Малоизвестные преимущества енохианского

— Не понимаю, зачем это нужно, — сказал Кастиэль, и Дин в двадцатый раз за день задался вопросом, как это он додумался начать вроде как встречаться с ангелом (первый раз был, когда он проснулся и увидел вышитые на кожаных сиденьях Импалы защитные сигилы, девятнадцатый — когда он посмотрел в зеркало и подумал чёрт, лучше бы этому засосу не светиться). — Ну же, Кас, секс по телефону — одна из наших человеческих заморочек. Это, э, вроде как культурная традиция, — сказал Дин, устраиваясь на кровати поудобнее. Он как следует развёл ноги и небрежно устроил руку на паху. Жёсткий шов джинсов натирал ноющие пальцы, черноватые после сегодняшних сжиганий. — Не понимаю, — повторил Кастиэль. — Что тут не понимать? Ты грязно со мной разговариваешь, а я слушаю. Молчание. — Можешь рассказать, как сильно тебе хочется покарать меня за грехи и прочее непослушание, — предложил Дин. — Я не хочу карать тебя, Дин. — Чувак, просто подыграй. — Дин поднёс телефон к ширинке и шумно вжикнул замком. Снова поднеся телефон к уху, он тщательно вслушался. Бинго. То, как на мгновение сбилось дыхание на том конце провода, ему явно не примерещилось. Ангел Кастиэль, может, и был пресвятым небожителем, даже во время траха, но тело Джимми Новака велось на это только так. Но Кастиэль по-прежнему молчал, и Дин сменил тактику. Понизив голос до приглушённого признания, он сказал: — Простите, отец, ибо я согрешил. Когда я был в старшей школе — ну, в одной из них, я их сменил порядком, — я отсосал Ли Ривере в раздевалке после занятий. Он был такой большой, что я чуть не подавился, но это было потрясающе. Вернувшись домой, я не мог смотреть папе и Сэмми в глаза, но дрочил, думая об этом, ночью. Дважды. — Дин, я не католический священник. Мне не нужна твоя исповедь. Думаю, ты перепутал что-то в религиозной иерархии, — раздражённо сказал Кастиэль, и Дин наконец застонал, но не от возбуждения. — Так тебя это вообще не вставляет, да? — Я просто не вижу смысла. Зачем нам изображать соитие с помощью мобильного устройства, если я могу мгновенно оказаться рядом с тобой? — Эй, я не против твоей телепортации. Эта ангельская штука мне как раз нравится. — Дин замолчал и прислушался к приближающимся по коридору шагам. Сэм не должен был вернуться из библиотеки так рано: Дин знал, потому что сам сочинил для него прекрасную требующую исследования легенду. Может, до него дошло, и он вернулся с лекцией об аморальности вранья своему брату ради времени наедине со своим божественным вроде как парнем? Но шаги миновали его дверь, не остановившись, и Дин продолжил: — Но я хочу слышать твой голос, понимаешь? Я хочу… — он замолчал, пока не скатился в сентиментальщину. — Просто хочу. Кастиэль страдальчески вздохнул. Если он и на Небесах всегда был таким, не удивительно, что он не был всеобщим любимчиком. — Очень хорошо. Окажу тебе услугу. Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Что угодно. Просто заставь меня кончить. Если, конечно, сможешь, — ухмыльнулся Дин и сдвинул ладонь к югу, приподнимая бёдра и начиная стягивать джинсы и трусы. — Я ангел Господень, — сказал Кастиэль. — Думаю, справлюсь. — Ладненько. Покажи, на что способен, — Дин обхватил член ладонью и приготовился. — ------------------------------------------------------------------, — сказал Кастиэль, и, дрань господня, что это было? Всё тело Дина напряглось, как тугая струна, от кончиков пальцев ног до мышц шеи. Его рот раскрылся сам собой, ловя воздух и пытаясь дышать. Весь воздух в комнате затянуло в вакуум, и этим вакуумом был он, его тело, и он принимал его с отчаянной решимостью. Он вскинул бёдра раз, другой, чувствуя, как у основания шеи скапливается пот, и забросил руку на подушку, растопыривая пальцы как можно сильнее. От жара черноватые пятнышки пепла расползались в крохотные отметины, напоминающие письмена, только Дин не мог прочитать их; он вообще ничего не мог, потому что мозг словно сжимался и сжимался, и он ощущал едва уловимую довольную улыбку Кастиэля. Самодовольный ублюдок. Боже. Дин запрокинул голову и закричал. И кончил. Бешено, бурно, стремительно; из глаз текли слёзы, бёдра вскидывались навстречу пустоте, и ручейки спермы стекали ему на грудь. Он так крепко ухватился за спинку кровати, что дешёвое дерево треснуло; ногтям было больно, он был весь в поту и до сих пор содрогался, уже не уверенный, что сможет это пережить. Люди так и умирали — он знал наверняка. Дрожащий, потерявшийся, разгорячённый, он хотел лишь прикосновений, хотел, чтобы Кастиэль был рядом, а не где-то там… И Кастиэль был рядом, слава богу за ангельские силы, слава богу и всем, кто там изобрёл секс, потому что, ух, ладно, это... Вздрогнув, Дин потянулся к Касу. — Я удовлетворил твои потребности? — спросил тот. — Я… — Дин перевёл дыхание и зарылся пальцами в волосы Каса, притягивая его ближе. — Я вполне уверен, что тебе не положено вот так вот использовать енохианский. Глаза Кастиэля весело заблестели. — Думаю, это меньшая из наших проблем. — Ага, наверное. — Дин зевнул. Секс окончен, пора баиньки. — Дин? — Мм? — Я просто хотел.