потом тот дёргает ногой – наружу показывается пятка и тут же втягивается обратно. Улыбка у Хончоля – злорадно-предвкушающая. Когда Шиён просыпается, он резко садится. На голове – воронье гнездо из волос, в глазах – остатки сна и полнейшее непонимание. Он всё еще в одеяле, и Хончоль улыбается чуть теплее. – Доброе утро, хён. Шиён смотрит на него так, словно это Хончоль вломился к нему в квартиру. Потом оглядывается и хмурится. – Не понял, – хрипит он. Хончоль довольно хмыкает – он получил всё, чего хотел. – Будешь кофе? – спрашивает он, разворачиваясь к кухне. Шиён шлепает за ним, осторожно. Выходит в коридор и оглядывается, словно всё еще надеется на то, что он у себя дома… и у него все дома. – Серьезно, Хончоль, – тихо говорит он, почти напугано, – что за хуйня тут творится? Хончолю его даже жалко. Судя по растерянной физиономии, Шиён не придуривался. А значит и правда не помнит. И он рассказывает. Усаживает бестолкового хёна на стул и говорит, как тот уже год по несколько раз в месяц вламывается к нему в квартиру, игнорируя смены замков и явно выдав взятку консьержу за дубликаты ключей. Как ничего такого он, в принципе, не делает, да и уходит обычно до рассвета, чтобы потом ничего не вспомнить. Как наклеил на окно в гостиной звёзды… и как это оказалось самым трогательным поступком кого-либо по отношению к Хончолю. Он, конечно, пропускает то, что Шиён при этом говорил. Потому что тому и без этого весьма фигово – смотрит немигающим взглядом куда-то в плечо Хончоля. – Пиздец какой-то, – резюмирует Шиён. – Слушай, прости. Хончоль дёргает губами. Это никак не похоже на улыбку, но ему и не хочется улыбаться. Потому что тот Шиён был дурацким, неожиданным, но каким-то родным. А этот – незнакомец, равнодушный и хмурящийся. – Правда не понимаю, зачем так делал, – Шиён трёт лоб, ерошит свои волосы и смотрит в стол. – Спасибо, что не сдал в полицию. – Я хотел, – пожимает плечами Хончоль. – Но ты же мне не чужой. Шиён как-то растерянно кивает и уходит из кухни, возвращается со своей сумкой и шумно выкидывает на стол связку ключей. – Ищи свои, – сурово велит он. Хончолю очень не по себе. Ключи он находит, а Шиён отцепляет их от общего брелока. И это выглядит как конец. Не очень, правда, понятно, чего именно. За пару месяцев Хончоль отвыкает. Шиён жмется от него по углам на общих попойках и крайне внимательно следит за тем, чтобы его отвезли домой, и желательно кто угодно, кто не Хончоль. Они почти не разговаривают. Иногда Шиён кидает в катоке картинки с тупыми котами и еще более тупыми подписями, а Хончоль отвечает ему смайликами. И это всё Хончоля бесит почти до злости. Ему хочется толкнуть Шиёна в плечо к стене, чтобы тот еще и затылком ударился, заставить посмотреть на него и спросить про а теперь-то что за хуйня. Это насколько же они не друзья и даже не хорошие знакомые, что Шиён на трезвую голову не может с Хончолем общаться. Это занимает его почти полностью. Настолько, что он даже не понимает, о что спотыкается, подходя к своей двери. Хончоль смотрит на сидящего у нее Шиёна как на инопланетянина. – Не понял, – говорит он. – Ключи куда-то потерялись, – пожимает плечами Шиён. – Чьи? – тупо уточняет Хончоль. Он не может понять, пьян Шиён или нет, но предпочитает склоняться к первому варианту. – Мои, – так же тупо отвечает Шиён. Хончоль всё еще не очень понимает, но открывает дверь и позволяет Шиёну войти. Тот аккуратно разувается и идет к гостиной. – Ты их не отклеил, – довольно говорит он, выглядывая обратно в коридор. У Хончоля голова рискует взорваться. Нет, не в этот раз, хватит уже. – Идём-ка, хён, – противно говорит он, хватая Шиёна за руку повыше локтя. Тот не сопротивляется, пока Хончоль тащит его за собой. Хончоль набирает половину ванны холодной воды и запихивает туда этого недоумка прям в одежде, поливая сверху из душа. Шиён верещит от неожиданности и смотрит на Хончоля с такой ненавистью, что тому становится страшно на мгновение. А потом страх уступает место накопившейся злости. – Ты заебал, – шипит Хончоль, макая Шиёна головой в воду. Повезло, что он мелкий. Тот отплевывается водой и стукается коленками о стенки и дно ванны. Если он и был пьян, то сейчас уже точно нет, потому что хватает Хончоля за запястья, направляя душ ему в лицо. – Я тебе нос сломаю, – обещает Шиён, поднимаясь. – Рискни, блять, – выдыхает мокрый с ног до головы Хончоль. – Рискни – и я сломаю тебе всё. Шиён замирает, приоткрывая рот, а потом толкает Хончоля, пытаясь выбраться из ванны. Тот скручивает ему руки за спиной и прижимает к себе, понимая, что рубашка промокает еще сильнее, а Шиёна потряхивает – не то от холода, не то от злости. И тот смотрит на него снизу вверх, с руками, заведенными за спину, – и Хончоля отпускает. Как будто щелкает выключатель, оставляя только усталость, почти безграничную. – Зачем пришел? – спрашивает Хончоль, аккуратно отстраняя Шиёна и наблюдая, чтобы тот вдруг не попробовал выполнить свою недавнюю угрозу. Шиён выкручивает свои руки и выбирается из ванны, по пути стягивая с себя футболку. С волос и подкатанных шорт капает вода, и Хончолю почти стыдно. Но иначе это был бы очередной вечер, как раньше, за которым наступил бы день, в котором Шиён его знать не знает. – Вот ты мудак, – говорит Шиён, рассматривая свои запястья. – У принцессы появятся синячки? – усмехается Хончоль, бросая в Шиёна полотенцем. – У тебя они появятся, мудила, – шепчет тот. – Я тебе что, подросток? Хончоль открывает шкаф в своей комнате и качает головой. Вытаскивает штаны и футболки для себя и этого вот подростка. – Сейчас себя даже подростки так не ведут, – говорит он, подходя. Полуголый злющий Шиён – отличное зрелище, на самом деле. Абсолютно трезвый и абсолютно злой. – Ты в ниндзю играл, недоумок? Зачем тебе ключи от моей квартиры? Зачем пришел сегодня? Хватит быть головной болью. Шиён смотрит на него и молчит. Волосы у него – дебильно-волнистые, и вода с них капает на угловатые плечи. Весь Шиён какой-то угловатый – худой, нескладный. Хончоль понятия не имеет. Вообще ни про что понятия не имеет. – Прости, – хмуро говорит Шиён. Он вытирает лицо, шею, грудь и оставляет полотенце на голове. – Определись уже, – раздраженно ведет плечами Хончоль. – Или я тебе друг, и ты приходишь ко мне как нормальный человек, или я тебе никто, и ты… Хончоль не понимает, почему именно тормозит – из-за того, что самому отвратительно говорить о том, чтобы Шиён никогда больше не приходил, или из-за взгляда этого самого Шиёна. Тишина повисает такая, что слышно, как с шорт Шиёна капает вода на паркет. Они стоят и смотрят друг на друга, как будто видят в первый раз. – У меня язык не повернется назвать тебя другом, – тихо говорит Шиён. – Тогда вали отсюда, хён, – так же тихо отвечает Хончоль. – Прямо сейчас. И не возвращайся. Шиён хмыкает, но не двигается с места. Злость в Хончоле поднимается снова. Он не может понять, что его бесит больше – самоуверенность Шиёна, собственное требование не возвращаться или то, что Шиён всё еще здесь. – Ты как будто сломаешься, если назовешь меня по имени, – качает головой тот. – Ты как будто сломаешься, если будешь вести себя, как взрослый, – ехидно отвечает Хончоль. Проходит что-то около десяти секунд, прежде чем Шиён делает шаг. Он поднимает руку, и Хончоль напрягается – если честно, бить его уже не хочется, но сдачи он даст, определенно. Но пальцы Шиёна внезапно замирают у щеки Хончоля, а потом опускаются на его скулу. И это выбивает понимание происходящего еще сильнее, чем причины пьяных визитов. Лицо у Шиёна – совершенно нечитаемое. Он смотрит на свою руку и кривовато улыбается. Так, будто ему умирать через десять минут, и это – последнее, что он может сделать в жизни, и есть варианты получше, конечно, но просто не успеет. Шиён ведет пальцем по линии челюсти к подбородку, а потом трогает губы Хончоля. Тот, кажется, даже не дышит, потому что это точно не с ним происходит. Похоже на больной сон, от которого просыпаться не хочется только потому, что интересно, что будет дальше. А дальше Шиён поднимает глаза. И Хончоля разламывает. Он дёргает Шиёна на себя за плечи, полотенце падает у того с головы, а рука на губах Хончоля – как буфер. И тот сначала целует эти пальцы, а потом уже – самого Шиёна. Это странно, и где-то тут Хончоль хотел бы сказать про неожиданно, но нет, ничего неожиданного. Наверное, в самый первый вечер, когда Шиён оказался у него квартире с собственным дубликатом ключей, Хончоль подсознательно знал, что рано или поздно это произойдет. Просто если бы Шиён не терял память утрами, всё было бы быстрее и куда безболезненней. Хотя и в этом всём есть своя логика – без дебильных звёзд на окне Хончоль бы не понял. Себя бы не понял. Шиён прижимается к нему бёдрами, мокро, потому что с шорт всё еще капает вода. Хончоль перехватывает его за поясницей, ведет пальцами по холодной влажной спине. – Шиён, – тихо шепчет он, прижимаясь губами к его уху. Тот сильно вздрагивает и сжимает предплечья Хончоля пальцами. И правда, если произнести это имя вслух, что-то сломается. Всё сломается. Хончоль беззвучно смеется, и это больше похоже на обреченность. Звёзды на окне – белые пятна на темно-синем фоне. Хончоль улыбается как придурок и ничего не может с этим поделать. – Это было похоже на какую-то слишком долгую прелюдию, – бурчит Шиён, выворачиваясь из одеяла. Он голый и сонный, забирает волосы от лба пальцами и следит за взглядом Хончоля. – Может, у меня тоже были свои причины, – по-дурацки пожимает плечами Хончоль. Шиён пробирается рукой по его груди и укладывает свою голову так, чтобы дышать ему в шею. От каждого его выдоха Хончоль прикрывает глаза. У Шиёна были свои причины приходить к Хончолю внезапно, делать дубликаты всех ключей и клеить звёзды на окна, а потом не помнить ничего. А у Хончоля была ровно одна причина не называть Шиёна по имени.