Изменник

Заревело пламя, загрохотала опрокинутая каминная решётка и, судя по звуку, вдребезги разбилось что-то фарфоровое. Гарри сонно замычал, потёрся носом о подушку, кое-как продрал глаза и попытался утвердиться в сидячем положении. Бесчинства в гостиной меж тем продолжались. Что-то задребезжало, пару раз стукнуло, звякнуло, зашелестело, а потом раздалось жалобное шипение: «Говорящий! Спаси, Говорящий!» – Сейчас! – ответил заспанный Поттер встал на подгибающиеся от усталости ноги, призвал халат, путаясь в рукавах, кое-как нацепил его и побрёл вниз. – Блядь! Поттер, что это за хрень?! В гостиной, само собой, царил хаос, густо припорошённый пеплом и золой, резко пахло озоном, а несчастный Шуршунчик, на свою беду решивший погреться у камина, забился за корзину с сухими поленьями и замер от испуга. – Молнией в дымоход, что ли, долбануло? – проворчал Гарри, демонстративно не замечая незваного гостя, пьяного в хлам. – Кошмар просто, а не осень. – У тебя за поленницей спряталась какая-то отвратительная тварь, – сказал нетрезвый визитёр и безуспешно попытался применить Репаро к разбитым статуэткам, дотоле мирно стоявшим на каминной полке. – На вид змея, но будто наизнанку вывернутая. Мерзость, фу! Гарри на дешёвую подначку не купился. Он молча отодвинул корзину и аккуратно взял на руки несчастного Шуршунчика. Вчера утром Поттер отнял беднягу у зельеваров в Мунго – изуверы пытались содрать с ещё живой гадюки кожу, потому что в каком-то траханом трактате им было обещано резкое усиление силы зелий из-за «эманаций неотвратимой гибели». Непоправимо искалеченный змеёныш доживал последние секунды, а Гарри почуял мордредовы «эманации» с пятого этажа клиники. Он аппарировал в лабораторию, разнёс её вдребезги и искупал экспериментаторов в их собственном вонючем вареве. Снейп попытался затеять скандал в кабинете у мистера Шафика, но не носатой сволочи было затыкать разъярённого героя магической Британии. Поттер разошёлся так, как не случалось с приснопамятного пятого курса. Он орал и шипел на парселтанге, грозился проклясть всех живодёров скопом и по-отдельности, поджёг Снейпу мантию и изничтожил все вредноскопы в радиусе трехсот футов. Мистер Шафик не зря сорок лет руководил самым хлопотным в магической Британии хозяйством. Он исхитрился подобраться к Гарри вплотную, приобнял за плечи и зашептал на ухо что-то утешающее. Другой рукой он сделал Снейпу энергичный жест, обозначавший приказ убираться прочь и на трое суток затаиться в Запретном лесу. Поттер оценил храбрость Главного целителя, но вслух обронил лишь сухое: «Прошу прощения» – и камином ушёл домой. Три часа возни с погибающим змеёнышем вымотали Гарри до предела, а ещё он вдрызг разругался с Габриэлем – портрет красавца-некроманта терпеть не мог «отвратных гадов» и упражнялся в ехидстве, пока у его ученика не испарились остатки самообладания. В общем, крашеная в розовый цвет сова с анонимной запиской от «Вашей Преданной Поклонницы» прибыла в самый неподходящий момент. «Преданной Поклонницей», само собой, была дурища Уизли, в девичестве Браун – второй такой «la femme fatale» в Британии было не сыскать. Её нахальная сова вместо печенья ухватила запонку с россыпью крохотных бриллиантиков, а от конверта разило духами с пачулями в опасной для жизни концентрации. «Спешу предупредить Вас, Наше Драгоценное Счастье, – гласило послание, которое Гарри, зажав нос, держал наотлёт, – что Ваш неблагодарный амант, коего Вы из небывалой доброты так опрометчиво приблизили к своей Персоне, ныне пребывает в весёлом доме мадам Розали. Деловым свиданием там и не пахнет, верьте мне. Малфой снял какого-то уродца и уволок его в лучший номер. Простите-простите-простите, что огорчила Вас». – Да хоть трёх! – прошипел Гарри, вышвырнул сову из окна, следом выбросил вторую запонку – «Хорёчья, не жалко!», – накинул мантию, гадко выругался и сыпанул в камин горсть пороха. – Заведение мадам Розали! Лаванда Уизли родилась и помрёт сладкой идиоткой, но в амурных делишках её было не провести. Хоря же следовало ловить на горячем, иначе отопрётся, как ничего и не было. – М-мистер П-пот-тер! – губы у хозяйки борделя прыгали, а руки дрожали, и Гарри понял, что вонючее послание – правда от первой до последней буквы. – К-какая ч-честь! Могу я… – Где Малфой? – тихо и спокойно поинтересовался Гарри. Бедная мадам молча ткнула рукой в сторону лестницы на второй этаж и обессиленно рухнула в кресло. В лучший номер вела изукрашенная светящимися завитушками дверь. На ней было понавешано всякого фамильного малфоевского дерьма: «заглушки», «защёлки», «следилки» и прочая дрянь. Но Гарри было недосуг разглядывать это богатство – снести его к мантикорам хватило одного движения руки. Он аккуратно открыл дверь и стиснул зубы, одновременно желая и страшась увидеть гнусного обманщика в объятиях дешёвой – «А пусть и дорогой!» – шлюхи. Хорёк лежал на кровати, вытянувшись во весь немалый рост и закинув руки за голову. Он был одет – в глухой осенней мантии и даже в сапогах. – Давай быстрее, Гарри, – сонно сказал он и прикрыл глаза. – Меня рубит страшно. Поттер озадаченно хлопнул глазами и приоткрыл рот. Хорёк ему свидание назначил, что ли? В борделе? «Вот извращенец!» – обрадованно подумал Гарри и облегчённо улыбнулся. Обрадовался он рано. – Я даже не знаю, – неуверенно сказал кто-то, и у Гарри потемнело в глазах. – А что мне делать? – Раздеться, лечь, расслабиться, получить удовольствие, – не открывая глаз, ухмыльнулся мерзкий Хорёк. – Куда уж проще. – Но… – симпатичный юнец, сидящий в кресле, вдруг обернулся к Поттеру, и тот до боли стиснул кулаки, стараясь дышать размеренно и никого не убить – малфоевский любимчик Мейси подрос и дивно похорошел, превратившись в ладного юношу с длинными каштановыми волосами, убранными в хвост. «Ну вот, Поттер, всё твои беспрерывные дежурства, – подумал Гарри и медленно выдохнул. – Тебе нашли замену. Молоденький, красивый. Драко, любимый, как я тебя ненавижу!» – Ой, мистер Поттер! – отмер юнец и залился густейшим румянцем. – А что вы здесь… – Ничего, – ледяным тоном ответил Поттер и с громким хлопком аппарировал в Мунго, не обращая внимания на крик Малфоя: «Гарри, постой!». Он совершенно не желал выяснять, какого именно Гарри имел в виду сучий Хорь – Поттера или всё-таки Мейси. Очутившись в своём кабинете, он надел лимонную мантию и вёл приём, пока не стал валиться с ног. Думать о Малфое было невозможно, поэтому он думал о работе. Это всегда помогало – спасло и сейчас. Дома достало сил лишь погладить соскучившегося Шуршунчика, заблокировать камин, раздеться и рухнуть в холодную – отныне навсегда холодную! – постель. Разбудил его грохот взорванного камина. Видно, Хорёк не утерпел и решил-таки добить своего бывшего любовника, пьяная морда. – Что это было за представление, Поттер? – поинтересовался Малфой и увалился в запорошённое сажей кресло. – Мне показалось, или ты приревновал меня к мальчику? Гарри молчал, глядя сквозь неверного любовника, и ждал, когда тот натешится и уберётся восвояси. – Я знаю пацана с детства, – вздохнул Малфой и подпёр рукой щёку в сероватой щетине. – Я учил его летать на метле, ходить по лесу, носить дуэльную мантию, отбиваться от задир, повязывать галстук и врать в глаза декану Монтегю. Я клялся его покойному деду присматривать за мальчишкой. Как ты, любовь моя, мог подумать, что я потащу его к себе в постель? – А что я должен был подумать? – срывающимся голосом спросил Гарри. – Ты всегда был к нему неравнодушен. – Да уж, неравнодушен, – криво усмехнулся Малфой. – Парню вчера исполнилось семнадцать, и он попросил отвести его в бордель. Интересно ему, понимаешь? Не всем везёт, как нам с тобой. Мальчику пока никто не приглянулся, а трахаться уже охота. Он постеснялся сделать заказ в зале, на глазах у всей этой братии, и выбирал себе шлюху, когда ты вломился, ревнивец. Гарри ошарашенно моргнул. – Это правда? – спросил он, чувствуя невероятное облегчение. – Тебе можно соврать, одарённый мой? – Малфой встал, покачнулся и сгрёб Гарри в объятия. – Испортил своему тёзке праздник, бессовестный. Вот что с тобой делать? – А напился ты в честь чего? – встрепенулся Поттер, слегка отстраняясь. – Думаешь, трезвым я рискнул бы в твой камин сунуться, некрос поганый? – хмыкнул Малфой. – Всё, Поттер, в спальню! Будем мириться. Гарри счастливо вздохнул и опять уткнулся носом в грудь бессовестного Хорька.