Будь счастлива.

Я смотрю на тебя и глупо улыбаюсь, надеясь, что ты просто не заметишь меня в толпе. Какая же ты красивая, Полюшка! Как же ты стала близка мне! Твои вечерние сообщение не давали мыслям ускользнуть из головы. И вот, я выкроил время, что бы приехать на твой концерт. Как ты заразительно смеешься, моя дорогая подруга! Кланяешься, посылаешь воздушный поцелуй и убегаешь за сцену, а я прямиком в гримерку. — Пелагея Сергеевна, можно к вам? — опираясь на косяк двери, меняя голос спрашиваю я. — Димон! — вскрикиваешь ты, обернувшись и бросаешься ко мне на шею. Я смеюсь и обнимаю тебя, а потом отдаю цветы, которые ты еле держишь. — А ты что тут делаешь, дорогой? — какие же милые у тебя ямочки на щечках! — Каким ветром занесло? — думаю, как бы напугать тебя, давно не делал этого, уж прости меня! — Ты ведь так скучала, а теперь не рада? — опускаю взгляд, сдерживая улыбку. — Вить, я совсем не это имела ввиду, что ты! — кусаешь губу и кладешь цветы на стол, а я так же стою у двери, рассматривая пол. — Ну что же я такая непутевая! Тьфу на меня, Дим, ну сморозила глупость, дурочка! — немного злюсь, поднимаю взгляд и легонько касаюсь пальцами твоих губ якобы ударяя. — Я тебе покажу, дурочку! — ты улыбаешься и снова обнимаешь меня, а я отвечаю тебе. — Вить, я правда скучала. — кладешь голову на мое плечо, а я зарываюсь в твои волосы, как же ты восхитительно пахнешь! — Я тоже, Полюшка! — ты ухмыляешься, знаю, что тебе нравиться когда я так говорю, знаю. — Димка, а цветы то! — отстраняешься и бежишь к столику, поднимая нелегкий букет, а потом, встав на носочки стремишься к верхней полке, что бы достать вазу, смеюсь и помогаю тебе, забирая букет, уж слишком тяжела ноша! Набираешь воды в вазу, а я ставлю туда цветы, но хрупкий хрусталь не сдерживает такого веса и чуть не падает на пол, мы вдвоем кидаемся поймать его и ловим так, что моя рука оказывается сверху твоей. Смеемся и ставим его обратно на стол, поправив. Выдыхаешь и снова смеешься словно маленькая девочка, такая милая! — Поль, а ты сейчас куда? — спрашиваю я, взглянув на наручные часы. — Могли бы посидеть где-нибудь, поболтать. — с надеждой и воодушевление предлагаю я. — Полинка, ну ты чего застряла там? — оглушает голос, вошедшего Ивана. Он подходит к тебе и обнимает за талию, а ты виновато смотришь на меня. — О, Димон, здорово! — пожимаем друг другу руки. Что-то внутри меня лопается, я ведь надеялся, что ты говорила правду о вашей «дружбе». — Здравствуй. — через силу улыбнувшись говорю я. — Полинка, а он с нами? — Полинка? С каких пор, Пелагеюшка, ты стала Полиной? — Нет, нет, мне уже пора, было приятно увидеться. — поправляю пиджак и выхожу, направляясь на улицу. Сжимаю до боли кулаки, резко выдохнув. Да что с тобой такое, Билан! Ты ведь знал, что между ними безусловно что-то может быть, да и с чего тебе ревновать? Ты ведь всегда хотел что бы она была счастлива, вдруг он и есть тот самый, что сделает ее счастливой? Слышу, как стучат твои каблуки и пытаюсь скорее выбраться, еле сдерживаясь, что бы не остановиться от твоих «Вить, постой! Витя!»… Шагаю за пределы здания и громко хлопаю дверью, нажимая на пульт от машины, открыв ее. Дождь хлещет как из ведра, ветер буквально сбивает с ног, а ведь когда я приехал сюда, светило солнце. Уже подхожу к машине и держусь за ручку, но снова слышу тебя. — Виктор, да постой же ты наконец! — кричишь ты. — Постой, Билан! — поворачиваясь на тебя и грустно улыбаюсь. — Будь счастлива, Полюшка! — громко, перекрикивая гром отвечаю я. — Будь счастлива, Поля… — шепчу сам себе и сажусь в машину, давя по газам. Твой силуэт исчезает из виду, а телефон начинает трезвонить. На дисплее наше фото с «Голоса» — твои любимые «обнимашечки» и имя, которое больно произносить — «Полюшка». Не сбрасываю вызов, рука не поднимается. Прости меня за это, родная. Не могу я сейчас говорить, Поленька, не могу, дорогая! С каждой минутой злость все закипает и закипает, а нога все сильней давит на педаль. Сотовый утихает, а через минуту показывает твое сообщение. Полюшка: Дим, ну и куда ты так рванул? Возьми трубку, Биланище! Ухмыляюсь, только тебе позволено так называть меня, Поль. Но потом, все пронзает яд. Заворачиваю на кольцо, направляясь к дороге за город, домой, от всего этого подальше. А телефон все не перестает напоминать о тебе. Снова звонишь, обрываешь трубку. Выключаю звук на телефоне и ощущаю, как он вибрирует в моих ладонях. Полюшка: Вить, я волнуюсь, возьми трубку, прошу! Бью рукой по панели машины и открываю окно, начиная закуривать сигарету. Как бы ты сильно ругалась, дорогая. Полюшка: Как я могу быть счастлива без своего близкого человека, дуралей? Позвони как сможешь или я приеду прямо к тебе домой и сяду у порога! Выдыхаю едкий дым и выкидываю в окно сигарету, немного успокоившись. Ты ведь и правда волнуешься, девочка моя. IPhone: Я буду только рад тебе, Пелагея Сергеевна, приедешь? Жду пять минут, жду десять, двадцать, а потом — по газам. Будь счастлива, милая моя Пелагея. Будь счастлива, родная. Подъезжаю к дому и с силой захлопываю машинную дверь. Шагаю и сжимаю кулаки. Да что со мной не так? Рехнулся, Билан. Захожу домой, кидаю сотовый и ключи на тумбу, волочась по лестнице. Стягиваю пиджак и расстегиваю рубашку, проходя наверх в спальню. Напеваю твою, Поленька, песню. В дверь стучат и я нехотя иду вниз. В одних брюках и расстегнутой рубашке встречать гостей, чудесно. Подхожу к двери и отпираю ее, застыв. Ты, такая маленькая, хрупкая, промокшая, стоишь у порога. С твоих золотистых волос стекают капли воды. Ты в другом платье, которое тоже волочется по полу, длинное. А где же туфли, милая? — Проходи скорее! — загоняю тебя в дом и иду. — Промокла вед совсем, Пелагея! — ты улыбаешься, а я иду к ванной, бурча себе под нос. Приношу тебе свой халат и отдаю в руки. — В душ, бегом! — киваешь и, подбирая платье, идешь в ванную. Я улыбаюсь и иду переодеваться. Ты все-таки приехала, моя дорогая. В дождь, вечером. А может, он тебя привез? Снова закипает злость… Нет, он бы не позволил тебе промокнуть, Пелагеюшка. Спускаюсь на кухню в спортивных штанах и завариваю два чая. Вода в душе затихает и я слышу твои шаги. Как только ты входишь на кухню, я смеюсь. Мой халат волочется за тобой, а рукава свисают вниз. — Билан! — улыбаешься ты. — Ну Билан! — подходишь ко мне и стукаешь по плечу. — Садись, чай горячий, аккуратно. — ты садишься рядом, а я смотрю, как мокрые волосы облепляют твое личико и убираю их назад. — Дима? — я киваю тебе. — Почему ты так быстро уехал? — отпиваю чаю, усмехаясь. — Не хотел мешать вам с Ваней. — язвлю я, сам не ожидав того. Повисает тишина, и ты опускаешь взгляд. — Ты просто скажи мне, с каких пор, Пелагея, ты стала «Полинкой»? — повышаю тон, сжимаю кулак, а ты поднимаешь взгляд. — Прости… — выдыхаю я. — Вить, — начинаешь ты. Так приятно, когда ты называешь меня моим именем. — Я так боялась за тебя. — сердце стучит чаще и я смотрю на тебя. — Очень боялась, Витя. — на твоих глазах слезы. — Поля, тише-тише! — накрываю твои руки своими и легонько сжимаю. — Не плачь, не надо, что ты… — ты опускаешь голову, всхлипнув. — Можно тебя обнять? — шепчешь ты, а я сам придвигаюсь к тебе, обняв за плечи. — Вить, я боялась, что ты не пустишь. — выдыхаешь и смотришь мне в глаза. — Ты просто так быстро уехал, не отвечал, был злой и я подумала… — прижимаешься ко мне. -…подумала, что разочаровала тебя. — свожу брови, сжимая твое тело. — Никогда, — цежу я. — никогда не смей так думать! — громко заканчиваю я. — Никогда, Пелагея! — смотрю в твои глаза. — Мне плевать на всех этих мужиков, что пытаются быть с тобой, но если хоть один из их тронет тебя — я сверну ему шею, что бы ты только не плакала, родная. — ты лишь рыдаешь и вжимаешься в мое тело. Я глажу твою голову, бедовую. Ты не любишь его… А я… — Пелагея? — зову я и ты смотришь мне в глаза. — Тебе нужно к нему? — кусаешь губу. — Да. — шепчешь ты и я слышу как кровь в венах кипит. — Нужно, но я ни за что туда не поеду, ни за что! — ты закатываешь рукав и я вижу красноватые следы от пальцев. — Что это? — хватаю твою руку, а ты молчишь. — Что это за херня?! — отпускаю твою руку и поднимаюсь. — Он трогал тебя? — ты все еще молчишь. — Пелагея! — кричу я. — Он тебя трогал?! — ты испуганно смотришь на меня. — Значит, трогал. — рычу я и иду из кухни. — Стой! — кричишь ты и подлетаешь сзади, обняв меня. — Дим, не надо. — смотрю на тебя, потирая переносицу. — Можно у тебя переночевать? — выдыхаю. — Конечно, Поля… — халат сползает с твоего плеча и ты поправляешь его. — Я постелю себе в гостиной, а ты у меня поспишь. — только успеваешь открыть рот, как я протягиваю руку и ставлю к твоим нежным губам палец. — Возражения не принимаю. — иду наверх и стелю белье на диван, смотря как горят дрова в камине. Сажусь рядом с ним и накрываю нос и рот руками, закрыв глаза. — Витя? — зовешь ты, а я молчу. Ты садишься рядом и кладешь руку на мое плечо, аккуратно сжимая. Я смотрю на тебя. Какая ты красивая, Поля. — Я его не люблю. — поворачиваюсь к тебе, смотря в глаза. — Совсем не люблю, Вить. — глажу твои костяшки на холодных руках. — А я… — выдыхаю я. — А я тебя люблю. — уверенно говорю я каждое слово, громко. Ты встаешь на колени, оказавшись чуточку выше меня и я делаю то же самое, оказавшись гораздо больше. Наклоняюсь, кладу руку на твой затылок и притягиваю к себе, накрыв твои губы своими. Целую твой нежный ротик, сминая чувственные губки. Ты отвечаешь на поцелуй, положив руки на мои плечи. Прохожу языком по губам, прося разрешения. Ты приоткрываешь ротик, разрешив углубить поцелуй. Я опускаю руки на твою талию, а ты развязываешь пояс на халате и он падает к твоим ногам. Я смотрю на твое тело и восхищаюсь, проводя по изгибам руками. Ты прекрасна. Снова целую твои губы, завалив тебя на пол и нависая сверху. Моя рука проводит по твоему животу и проникает под белье, поглаживая клитор. Ты извиваешься и накрываешь рукой мой выпирающий пах, а я издаю сдавленный стон. Перехватываю твои руки и отстраняюсь, оставляя поцелуи на твой шее, груди, ребрах. Ты закрываешь глаза и сжимаешь руки. Стягиваю штаны вместе с боксерами и вхожу в тебя. Медленно, мучительно. Ты так сладко стонешь, моя девочка. Делаешь движения мне навстречу и я схожу с ума. — Ещ-ще, Витя, еще… — шепчешь ты, выгибаясь. Я делаю резкие движения, входя до конца и слышу, как ты стонешь. Задаю быстрый темп с ощущаю, как ты сжимаешься внутри. Выхожу и вхожу до конца. Еще раз. Еще раз. И… Еще… Ты застываешь в немом стоне, как и я. Выгибаешься, Хватаешься за мои плечи, сжимая их, а потом, падаешь на мои подставленные руки. Целую твои губы и ты отвечаешь на поцелуй. Поднимаю тебя на руки и несу в спальню. Осторожно опускаю тебя на матрас и ложусь рядом. Ты утыкаешься в мою грудь и сбивчиво дышишь. Я накрываю нас одеялом и прижимаю тебя к себя. — Витя? — спустя время зовешь ты. — Да, Полюшка? — целую тебя в макушку. — Помнишь, что крикнул мне когда уходил? — вспоминаю свои слова. — Угу. — соглашаюсь я. — Я не могу быть счастливой. — раскрываю глаза. — Я уже счастлива, родной. — ты целуешь меня в губы и я сжимаю твое тело, щекотя его. Ты смеешься вместе со мной. Я счастлив, Пелагея. Я люблю тебя. — Поля? — зову тебя, целуя в щечку. — Ммм? — улыбаешься ты. — Я хочу сына и дочурку, хочу, что бы ты стала моей женой, что бы в твоем паспорте была моя фамилия, что бы ты жила в этом доме и… — ты целуешь меня. — Я согласна на все. — улыбаешься ты. — Ты сделал меня счастливой, а я обязана сделать счастливым тебя. — усмехаюсь. — Не нужно ничего делать. — целую твои сладкие губы. — Ты — мое счастье.