Серебро

"Я не вернусь", - Так говорил когда-то И туман, Глотал мои слова И превращал их в воду. Я все отдам За продолжение пути, Оставлю позади Свою беспечную свободу. – БИ-2 - Серебро

Когда я говорил, что никогда не буду сожалеть, я врал. Я сожалел. Мне это несвойственно, на меня это не похоже. Я не узнавал себя, а когда глядел в зеркало, то все время казалось, будто в отражении вовсе не я, а другой незнакомый мне человек. Я боялся. Казалось, что этот незнакомец готов убить, поглотить меня всего. Его глаза были наполнены грустью, губы дрожали. Отец этого не оценит. Мне пора что-то делать, но вот что? Я встречаюсь с этим отражением уже две недели: с тех самых пор, как застал ее в квиддичных палатках. Помню как сейчас: она была рассержена, застав меня там, но что-то в ней твердило, что она не желает моего ухода. Будь это правдой, я был бы рад. Мы разговорились. Она недовольно улыбалась, краснела в ответ моим колкостям, а после последнего издевательства она взяла и ударила меня своей метлой по голове. Я помню, что жутко разозлился, сгреб ее руки и прижал к деревянному забору, служившему стеной для палаток. Она даже не сопротивлялась, просто смотрела мне в глаза, сжигая ненавистью и негодованием. Я помню тот жар, исходящий от ее рук и сжигавший меня дотла. Я помню то безрассудное желание притянуть ее ближе... А потом был поцелуй. Я знал и я верил, что Пэнси никогда мне этого не простит, если узнает, конечно. Но особенно сильно злиться будет Астория. Та самая Астория, чьи поцелуи не были столько испепеляющими, как ее поцелуи. Я закрывал глаза, наслаждаясь и растягивая мгновение. Поттер сотрет меня в порошок. Но что мне этот Поттер. Я делаю все, что я захочу. Только почему-то принуждать к чему-то именно ее я не желал. Она была неким идолом, моим наваждением... И воспоминание серебряными осколками рассыпается перед глазами. Ее образ пропадает, а щеки заметно холодеют. Я провел рукой по левой стороне своего лица. Слезы блеснули в серебряно-лунном свете ночи. Я нахмурился. Никогда я не думал, что воспоминание доведет меня до такого. Я рад, что сейчас она счастлива. Пусть и в объятиях другого, но все-таки. На душе становится теплее от одной лишь мысли о том, что ей хорошо. Она навсегда останется в моей памяти серебряным образом мимолетного счастья. Минутной слабостью. Я ее не забуду. А ее смех? Осознавая, что ей хорошо, и довольствуясь этим, в груди в этот же момент все начинает ныть. Я осознаю, что улыбку на ее лице вызвал не я, а этот Поттер. Но что могу сделать я? Природная гордость, семейная заносчивость и неприязнь к ее семье. Хотя я давно наплевал на ее глупую и бедную, пусть и чистокровную семейку. Какая длинная же все-таки ночь... Вообразите только. И эта проклятая бессонница. Все наверняка из-за нее. И памяти о том пламенном поцелуе. Не уверен, что и через десятки лет я забуду его, а нечаянные встречи будут будоражить и без того встревоженную кровь. Астория... печально, что я так и не смог ее полюбить. Ни ее, ни Пэнси. Почему же именно эта девчушка с глубокими глазами и огненными волосами? Сердце разрывается от боли и жестокости окружающего меня мира. Я встал с кресла, взял в руки потертую колдографию. Вот он я: довольный жизнью второкурсник Слизерина. Стою со своими друзьями и довольно улыбаюсь фотографу. На заднем плане мелькает маленькое круглое личико... - Черт! – взревел я, разрывая колдографию на части. Клочки серебряным порошком осыпались к моим ногам. Я опустил взгляд к ботинкам. Кожа поблескивала бледным конфетти уничтоженной фотографии. А ведь она была в единственном экземпляре. И чего я этим смог добиться? А луна все светила в мое окно, серебрила волосы, свет отражался от запонок и пуговиц на темной зеленой рубашке. Я опять вспомнил о ней, но тут же прогнал ее навязчивый образ. Надо забыть ее. О Мерлин, какой же я противоречивый! Не потерять бы... ее заветную, доказывающую, то я еще способен чувствовать и любить...