ноктюрн

вонджун падок на татуировки. в смысле он запросто может сказать 'набью эти розы - они подходят к моему свитеру' или 'дурной тон, сонбин, это не курить в лифте, а носить манжеты от александра маккуина на голое запястье'. сонбин бы поспорил, потому что ему голые запястья вонджуна нравятся, и даже очень, неразбавленное тепло и экрю - ничего лишнего. одно время вонджун листал килограммы тайских журналов, и сонбин помнит его скулеж по поводу татуированных колец и браслетов на руках местных моделей, но сейчас всё прошло, и доносится до сонбина только отголоском старого шепота, пока он сам занят тем, что ведет носом по предплечью вонджуна или прикусывает косточку выше кисти. - как ты думаешь, правду говорят, что забивать на ладони - больно? - спрашивает однажды вонджун, и сонбин удерживается от сакрального желания рассказать ему, что больно - это не забивать ладонь, больно - это когда тот, в кого ты влюблен, - дурак. у вонджуна ладони - самое чувствительное из всех мест, если не брать в счет голову или бока. сонбину нравятся пальцы вонджуна, даже очень - он целует его костяшки много, много раз, иногда посасывает их или разминает вонджуну подушечки усталых пальцев, нажимает на сухожилия, и того мелко бьет током, он почти теряет способность видеть, и это хорошо, потому что если бы он умел фокусировать в такие моменты взгляд, то поледенел бы от ужаса, убежал бы прочь, потому что увидел бы кое-что важное - ведь сонбин целует его костяшки много, много раз, и предан вонджуну так сильно, что это пугает до смерти. позже сонбин понимает, что ошибся - вонджун к татуировкам относится разумно. это не мешает ему, конечно, собачьими глазами провожать каждый салон, залипать время от времени на новые иглы или красители или плакат в ленте о том, что сегодня - половина цены + свой рисунок, но. вонджун постепенно отходит, и сонбин слышит его мысли, которые раньше пропускал мимо ушей, например 'мне не нравятся отстойные черные пауки или розы, это же не двухтысячные'; 'когда мы были в лондоне, ты случайно не обратил внимания, что у моделей грейми блэка чистые щиколотки, у всех, не увидел?'. вонджун рисует под столом что-то вроде набросков, а за окном свет уже съела ночь и сонбин принимает последний за день душ. обычно сонбин заходит в комнату как раз в тот момент, когда темно-зеленая любимая бениес вонджуна доползла до его лба, когда сам вонджун высунул от усердия язык и напоминает не лицо фром восемьдесят семь мм, а самого настоящего школьника, но еще есть второй сценарий, и вонджун засыпает прямо там, за столом, ладонью прикрыв листы с загнутыми углами. сонбин раскладывает всё по местам: вонджуна - в кровать, бумагу - в выдвижной ящик. и из вежливости что на ней не смотрит. сонбин живет с вонджуном уже полгода, но что у него на уме правда не знает - вонджун запросто может сказать, что у чиуна сексуальные колени, что когда-то нюхал его подбородок, что подарил ему свой первый поцелуй. сонбин не знает уже, что тот думает и о татуировках, потому что не слышал ничего о них от вонджуна очень долго и не находил ни адресов салонов, свернутых в трубочку и оставленных в спинке дивана, ни накиданных водными маркерами палитр, ни восторженных вздохов о чьих-то набитых ласточках. зато сонбин знает другое - он любит вонджуна, и если тому всё-таки захочется сделать еще одну татуировку, на запястье, на щиколотках, на веках - сонбин оставит её сам, зубами или языком. он ведь предан вонджуну сильно. так, что это пугает до смерти.