le parole distruggono

Слова уничтожают. Слова уничтожат людей, за людьми следуют города, за городами — страны и материки; слова не останавливаются даже после того, как очередная Вселенная рушится. Была ли эта тяга к разрушению взята у человечества, или же человечество взяло потребность уничтожать у мира, обратив своим главным оружием набор звуков и букв? — Лучше бы ты не рождался, — кажется, Тсуне восемь. Он вздрагивает, но не оборачивается, только поднимает взгляд и смотрит куда-то в стену. В стене больше смысла, чем в том, что говорит — вернее, кричит — отец, но набор из звуков въедается в наружный слуховой проход, прямо в костно-хрящевой канал, проникает под кору головного мозга, сворачивается клубком ядовитых змей и отдается пульсирующей болью где-то в затылке. Нана гуляет в парке, Нана не слышит Емицу, Нана не придет и не защитит. Тсунаеши сворачивается клубком на кровати, продолжая смотреть в стену. Слух отключается, и отец, должно быть, говорит что-то еще, он разочарован в сыне, ему тошно смотреть на слабого и никчемного ребенка, но Тсуна не слышит. Тсуна смотрит в стену и выключает окружающий мир. --- Слова уничтожают. — Ты — ничто, слышал, Тсуна? Ничто! Жалкий, слабый, никчемный! Никчемный! Никчемный Тсуна! — Савада не оборачивается, Саваде одиннадцать, Савада закрывает уши ладонями и подставляет спину под пинок одноклассника. У одноклассника тяжелые ботинки, но Тсуна сильнее, позвоночник Тсуны сильнее. Он не ломается и не гнется. Не останется даже синяка, если Тсунаеши захочет. Не останется ничего, если Тсунаеши захочет. Тсуна закрывает глаза и выключает окружающий мир. --- Слова уничтожают. У Сасагавы Киоко рыжие волосы, она не чистая японка, у нее мягкие черты лица и любовь к тортикам из кондитерской на главной улице. Сасагава Киоко добрая и понимающая, она дружит со всеми в школе и смотрит своими золотисто-карими глазами прямо в душу — понимающе и тепло. На Тсуну Киоко не смотрит, Тсуны не существует для такой популярной девочки, Тсуна — пустое место, отрицательное число, минус бесконечность, он создает парадоксы и путает Вселенной все карты. — Тсуна? Кто это? Савада отворачивается от пустоголовой девчонки с таким же пустым взглядом, зажимает себе рот, чтобы не заорать, и выключает окружающий мир. --- Слова уничтожают. — Жалкое травоядное. Хибари Кея знать не знает, как зовут Тсуну, он знает его по внешности, бесконечным опозданиям и дрожащим коленкам. Тсуна неуклюжий, коленки дрожат не от страха, но от недавно заживших переломов. Тсуне тринадцать, учебный год только начинается, а у него за спиной встает что-то откровенно огромное и пугающее. Кажется, люди называют это будущим, но Савада не так много общается с людьми, чтобы быть точно уверенным. Тонфа прилетают куда-то в затылок, прямо в клубок ядовитых змей, все еще спящих там, все еще готовых уничтожить Тсунаеши. Тсуна даже не вздрагивает, Тсуна не чувствует пульсирующей боли, на секунду Тсуне снова восемь, он смотрит в стену и слушает вопли отца. Савада открывает глаза, оборачивается и смотрит прямо на Кею. Расплавленное золото мягко обволакивает радужку, перекрывает зрачок и оседает искрами на зрительном нерве, Кея отступает на шаг назад и непонимающе щурится. Савада отворачивается от Хибари и выключает окружающий мир. --- Слова уничтожают. Пламя ревет и рвется на волю, туда, где еще есть что-то, что можно сжечь, пламя сжигает перчатки, пламя сжигает кожу на ладонях, но Тсуна не морщится, Тсуна не чувствует боли или жара, Тсуна смотрит в глаза Рокудо Мукуро и расслабленно опускает руки. — Что ты, мать твою, такое? Савада не отвечает, Вендиче опутывают иллюзиониста цепями, но мир продолжает крошиться под подошвами ботинок, плиты пола продолжают падать, рушиться вниз громадами камней. Тсуна по щелчку пальцев восстанавливает реальность и выключает окружающий мир. --- Слова уничтожают. Отец и Ноно смотрят на Тсунаеши Саваду так, как не смотрит никто другой. Изумление, ужас, паника — разнящиеся и такие схожие эмоции во взглядах иголками впиваются в мироощущение Савады, переиначивая его на свой лад. — Лучше бы ты не рождался, — это не крик, это шепот, шепот, вызывающий непонимающие переглядки Хранителей и Реборна, вызывающий насмешку на лице будущего Десятого, вызывающий понимающий взгляд от Занзаса. — Лучше бы тебя не существовало. — Хорошо, — легко соглашается Тсунаеши. У Тсунаеши прямая спина, расслабленные руки и высоко поднятая голова. Тсунаеши спокойно шагает вперед и выключает окружающий мир. --- На следующий день Хранители, Реборн и Савада Тсунаеши исчезают из родной ветки реальности, словно их никогда не существовало. --- Слова уничтожают. Останки мощнейших зданий, мутировавший нон-Тринсетте, пожирающий человечество, пыль под ногами и ясное небо заставляют Тсуну вздохнуть, как вздыхает родитель над шалостями непослушного ребенка. Тсуна стоит на обломке высотного здания, сейчас представляющего собой голый костяк балок и цементных блоков высотой в два этажа, и смотрит на белеющий под лучами декабрьского солнца город. Город не покрыт снегом, город покрыт пылью погибших зданий и налетом запустения. Фигурка Тсунаеши, облаченного в черное, резко выделяется на фоне одноцветного каменного кладбища, словно черная ворона посреди верескового поля. — Джудайме, нам пора, — волосы Хаято почти сливаются с окружающей реальностью, Тсуна щурится и машет Правой руке, обещая спуститься. Этот город — детище Бьякурана, он столь же белый и столь же мертвый. Десятому поколению здесь не место. — Возвращаемся? — слова Реборна звучат в тишине подобно приговору, но Савада только улыбается, раскидывая руки в стороны и спрыгивая вниз; пыль поднимается серым облаком, оседая на черном костюме — на долгую память и надежду на новую встречу. — Еще чуть-чуть, — голос после долгого молчания подводит, но Десятому нет до этого дела, он оглядывается на Хранителей, осматривающих уничтоженный Джессо мир, мир будущего, мир без Поколения Х. — Насмотрелся? — Реборн подходит к ученику и встает рядом, плечом к плечу, любуясь на костяки зданий. Аркобалено — вернее, бывший Аркобалено — поправляет шляпу и сжимает ладонью отливающий зеленью пистолет. — Надо послать открытку на могилу отцу, — Тсуна улыбается учителю открыто и радостно, золото на радужке нитью люрекса прошивает глазное дно. Савада Тсунаеши отдает честь разрушенной Вселенной, открывает проход домой, в далекое и такое насмешливо-разноцветное прошлое, и машет Хранителям. --- Утром следующего дня Хранители, Реборн и Савада Тсунаеши появляются в родной ветке реальности, словно они никуда и не исчезали. --- Слова уничтожают, но они — только лишь оружие. Люди уничтожают тоже. Савада Тсунаеши, Десятый Вонгола, улыбается надгробию отца и возвращается домой. Савада Тсунаеши включает окружающий мир.