Make me get out!

***

— Стайлс! — разносится по площадке, когда мяч падает на пол. — Да сколько можно повторять тебе: сначала нужно сыграть в защите, а уже потом давать пас! — рявкает тренер, и высокий парень опускает голову вниз, потирая ладонями напряжённую шею. — Если и дальше будешь стоять на площадке, словно бревно, не видать тебе основного состава до конца четвёртого курса! Болван...       Мужчина вздыхает, бросает на маленький столик пластиковую табличку со схемой игры и отходит от лицевой линии. Свисток — и игра возобновляется.       Найл ободряюще хлопает своей ладошкой по ладошке Гарри где-то на уровне бедра и дарит ему сочувствующий взгляд, прежде чем говорит: — Он просто придурок, расслабься.       Гарри не может расслабиться. Не просто так. Да, может быть, он не идеальный игрок, может быть, он выглядит немного неуклюже на площадке среди более опытных членов команды, но он всего лишь первокурсник, и никто не может требовать от него идеальной техники. Ладно, может быть, он старается недостаточно... А может быть мистер Томлинсон просто мерзкий идиот, потому что отрывается только на нём. Никто не выслушивает на площадке столько дерьма, сколько это делает Гарри, и это унизительно, потому что ошибается не он один.       Когда мяч в очередной раз бьётся об руки кудрявого и летит вбок, вместо того, чтобы лететь прямо и вверх, тренер не останавливает игру, но Гарри всем своим телом чувствует его взгляд. Чувствует, как тот говорит это чёртово "болван" снова и снова, пока его язык не высохнет, слышит, как скрипят его зубы, представляет, как сужаются его глаза, прожигая спину кудрявого.       Гарри проигрывает последнюю атаку, и когда приземляется на ноги после прыжка, то морально уже готовится к тому, чтобы быть буквально избитым словами, но мистер Томлинсон просто говорит: — После душа жду твою форму у себя на столе, Стайлс.       Это значит только одно. Ох. Он не имеет на это права.       Ох, руки Гарри сжимаются в кулаки так сильно, что он практически теряет связь с внешним миром и переносится в мир грёз, где этими вот кулаками он бьёт мистера Тренера по лицу столько раз, сколько нужно для того, чтобы его кровь залила всё на свете. Ох. Его ноздри раздуваются, когда он подходит к тренеру, чтобы дать отпор или хотя бы потребовать справедливости, но Найл хватает его под руку и уводит, тихо приговаривая что-то вроде "он не посмеет выгнать тебя". Последнее, что замечает Гарри, до того, как Найл уводит его в раздевалку, — то, как губы мистера Томлинсона растягиваются в самодовольной ухмылке. — Чёртов козёл! — срывается Гарри, и его кулак врезается в кафельную поверхность стены с характерным звуком. Найл морщится, но ничего не говорит. Уж он-то знает, что парню нужно просто выпустить пар.       Но тот не намерен освобождать свою голову от негативных эмоций. Разумнее, думает он, было бы сохранить в себе столько злости, сколько он вообще может вместить в себя, чтобы буквально выблевать её всю в ухмыляющееся, мерзкое лицо тренера. Уходить, так с музыкой, — думает Гарри.       Всё же, душ немного остужает его. Плечи и шея по-прежнему напряжены до предела, и это даже немного больно, но Стайлс не намерен оставлять всё это просто так. Он работал весь год не для того, чтобы уйти из-за пары неудачных приёмов. Он не какой-нибудь слабак. И он будет отстаивать то, что заслужил.       Найл пихает его, голого и раскрасневшегося от горячего пара, в бок и желает удачи "с этим", и Гарри кивает, улыбаясь другу в ответ. — Позвони мне после того, как всё решится, ладно? — напоследок кидает Найл, и Гарри поднимает большие пальцы вверх.       Душевая понемногу пустеет, как и раздевалка, когда Гарри растирает волосы полотенцем, стараясь максимально высушить их. Он будет похож на бездомного щенка, если они будут виться у лица и свисать на плечи, так что он трёт их немного сильнее, параллельно натягивая на себя футболку, которая из-за невысохшей воды липнет к телу на груди и спине. К тому моменту, когда он заканчивает натягивать кеды, его волосы уже достаточно сухие, чтобы заправить пряди за уши и не выглядеть при этом жалко.       Через пару минут он стоит напротив двери, ведущей в тренерскую, сжимая форму в руках, и думает, надо ли ему постучать. К чёрту, решает он, толкая ладонью дверь, которая сразу поддаётся, пуская парня внутрь. Мистер Томлинсон как раз заканчивает переодеваться, стоя полу-боком и стягивая тренерскую майку. Очень вовремя, прекрасно.       Тренер откликается на звук и поворачивается в сторону кудрявого, стреляя в того глазами. И, чёрт, Гарри не может этого отрицать: хоть мистер Томлинсон и последний мудак, это всё же не отменяет того факта, что он невероятно хорош собой. Соблазнительный прогиб в пояснице приковывает к себе взгляд Гарри и держит его на себе до тех пор, пока мужчина не разворачивается к нему полностью, заставляя Гарри метаться, не зная, на чём он хочет задержать свой взгляд теперь: на гладких боках, или загорелой, крепкой груди? — Может перестанешь разглядывать меня, словно ты слабоумный, и положишь форму на стол в углу? Затем можешь быть свободен. — Это, блядь, несправедливо! — возмущенно говорит Гарри, позволяя своему голосу сделаться чуть-чуть громче. Взгляд тренера становится стальным. — Не забывай, -— медленно произносит он, — где ты находишься и, что более важно, с кем ты говоришь. — А то что? — язвит Стайлс. — Выгоните меня из команды? — Я уже выгнал тебя, болван, — смеётся Луи, и Гарри настолько зол, что перестаёт чувствовать дистанцию, налетая на тренера и упираясь своей грудью в его.       Он возвышается над ним, словно скала, и тяжело дышит, но всё же: — Вы - отвратительный тренер, — почти выплёвывает он. — Вы некомпетентны, кто вообще взял вас на эту работу? Вы не имеете права на это, в любом случае. А если и имеете, то это бессмысленно, потому что вам даже некем меня заменить, — он чеканит каждое слово, и его буквально бесит то, как легко и заученно губы мужчины напротив складываются в ухмылку. — У меня есть пятеро запасных, Гарольд. Моя команда прекрасно жила без тебя и проживёт ещё столько же. — Моё имя Гарри, — сквозь зубы проговаривает кудрявый, делая широкий шаг в сторону тренера, и, в конце концов, упирается в него практически лбом, сверля взглядом и раздувая ноздри при каждом вдохе, — и вы прекрасно знаете, что даже все они вместе взятые не стоят меня одного.       Что ж, — думает Луи Томлинсон, — это так.       И это обескураживает. "Оставь форму и убирайся" — говорит он вместо, и Гарри возмущенно открывает рот прямо напротив его лица. Томлинсон больше не может выносить этого.       Гарри чёртов Стайлс выглядит как балерина на волейбольной площадке. Он длинный, не совсем правильно скоординирован, и его конечности, возможно, слишком вытянутые для парня его возраста, но порой, когда он упирается ладонями в колени, принимая стойку и ожидая подачи, он выглядит таким складным и... идеальным? Морщинка, залегающая между его бровями во время напряжённой атаки, возможно, делает Луи слабым, но кто он такой, чтобы быть очарованным каким-то неловким первокурсником? Он не очарован Гарри Стайлсом.       Только вот сейчас, когда тот прижимается своей грудью к его собственной груди, а его розовые губы всё ещё распахнуты в немом жесте, и волосы лезут ему на лицо, делая его похожим на промокшего щенка, Луи чувствует, что не может сопротивляться. От молодого тела исходит такой пленительный жар, что Луи хочется остановить время, лишь бы это чувство никогда не покидало его. Он ощущает его дыхание, слышит, как быстро бьётся его сердце и думает про себя, что поступает с парнем, как идиот.       Луи облизывает свои пересохшие губы и может поклясться, что из-за этого по спине кудрявого мальчишки пробегает рой мурашек. — Вон из моего кабинета, — говорит он тем тоном, которым обычно говорит девушкам "было классно, но я не хочу тебя больше видеть", и это должно сработать и на Стайлсе, но почему-то, вместо того, чтобы принять поражение, он лишь дублирует ухмылку мужчины и смотрит прямо ему в глаза. — Заставьте меня уйти, — произносит он, а затем, неожиданно для них обоих, впивается губами в губы мужчины.       Они вдвоём настолько шокированы этим, что несколько секунд стоят друг напротив друга и просто прижимаются губами, но затем ладони мужчины смелым движением ложатся на поясницу кудрявого, притягивая парня ближе, и тот шепчет неуверенное, но не менее жаркое от этого "блядь", мужчине в рот.       Их языки сразу же находят друг друга, сплетаясь, и руки Гарри мгновенно занимают место на плечах тренера, сжимая тёплую кожу, пахнущую мускусом и дезодорантом.       Гарри позволяет себе отвлечься лишь на мгновение, осмысляя тот факт, что у него никогда ещё не было мужчины. Да, были старшекурсники, были ровесники и всё такое прочее, но ещё ни один двадцативосьмилетний мужчина не прижимал его к себе так, как это сейчас делает его чёртов тренер по волейболу.       Его тренер по волейболу. Мистер Луи Томлинсон. Этот идиот, мудак и кретин, отчитывающий его по пустякам каждую тренировку и выгоняющий его из команды. Гарри с остервенением засасывает кожу на его горле, и мужчина в ответ на это шипит, стискивая мягкие бока Гарри, сжимая их так, как ему только вздумается.       Они оба уже возбуждены, но всё ещё не переходят к более решительным действиям. До тех пор, во всяком случае, пока Гарри не спускает курок. Он отлепляет руки от плеч мистера Томлинсона и перемещает их тому на грудь, а потом ведёт ими вниз, пока не цепляется за резинку трусов. — Запри дверь, Стайлс, — говорит мужчина, отталкивая парня от себя и наблюдая за тем, как плавно покачиваются его бёдра, пока он совершает путь от двери и обратно. На лице парня играет полуулыбка, и по нему видно, что он хочет оставаться безучастным, но красные щёки и затуманенный взгляд выдают его с головой.       В следующее мгновение всё происходит быстрее, чем Гарри может даже подумать об этом. Лёгкая рука мистера Томлинсона одним резким махом расчищает поверхность рабочего стола от всякой канцелярской чепухи, и Гарри запрыгивает на столешницу, разводя колени и скрещивая голени за спиной у мужчины, прижимая того ближе. Он мало понимает из того, что происходит, но почему-то отчаянно толкается бёдрами вверх, желая получить как можно больше трения.       В следующий раз Луи отрывается от парня для того, чтобы задрать его футболку вверх до подмышек, а затем прильнуть губами к гладкой коже.       Господи, — думает Томлинсон, — под ним лежит едва ли совершеннолетний первокурсник, и Луи действительно собирается его трахнуть.       Руки мужчины дрожат, когда он расстёгивает молнию на штанах кудрявого, нетерпеливо ёрзающего и тихо постанывающего.       Он стягивает с него сначала кеды, затем штаны, и от открывшегося ему вида звенит в ушах. Ноги Гарри ровные, бёдра крепкие и горячие под ладонями мужчины, и они оба наслаждаются короткой паузой, за которую могут перевести дух. Могут хотя бы попытаться его перевести.       За то время, пока Луи любуется телом парня, тот успевает закинуть руки назад и ухватиться за края стола, вытягиваясь и делая мышцы пресса ещё более отчётливыми, и Луи стонет, когда скользит взглядом вверх от бёдер до костяшек пальцев, напряжённых до побеления. Стайлс смотрит на него в упор, и Луи знает, что проиграл эту битву. Чёрт! Он должен был выгнать идиотского неуклюжего подростка из своего кабинета в первую же минуту! Он прокручивает эту мысль в голове снова и снова, пока Стайлс не притягивает его к себе и не впивается пятками в поясницу, настойчиво надавливая и напоминая, что, да, он как бы ещё здесь, и у него в трусах прямо сейчас стоит член.       Как раз он и упирается Луи в живот, и Томлинсон не то, чтобы удивлён тем, что трусы парня уже немного мокрые в том месте, где о них трётся головка, но... всё же, он удивлён.       Гарри приподнимает бёдра вверх, призывая тренера стащить с него бельё, и когда Луи, наконец, делает это, издаёт такой благодарный стон, что ему самому становится стыдно. И, что ж, он лежит абсолютно голый, не считая задранной выше некуда футболки, на столе в кабинете тренера. Это определённый успех. Он ругает сначала себя за то, что повёл себя так развязно, а затем и мистера Томлинсона, который уже несколько минут не делает ничего хорошего. Ничего хорошего из того, что он мог бы делать в этой ситуации. Так что Гарри раскрывает колени ещё шире, лижет свою ладонь и обхватывает ей свой член. И он абсолютно обескуражен тем, как меняется лицо мужчины, нависающего над ним. Его брови искривляются, удивлённо поднимаясь вверх, и вместо того, чтобы презрительно щуриться, как он обычно делает, мистер Томлинсон открывает глаза шире. Так широко, что Гарри впервые может заметить, насколько голубого цвета его глаза и как они блестят, отражая свет ламп.       Он сходит с ума.       Луи оглаживает бока парня, мнёт его задницу и неотрывно следит за тем, как умело двигается кулак на длинном, розовом члене. Он удивлён, правда удивлён. Потому что, где ещё он мог найти настолько идеального парня? Конечно, в чёртовом университете. На чёртовом первом курсе. На чёртовой секции по волейболу. Он настоящий счастливчик! — Сделай что-нибудь, — хрипит Гарри, чья грудь поднимается и опускается в такт его размеренным толчкам. Луи моргает пару раз, и, да, под ним лежит самый красивый юноша из тех, что он когда-либо видел. И он голый. Лежит прямо на его столе с собственным членом в руках.       Луи пробегается лёгкой щекоткой по рёбрам и груди парня, и тот хихикает, во всей красе демонстрируя кокетливые ямочки на щеках. Его рука ползёт выше и выше, пока не встречается с аккуратным адамовым яблоком, двигающимся всякий раз, когда парень сглатывает. Он смотрит Стайлсу в глаза, когда легонько сжимает руку вокруг горла, и тот блаженно улыбается, словно ждал именно этого, и прикрывает глаза, довольно постанывая. — Я хочу тебя, — говорит Гарри, и мужчина обрывает его. — Мистер Томлинсон для тебя, — цедит он, и Гарри буквально содрогается от этих слов.       Пользуясь моментом, когда рот кудрявого приоткрыт, Луи целует его, очерчивая языком зубы и язык парня. Подростки не должны пахнуть клубничным шампунем для девочек, думает Луи, пока вплетает пальцы свободной руки в непослушные, влажные кудри, а затем немного оттягивает их, наслаждаясь шипением Гарри.       Он понимает, что всё это немного затягивается, когда чувствует, как головка его собственного члена трётся о ткань взмокшего белья. Он убирает руку с шеи кудрявого, но только для того, чтобы заткнуть его, хнычущего слишком громко для парня, которого собираются трахнуть в университете, полном рабочего персонала. Гарри послушно открывает рот и облизывает ровные пальцы, прежде чем обхватывает их губами и начинает посасывать. Его щёки так красиво втянуты от усердия, губы выглядят такими пухлыми и красными, что каждое движение их на пальцах Луи отдаётся прямиком в его член.       О Господи, он больше не может это терпеть. Он вытаскивает пальцы изо рта Гарри и ныряет ими между ягодиц парня, вводя один сразу, потому что парень достаточно расслаблен. Он двигает им под разными углами, сгибает его внутри и массирует стенки, а затем добавляет второй, а затем третий, и Гарри распахивает глаза, цепляясь за столешницу одной рукой и сжимая член у основания второй.       Слишком много, слишком хорошо. Мистер Томлинсон вертит пальцами внутри, пробует разные темпы, пока Гарри не содрогается от переизбытка ощущений, ударяясь затылком о поверхность стола. — Ещё, больше, — судорожно шепчет он, пытаясь насадиться, но в его положении это не представляется слишком удобным. Луи смеётся. Он был бы рад помучить его за все те тренировки, на которые Стайлс надевал чересчур короткие и обтягивающие шорты. Настолько обтягивающие, что Луи приходилось, прикусывая ладонь, дрочить на образ кудрявого в этих блядских шортах, заперевшись в тренерской душевой кабинке. Мужчина решает не дразнить его больше, в любом случае, потому что чувствует, что и сам он на пределе.       Пальцы легко выскальзывают из кудрявого, и тот даже не успевает опомниться, прежде чем слышит звук расстёгивающейся молнии и шелест упаковки презерватива. Он практически ликует, когда чувствует жар чужой плоти между своих ягодиц. — Задирал меня, чтобы привлечь внимание? — говорит Гарри в тот момент, когда Луи гладким движением насаживает его на свой член, и кудрявый проклинает тот факт, что это заставляет его задохнуться словами в середине предложения. — Как мальчишка, который дёргает девчонку за косички. — Если ты не закроешь свой рот, то вылетишь из команды быстрее, чем кончишь.       Мужчина обхватывает его лодыжки руками и удерживает их по обе стороны от своих плеч. И толкается снова, ещё глубже, а затем ещё и ещё, и Гарри поверить не может, что секс бывает настолько классным. Член мистера Томлинсона идеальный — так думает парень, потому что при каждом толчке он задевает то место, которое заставляет Гарри чуть ли не плакать. Он двигается в нём всё же недостаточно быстро, и спина Стайлса в любом случае начинает затекать, когда тренер толкается особенно сильно, так что он цепляется за его плечи, прижимая мужчину к себе, и обхватывает его ногами посильнее.       Всё, что он может сделать — это сдавить плечо мужчины пальцами, а затем кивнуть в сторону дивана, стоящего в углу тренерской.       Мужчина поднимает его, каким-то чудом оставляя член внутри, и Гарри балансирует на грани обморока, серьёзно, потому что быть таким — почти незаконно. Они падают на мягкий кожаный диванчик, и мистер Томлинсон хватает Гарри за бёдра, сминая их и царапая коротенькими ногтями, когда сам парень раскрывает рот, чуть высовывая язык. Спустя мгновение в его рту уже оказывается три пальца, а вторая рука возвращается на шею, ощутимо сдавливая её.       Гарри немного ворочается, стараясь найти идеальный угол, и как только понимает, что, вот оно, прямо здесь, поднимается на члене и тут же опускается вниз с характерным шлепком бёдер о бёдра. Он скачет на члене Томлинсона, вырисовывает бёдрами восьмёрки, и Луи с каждым новым движением чувствует, как сокращаются мышцы Гарри, слышит, как тот бессвязно хрипит, цепляясь руками за его плечи. Он не может нормально вдохнуть по трём причинам: в его рту слишком много пальцев, его горло сжимают в тиски и он скачет на самом лучшем члене в своей жизни. — Ох, я сейчас, — только и говорит он с тремя пальцами во рту, обхватывая себя рукой и массируя чувствительную головку, — чёрт-чёрт, м-мистер Томлинсон...       Его голос надламывается и он подпрыгивает на чужих бёдрах в последний раз, прежде чем насадиться так глубоко, что перед глазами мерцают звёзды, вероятно, всей вселенной.       Гарри запрокидывает голову назад и низко стонет, пока его горячая сперма пачкает живот и грудь Томлинсона, а затем подаётся вперёд, наваливаясь на Луи и, боже ты мой — говорит про себя Томлинсон — он продолжает двигаться.       Луи пытается уложить в своей голове то, насколько кудрявый отдаётся ему, но кончает так сильно, что сомневается, сможет ли он вообще когда-нибудь что-либо осмыслить. Всё, на что у него остаются силы, — поглаживание взмокшей спины Гарри и лёгкий массаж его плеч.       Они оба ошеломлены, и между ними нет и сантиметра свободного пространства, так что они просто сливаются с ситуацией в целом и через пару минут начинают дышать в унисон. — Мне всё ещё нужно вернуть вам форму, мистер Томлинсон? — спрашивает Гарри, и его голос звучит так хрипло, будто он трахался всю ночь напролёт. Луи лишь смеётся, взъерошивая волосы на его макушке. — Ты какой-то придурок, честно, — говорит он, а затем добавляет. -—И ты не такое уж бревно, каким кажешься.       Гарри благодарно хмыкает. — Надеюсь, ты в курсе, что следующая тренировка в пятницу в восемь. Но учти, если я ещё раз замечу твою задницу в шортах на пару размеров меньше, — предостерегающе говорит тренер, и Гарри заливисто смеётся, всё ещё чувствуя его член в себе. — Я понял, понял, — говорит он, мысленно ставя галочку на том пункте, где он меняется с Найлом спортивными шортами.