В твоих руках

POV Деймон       И все-таки отличное мы создали правило — обозлился, отошел, успокоился, подошел и все, как прежде, без ссор, явных скандалов и нервотрепки. Хотя я не могу сказать, что простил ее. Когда она начинает строить из себя дерзкую и взрослую, так и хочется напомнить ей, что рановато, еще и получить может.       Но в итоге я решил, что лучше поехать с ней и там намекать, что она не прощена, чем оставить ее дома и добиться скандала или пустить ее в одиночку на ночную вечеринку. Я знаю тусовки в «Орхидее», там особых проблем никогда нет, спасибо главному бармену, но мне реально спокойнее, если я буду рядом, чтобы при возможности помахать кулаками.       По дороге к нам подсаживается Кэролайн, и я чудом удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза. Я ничего не имею против этой девчонки, а вот против ее симпатии ко мне — еще как. Она еще слишком мелкая, чтобы вешаться на таких взрослых мужиков, как я. И на что она надеется? Что вот такой громила будет ей дарить цветочки и мило улыбаться? С хера. Этот конфетно-букетный период заканчивается лет в двадцать-двадцать два, ну, может, чуть позже, но в целом вся эта романтика просто надоедает, и ты думаешь о том, чтобы получить кайф и завалиться спать. Но вот это длинноногое чудо явно уверено в том, что мужчины будут валяться у ее ног, буквально вымаливая разрешение ее трахнуть. Зря. Хорошо, если ей кто-то мягко поставит голову на место, а то ведь могут так вбить, что она еще и не отойдет долгое время. — Кто-нибудь еще из знакомых будет? — интересуюсь я, посмотрев на Лену, и та кивает, о чем-то щебеча к Форбс. Поджимаю губы и повторяю свой вопрос немного громче и жестче. Она поджимает губы и, кивнув блондинке, поворачивается ко мне. — Я делала рассылку по друзьям и одноклассникам, и многие отозвались, что ночью будет туса в «Орхидее» и они идут. Человек двадцать точно. А что? — Да вот думаю, — паркуюсь возле клуба, из окон и дверей которого льется яркий разноцветный свет и пульсирует дискотечная музыка, — оставаться мне в машине или идти с вами, мелкотня. — Дей! — она резко подскакивает, цепляясь за мою руку, и я на мгновение даже охреневаю от того, какие у нее жалостливые глаза. — Пожалуйста, пошли с нами! Потанцуй с нами! Ну пожалуйста! — девушка тянется ко мне и начинает целовать мое лицо, не обращая внимание на щетину, смеясь и что-то бормоча. Поймав ее за плечи, крепко целую в лоб и киваю. — Да иду я, мелкая, иду, только прекрати паясничать. — Обожаю тебя! — верещит она и вместе с подругой выскакивает из машины.       Дурдом.       Выкурив сигарету, захожу в клуб и на мгновение даже морщусь от того, сколько здесь народа. Причем от шестнадцати и до двадцати пяти максимум. Видимо, я сегодня не развлекусь по-нормальному. Закатываю глаза и медленно подхожу к барной стойке, планируя заказать минимум бурбон, но потом вспоминаю, что я должен буду вести этих гулящих полуночниц по домам, что мне нельзя пить, если я не хочу больших проблем. Ахиренно, дамы и господа. В компании малолеток да еще и трезвый — это мой персональный Ад?       В итоге, скрипя сердце, заказываю себе свежевыжатый — чтоб его — сок и поворачиваюсь лицом в танцполу, зажав между зубами соломинку, ища глазами свою попрыгунью. Елена в компании Кэролайн и еще трех девчонок танцует в центре комнаты, периодически вскидывая руки, крича и подпрыгивая на месте. Усмехаюсь, закатив глаза, и делаю большой глоток холодного сока. Бр, я сок пил последний раз на Выпускном, когда он на 80% состоял из виски, который мы протащили на вечеринку, а здесь 100%, свежий, в мякоти и какой-то мерзости. Гадость.       Музыка с динамичной меняется на медленную, и девчонки, словно по команде, отскакивают к стенам и стульям, занимая позиции, ожидая, когда же смелые парни пригласят их на танец. Закатываю глаза, вертя стакан в руке, с любопытством наблюдая за Гилберт, которая, облизав губы, выжидательно смотрит по сторонам, кусая губы и морщась каждый раз, когда какой-то парень приглашает сидящую рядом с ней подругу и выводит на танцпол. В какой-то момент к Форбс подходит какой-то амбал, в которого та цепляется так, словно это Леонардо Ди Каприо, и моя мелкая совсем сникает. Ну, конечно, тут же нет ее святого Стефана. Выжидаю еще секунд пять и, заметив, что на горизонте появляется какой-то явно не трезвый и очень похабный хмырь, решительно встаю со своего места и подхожу к ней, протянув руку. — Потанцуем? — она вскидывает на меня глаза и улыбается так радостно, словно я подарил ей трехметрового плюшевого медведя, а не пригласил на танец. Елена поднимается и, одернув топик, крепко цепляется за мою руку, позволяя вывести себя на свободное место на паркете. Ее руки обвивают мою шею, а я, притянув ее к себе, кладу ладони на ее спину, уткнувшись в ее волосы. Она тихо вздыхает и запускает пальцы в мои космы, прикрыв глаза, скользнув носом по моей шее. — Спасибо, — улыбаюсь и легко пожимаю плечами. — О чем разговор, морковка. Я ведь понимаю, что вам, девчонкам, нет ничего хуже, чем на дискотеке сидеть в гордом одиночестве на скамейке запасных. — Но ты ведь сначала не хотел меня приглашать так? — ловлю ее взгляд и легко пожимаю плечами. — Верно. — А почему вдруг решился? — допытывается она, и я, легко коснувшись ее подбородка, поворачиваю ее голову в нужном направлении. — Видишь того парня? — Который так мерзко лапает Кристину? Вижу. А что? — Ну, я просто не хотел, чтобы ты была на месте это самой Кристины. Хотя, — игриво облизываю губы, понимая, что сейчас она начнет возмущаться, — это грех — не лапать такую задницу. Сколько ей, говоришь? — Дей! — она недовольно поджимает губы, ткнув меня кулаком в грудь. — Ты же знаешь, что я этого не люблю! — А я не люблю, когда в мою комнату заходят без моего разрешения, — спокойно отзываюсь я, пристально глядя ей в глаза, и девушка сникает, поджав губы. — Я еще не прощена? — Чуть-чуть осталось. — И что мне сделать, чтобы ты перестал дуться? — она наклоняет голову набок, и я ухмыляюсь. С моей испорченностью за такой фразой идет жесткий и продолжительный секс, после которого мы оба не в силах подняться с кровати, но это никак не может относиться к моему мышонку, так что нужно придумать что-то более приличное и спокойное. — Просто помолчи и дай мне потанцевать, — отзываюсь я спустя секунду и снова прижимаю ее к себе. Елена послушно кладет голову мне на плечо, прижавшись ко мне всем корпусом.       Не могу назвать то, что мы делаем, танцем. Скорее мы просто шатаемся под музыку, периодически поворачиваясь на 180 градусов, чтобы совсем не стоять на месте. Но мне кажется это даже нормальным, потому что вокруг люди ведут себя так, словно они занимаются сексом в замедленной съемке. Это как когда интернет начинает глючить, и порнуха загружается по паре секунд.       Касаюсь губами ее виска, и она блаженно жмурится, напоминая мне котенка. Если мне не изменяет память, то в последний раз я танцевал медляк именно на нашем злосчастном Выпускном, потому что очень хотел залезть под юбку к старосте, а это можно было сделать, только станцевав с ней этот чертов недовальс. А вообще, если вспоминать, наш Выпускной — это что-то с чем-то. Мы все напились так, что нас даже в лимузин не пустили, так как мы тупо не могли усесться, планируя танцевать в состоянии «колени упираются в уши», так как лимузин был очень низкий. Ну и еще родители испугались, что мы, пока будем ехать, там все перетрахаемся, что мы, собственно, и планировали, и им придется вытаскивать нас на улицу пьяными вдрызг и полуголыми. Так что каждой семье пришлось ехать к черту на куличики, каждому за своим ребенком, и разбирать нас по частям, чтобы бедным сопровождающим не пришлось седеть раньше времени от картины массовой оргии старшеклассников.       Но даже несмотря на то, что потом на нас орали так, что мы хором решили идти к врачу лечить уши, это была чудесная ночь. Мы отрывались на полную катушку, выкрикивая все, что накопилось внутри за одиннадцать лет обучения. Девчонки в конце уже отплясывали босиком и подняв длинные юбки едва ли не до груди, наплевав на всякие приличия, и мы с пацанами горланили в обычное время ненавистную попсу с таким энтузиазмом, словно это была наша любимая музыка. Но тогда было как-то плевать, кому ты подпеваешь — крутому реперу, попсовой певичке или скримеру. Было просто круто быть частью чего-то мощного, срывая глотку и стаптывая ноги в кровь.       Я потом еще дня три раскачивался, не в силах уснуть до пяти утра, начинаю вопить каждый раз, когда слышал по радио одну из песен, под которые мне отрывались. Но все же Выпускной — это вещь. — Дей? — встряхиваюсь и опускаю глаза на Елену. — Ты чего? — Задумался, мелкая. Я что-то пропустил? — Музыка почти закончилась, — прислушиваюсь и ловлю последние аккорды этого мучения Страдивари. — И что? О, это значительно лучше, — ухмыляюсь, когда осточертевшая за пару минут нудятина прерывается динамичными взрывами музыки, и подростки, радостно завопив, мгновенно разлепляются из позиции «в облипочку вдвоем» и начинают двигаться, выплыв из сонного царства. Опускаю глаза на девушку и сомнением наклоняю голову набок. — Как на счет того, чтобы ты показала, что ты умеешь? — очень уж хочется подколоть ее неумение танцевать на дискотеке, как тут откажешься? Она оскорбленно щурится и фыркает. — Думаешь, я ничего не умею? — Заметь, ты сама это сказала, котенок. — Готовься ловить челюсть с пола, — нагло заявляет она, и я развожу руками. — Постараюсь не потерять.       Она немного отходит в сторону и, блеснув глазами, начинает двигать бедрами, подняв вверху руки. Внимательно слежу за ее действиями, совсем немного шевелясь в ритм, чтобы не стоять истуканом. Между тем Елена, тряхнув волосами, решительно подходит ко мне и, повернувшись спиной, прижимается спиной и бедрами ко мне, закинув руки мне на плечи. Усмехнувшись, кладу ладони на ее ремень, и она, откинув голову мне на плечо и томно прикрыв глаза, игриво глядя на меня из-под ресниц, начинает двигать бедрами, покачивая ими.       Мое игривое отношение почти сразу улетучивается, когда она, продолжая прижиматься к мои бедрам ягодицами, опускается вниз и, коснувшись руками пола, также медленно приподнимается, прогнувшись в спине. У меня начинает стучать в висках от сексуальности этого движения, а девушка между тем, словно ничего не произошло, продолжает танцевать, издеваясь над моей выдержкой.       Даже не знаю, что меня больше повергло в шок. То, что она так умеет, то, что она, видимо, так всегда танцует на вечеринках, или то, что она продемонстрировала мне это. Она реально не понимает, как это действует на мужской организм? В штанах становится тесно, и я прикусываю губу, уже без прежнего рвения кладя руки на ее талию.       Елена разворачивается и, не разрывая зрительного контакта, начинает скользить руками по своему телу, начиная от шеи и двигаясь к краю коротких шортиков. Потом она начинает медленно приседать, не переставая буравить меня взглядом. Мне совсем сносит крышу ее взгляд, направленный на меня снизу вверх, и я вздергиваю ее на ноги, резко развернув к себе спиной и грубо вжав ее в себя, вцепившись в ее бедра. Она победно улыбается, когда я касаюсь носом и губами ее шеи, ощущая, как по вискам бьет запах ее пота. Наши бедра двигаются в слаженном ритме, и я прикрываю глаза, чудом не перестав дышать.       И вдруг я понимаю, что если Елена хотя бы немного переключится с музыки и ее вовлеченности в танце, то поймет, что мое «желание» откровенно упирается ей в задницу, и меня словно обливают холодной водой. Встряхнувшись, я отхожу немного в сторону. — Я за водой, — стараюсь перекричать музыку и, не дожидаясь ее ответа, ухожу с танцпола, встав за углом. Кровь стучит в ушах похлеще дискоча, и я кусаю губы, пытаясь успокоиться. Зайдя в туалет, поправляю штаны, успокаивая возбуждение, и возвращаюсь в комнату, усевшись за барную стойку. Мне подносят стакан, и только опустошив его, я понимаю, что это алкоголь. — Млять! — Что-то не так? — рядом материализуется явно пьяная Кэролайн, и я закатываю глаза. Ну за что мне это? — Вы в порядке? — Кэр, я ведь просил — не выкай мне. Бесит. — Прости, — она садится рядом, откровенно щеголяя обнажившимися из-за съехавшей короткой юбки ногами, и явно нарочно касается меня коленом. — Спасибо, что остался с нами. Я… — Я не буду с тобой спать, ладно? — обрываю ее, поджав губы. — Просто уясни это, идет? — Потому что я несовершеннолетняя? — хмурится она. — Я не девственница, ты не будешь насильником. — Я в курсе твоих похождений, детка. — Тогда в чем дело? Я уверена, что, как женщина, я тебя привлекаю. — Давай так, — наклоняюсь к ней, пристально глядя в ее пьяные зеленые глаза, — ты лучшая подруга Елены, тебе семнадцать, ты учишься в школе и я сплю с твой матерью. Достаточно аргументов, или тебе нужно больше? — Я просто хочу тебя, Деймон, — выпаливает блондинка, и у меня начинает стучать в висках от ее глупости. — Поверь, я это фразу слышу едва ли не ежедневно. Она меня больше не заводит. — А что заводит? — Форбс встрепенулась, приподнявшись со своего места. — Хочешь, я доставлю тебе удовольствие? Я умею, правда. Хочешь? — Ты чокнутая. — Только попроси, — она облизывает губы, упираясь языком в щеку, и я снова охреневаю от ее наглости. — Кэр, скажи честно — ты хочешь стать шлюхой? Проституткой? Потому что сейчас ты ведешь себя именно так. — Твоей — да, — она подается вперед и впивается в мои губы таким страстным поцелуем, что на мгновение я даже теряюсь в том, как агрессивно она действует языком. Кажется, она и правда не врет, что умеет доставлять мужчинам удовольствие. Где-то внутри отдается крохотная возможность все-таки попробовать, что она там умеет, но потом я решительно слезаю со стула, и она чуть не падает, потеряв точку опоры. — Прости, но не сегодня, — гаркаю я и отхожу в сторону. Вдруг слышится громкий визг Елены, который я узнаю из тысячи, и я уже готовлюсь идти убивать, как вижу, что она буквально запрыгивает на какого-то парня, повиснув на нем, радостно хохоча. — Ты пришел!!! — ее вопль отдается от стен, и я морщусь, узнав Стефана. И с какого черта ей нравится эта лисица? Они начинают танцевать, глядя друг другу в глаза и периодически обмениваясь короткими фразами, а я, вцепившись в стакан, слежу за ними, и не дай Бог он тронет ее там, где не следует.       В какой-то момент — я не очень его поймал — Елена приподнимается на мысочки, а Стефан, положив руку на ее плечо, касается ее губ и привлекает ближе к себе, крепко обняв. У меня начинают скрипеть зубы, и я разом опустошаю выпивку, чудом удержавшись от того, чтобы не запустить стаканом в стену.       Почти до двух часов мы тусуемся в баре. Точнее, как тусуемся — я стою у стены, ненавидя все, что двигается, а моя мелкая откровенно отрывается, повиснув на своем, как я понял, новом парне, не переставая периодически его целовать.       В итоге я не выдерживаю и, протиснувшись через толпу, подхожу к компании, где синхронно прыгают Стефан, Елена, Кэролайн и их такие же чокнутые одноклассники. — Нам пора, — жестко произношу я, и Фокс, как ни странно, взглянув на часы, кивает. Девушки начинают ныть, но я внимательно смотрю на них, и они сдаются, только немного побурчав. — Э, Стефан, — ненавижу себя за то, что должен это говорить. — Да? — Сможешь развести их по домам? Я возле дома подожду. — Конечно, — он понимающе кивает и, хлопнув меня по плечу, выходит с девушками на улицу, а я с искренней ненавистью смотрю ему вслед. Ему бы эту самую руку под корень оторвать.       Выехав со стоянки, я вижу, как компания, хохоча, заваливается в машину Стефана. Только бы он их довез. Доезжаю до дома явно быстрее, чем следовало бы в таком состоянии, и стою на дороге, ожидая, пока эта лисица привезет мое пьяное чудо. Он паркуется, и они сливаются в поцелуе, крепко обняв друг друга, словно прощаются раз и навсегда. Сердце сжимается, и я, кое-как досчитав до десяти, распахиваю дверь машины. — Елена, пора спать. — У… — протягивает она и, помахав парню, позволяет мне вытащить ее из машины. Таща ее буквально за руку, я вталкиваю ее в дом и закрываю дверь, нарочно стукнув ею. Она морщится от громкого звука, зевнув, и я, отвернувшись, снимаю куртку, мысленно рассылая во все стороны ругательства, которые только приходят в мою пьяную голову.       Тут худенькое тело прижимается ко мне сзади, и я замираю, выронив телефон. Елена касается губами моей шеи и обвивает мою талию руками. — Ты у меня такой хороший, Деймон, — сонно шепчет она и снова зевает. Что-то щелкает, и я, улыбнувшись, поднимаю ее на руки и несу на второй этаж, осторожно, стараясь не во что не врезаться, хотя меня еще как качает. Но я не могу навредить ей. Ни за что.