Вавилонская башня

Вавилонская башня… Шерлок в последнее время часто думал об этой старой легенде. Наказание богов за то, что люди возомнили себя равными им. И с тех пор каждый человек разговаривал только на своём языке… Но боги оставили людям шанс. Один из миллиона? О, нет, это было бы слишком просто. Один на 7 295 889 256 — если по последним данным. И как в этом безумном количестве людей найти своего — того, кто говорит с тобой на одном языке? *** — Джон, — шепчет Шерлок, выгибаясь в сильных руках. — Джон. — Что, хороший мой? — Джо-он… Шерлок стонет и мечется. Он тонкий и громкий, и кожа его светится в полумраке, словно перламутр. Он ласковый и мягкий, и никто бы не поверил в это — но Джон знает. И говорит, говорит о том, как он прекрасен, как сладок на вкус — будто вода из волшебного источника, будто лунные лучи, растворённые в белом вине, будто сама нежность спустилась на землю, обретя телесность. И Шерлок шепчет: — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — эхом отзывается Джон. И позже, прижавшись к плечу Джона, Шерлок закрывает глаза и сдерживает болезненную гримасу — они понимают друг друга. А значит, они говорили по-английски. *** Аксиома этого мира: каждый ребенок, рождаясь, знает свой язык. Свой собственный, который невозможно забыть, заложенный в генах, пропечатанный в ДНК. А где-то, возможно, на другом краю мира, рождается ещё один младенец с врождённым знанием этого же языка. И как его найти? *** Шерлок до сих пор не очень понимает, как всё это получилось. Просто однажды он сказал: — Джон… Ты знаешь, я… Может быть, мы… И Джон просто подошёл и поцеловал его. Но Шерлок говорил не на своём изначальном. С восемнадцати лет он поклялся себе никогда, никогда не говорить на нём. Только английский. Слишком страшно ошибиться вновь. Слишком страшно снова остаться одному. И Шерлок просто позволил себе нежиться в тепле Джона, старательно давя в себе мысль, что где-то Джона ждёт та или тот, кто будет говорить с ним на его изначальном языке. И это не Шерлок. *** Родители учат детей разговаривать на общем для данной местности языке. А ребёнок всё равно пытается заговорить с каждым встречным на своём собственном, ведь это почти невыносимо — когда тебя никто не понимает. Но дети привыкают. Привыкают говорить как все. Правила приличия прямо и недвусмысленно запрещают разговаривать на своём изначальном языке. Это всё равно, что выйти на улицу голым. Для Шерлока проще было пробежаться нагишом, чем заговорить на изначальном. Потому что он уже пробовал — в школе, потом в университете… И каждый раз его поднимали на смех, а ведь он всего лишь верил, что нашёл свою пару — того, кто его поймёт. Кто отзовётся. Больше Шерлок не пробовал. *** — О чём ты думаешь? Шерлок лежит с широко открытыми глазами и смотрит в потолок. — О том, каким образом Бенсон проник в дом сестры. Джон тихо вздыхает. И улыбается. Это же Шерлок, он всегда такой. Даже после секса думает о деле. — Я тебе не мешаю? — Чушь. «Как ты можешь мешать, Джон? Я думаю о тебе, Джон. Я боюсь тебя потерять, Джон». Только в мыслях. Не вслух. Вслух страшно — вдруг Джон не поймёт. Ни слова. *** Со времени знакомства с Джоном Шерлока вновь заинтересовала эта проблема. Он изучил последние данные в интернете… Ах, да, интернет. Казалось бы, с его появлением проблема должна частично решиться, да вот беда: изначальный язык почти невозможно было передать буквами. Напишешь, к примеру, «Будем знакомы» — а на чьём-то изначальном это будет неприличное предложение или оскорбление. Была группа энтузиастов, но очень быстро распалась. Внешне простое в теории решение оказалось неосуществимо на практике. Но данные продолжали собирать, и получалось, что только сорок три процента пар говорили на одинаковом — своём изначальном — языке. Разум говорил Шерлоку, что это очень много, а сердце упрямо твердило — мало, так нельзя, каждый должен встретить свою пару. Но Шерлок больше не слушал своё сердце. Боялся. *** — Джон? — Да? — Ты можешь… — Что, Шерлок? — Подать мне телефон. Джон тихо вздыхает и подаёт. Шерлок кусает кончики пальцев. Никогда в жизни ему не было так страшно. Плевать на всё. Он никогда не заговорит на изначальном языке и не позволит Джону это сделать. Он не может его потерять. *** — Джон, смотри. Что ты думаешь об этом? — Это… глина? Но откуда здесь… — Вот именно! — радостно восклицает Шерлок. — Значит… — Эй, вы, двое! — раздражённо прерывает их Донован. Шерлок рывком поднимает голову от следа на полу, готовясь обороняться от воинствующей тупости, и замечает странно смущённые лица Лестрейда и ещё пары полицейских, а сержант продолжает: — Я, конечно, ко всему привыкла, но не могли бы вы хотя бы на месте преступления говорить по-английски?! *** В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог.