Ему так легче.

Лучи уходящего солнца просачивались сквозь школьные окна, создавая небольшой промежуток света. Шлепки плоской обуви отбивались от стен, разнося по коридорам глухие звуки. Грейнджер шагала по помещениям Хогвартса, совершенно не смотря на дорогу. А зачем? Какая теперь разница? В голове всплыла та ужасающая статья, которая одним нажатием на тело гриффиндорки сломала ей все кости, раздробила на сантиметровые кусочки. «Все или ничего? Убита еще одна семья магглов. Подруга Гарри Поттера в опасности» — именно эти чертовы слова были написаны на заголовке. Ровно четыре месяца с тех пор, как убили родителей Гермионы. Дамблдор в ужасе. Про Гарри с Роном можно даже не говорить. Директор и Менерва лично говорили с Грейнджер о том, чтобы девушка покинула школу на некоторое время, но та отказалась. Бросив «Со мной все в подрядке», Гермиона рухнула в обморок прямо перед Альбусом и МакГонагалл. Гриффиндорка даже после этого смогла убедить их в том, что чувствует себя более-менее нормально, что нет необходимости возвращаться домой. Не хорошо лгать, Герми, особенно себе. Четыре месяца постоянного недосыпа. Четыре месяца из еды только черный хлеб и стакан тыквенного сока. Лицо, излучающее лишь радость и счастье вперемешку с заботливой строгостью, потеряло свой блеск. Щеки впали, а глаза потемнели в разы. Не волосы, а воронье гнездо, красивые, стройные ножки теперь обтянуты кожей, да и только. Это событие убило в ней себя.  — Эй, Гермиона, ты здесь вообще? — спросил Рон, толкнув однокурсницу в плечо. Когда она успела прийти в Большой Зал? — Да….Да, конечно, — промямлила девушка. — Нет, подруга. Тебя с нами уже нет, — покачав головой, ответил он. Рыжий положил руку гриффиндорке на плечо. — Слушай….Мы с Гарри подумали, что. — Уизли посмотрел на своего друга и вновь перевел взгляд на волшебницу, — что тебе не стоит больше возвращаться домой. Это опасно. — закончил Рон, добавляя в голос толику уверенности. В Большом Зале, как обычно, через чур людно. Кто-то уплетает третью порцию чизкейка, кто-то играет в волшебные шахматы, а кто-то и вовсе просто сплетничает, создавая лишний шум, но в одно мгновение, казалось бы, каждое существо, живущее в замке, застыло замертво. Одни смотря на это зрелище, а другие лишь слушая. — Как вы вообще могли до такого додуматься?! — орала гриффиндорка. Складывалось впечатление, будто ее голосовые связки сделаны из стали. — Герми, остынь! — произнес Гарри, накрывая руку девушки своей. Теперь, когда ее родителей не стало, это прозвище звучало запредельно дико из уст каждого, кто его произнесет. Внезапно нахлынувшие воспоминания заполонили сознание, заставляя неокрепшую девичью сдержанность помахать ручкой на прощанье. Прозрачные соленые слезы обожгли впалые щеки, оставляя за собой мокрую дорожку. — Не называй меня так! — со злобой прошипела Грейнджер. Вскочив со скамьи, Гермиона повернулась так резко, что кончик ее школьной мантии коснулся мальчишеских носов. Тихо звучащие шлепки грейнджерской обуви означали, что волшебница уже далеко от Зала. — Один вопрос: «Что это было?» — расстановкой спросил рыжий, хлопая глазами. Уизли вся та сцена повергла в шок. Однозначно. — Рон, ее родителей убили Пожиратели Смерти. — Я помню. — Тогда к чему эти вопросы? Надеюсь, что она сейчас пошла в библиотеку. Что, если не чтение, сможет поднять настроение нашей старосте? — Верно мыслишь, — Рон согласно кивнул Поттеру и принялся уплетать свежий пудинг. *** Шелест страниц, запах книг разных возрастов и еле слышаные перешептывания студентов — в школьной библиотеке все шло своим чередом. Медленно шагая по, кажется, бесконечным дорожкам между стеллажами, Гермиона искала глазами свое излюбенное место, которое заприметила еще года три назад. Слезы на щеках уже подсохли, но брешь внутри никогда не исчезнет. Неужто именно это было уготовлено судьбой самой умной ведьме своего поколения? Довольно большое красное кресло стояло прямо напротив огромного окна, открывая вид на другое крыло школы и башню старост. Грейнджер подошла к нужному стеллажу и встала на носочки, потянувшись за фолиантом в кожаном переплете. — Еще чуть-чуть, -прошептала девушка. По ее виску покатилась маленькая капелька пота, теперь по шее. Вот она уже скрылась за воротником факультетской мантии, а сама Гермиона все еще тужится над этим бедным фолиантом. Какое облегчение почувствовала гриффиндорка, когда книга оказалась в ее руках, и какое негодование, когда пятая точка старосты соприкоснулась с полом. Не очень мягкое приземление, однако. Потирая ушибленное место и броня все на свете, Герми поднялась на ноги. Девушка осмотрелась и поняла, что фолиант будто испарился. На полках нет, на полу тоже пусто. — Кхм… Кхм, — внезапно Грейнджер услышала голос, который ненавидела больше всех других. Голос, наполненный холодом, призрением, алчностью. Староста девочек подняла голову и тут же пожалела об этом: хрустально-ледяной взгляд уставился прямо в ее шоколадные глаза, будто желая растопить, будто жаждуя, чтобы крохотный блеск, оставшийся в этих очах, померк навсегда. — Мне кажется, или Малфой в Хогвартс явился? — съязвила Грейнджер. Ее голос замерзший, а выражение лица — каменное, как скала. Заметив нужную вещь в малфоевской руке, девушка незамедлительно выхватила ее. — Скажи: ты тупая или да? Кресло нельзя было подставить? Я, конечно, догадывался, что Гриффиндорская грязнокровка умом, на самом деле, не блещет, но теперь полностью в этом уверен. — проигнорировав замечание гриффиндорки, Драко закончил свою тираду, в добавок размахивая руками, чтобы придать больше иронии. Ему так легче.  — «Мальчик, который выжил»? Это что еще за брехня? — с родным презрением и привычным отвращением спросил слизеринец. — Как ты можешь судить о книге, даже не прочитав ее? — недоверчивым тоном спросила Гермиона. — Ну, во-первых, название, во-вторых, ее читаешь ты. Думаю, дальше уже нет смысла перечислять — и так все понятно. -. Ты безнадежен. —девушка обреченно вздохнула. — Взаимно, грязнокровка, — Малфой случайно краем глаза увидал автора этой «брехни» с датой рождения и, засунув руки в карманы брюк, направился к школьному библиотекарю, дабы узнать, что за чушь читает эта ненормальная. — Мисс Пинс? — Да, мистер Малфой, я слушаю вас, — улыбнулась женщина средних лет. — Могу я увидеть пособие по современной литературе? — Безусловно, — Ирма еще раз улыбнулась и повела слизеринца по запутанному лабиринту стеллажей с совершенно разным содержанием, — Прошу, — библиотекарь остановилась у одного из шкафов и достала оттуда небольшую книгу. Смахнув невидимую с вещицы невидимую пыль, Пинс протянула ее Драко и поспешила удалиться, оставляя Малфоя наедине с авторами современной литературы. — Что ж, посмотрим. Д…Дж… Джоан Роулинг, кажется. Ну-ка, ну-ка. А, вот. «Джоан Кетлин Роулинг, родилась 31 июля 1950 года» — прочитал Малфой. Немного помедлив, слизеринец принялся вновь впитывать в себя биографию этой женщины. — « Родилась в Англии и проживает там в данный момент. Самая успешная писательница нашего времени. Прославилась с помощью своей серии вниг о „Мальчике, который выжил“, которая произвела фурор, как среди магглов, так и в волшебном мире. Маленькая Джоан, будучи в шестилетнем возрасте, показывала свои работы учительнице по английском литературе и самому дорогому человеку в ее жизни — матери. В 1990 году, когда Роулиг уже сполнилось 25 лет, ей пришла в голову идея о мальчике, который до 11 лет жил в чулане, а позже узнал, что тот является волшебником. „Именно в поезде, когда нас задержали на 4 часа, в моем сознании зародился образ худощавого мальчишки со шрамом на лбу в виде молнии“ — рассказала Джоан в одном из своих интервью» — мальчик с шрамом? Что-то знакомое, подумал Малфой, хмуря брови.- «Когда писательница попала домой, то тут же принялась за работу, выплескивая все свои мысли переживания и идеи на бумагу. Вскоре, после продолжительной болезни, умерла мать Роулинг, та подробно описала смерть родителей мальчика со шрамом, так как знала и чувствовала каково это —терять близких людей. По словам самой Джоан, смерть мамы очень повлияло, как на саму писательницу, так и на ее книгу. Права на издание первого фолианта в Америке были куплены уже за 105.000 долларов, это на 101.000 больше, чем английские. Джоан Кетлин Роулинг еще известна, как Ньют Скамандер, Кеннилоурти.Уисп и Роберт Гэлбрейт…» Все, я больше не могу это читать! — Малфой захлопнул книгу и кинул ее на ближайший стол. Юноша оторопел, но спустя мгновение взял себя в руки и твердо решил подойти и расспросить грязнокровку об этой книге. Терпеть ее, конечно же, больше трех секунд совершенно не хочется, но чертов интерес берет свое! Немедля ни секунды, слизеринец преодолел расстояние между местом, где сидела Гермиона и стоял Драко. — Так, Грейнджер, рассказывай мне об этой книге. Сейчас же. — потребовал он, усевшись на подоконнике — близко, но в то же время запредельно далеко от гриффиндорки. Оно и к лучшему. — С чего бы это, хорек? Ты ничего не перепутал? — девушка оторвала взгляд от книги и бросила косой взгляд на внезапно появившегося Малфоя. — Ради Салазара, ты можешь просто рассказать мне? — слизеринец явно терял терпение. — Ну. Тебе когда — нибудь снились такие сны, от которых не хочется просыпаться? — Герми отложила книгу и села поудобнее. — Допустим, — все такой же равнодушный тон. — Во время чтения точно так же, только ты не спишь — это единственное различие между сном и чтением. — О, Мерлин. Что там насчет книги? — Заткнись, а то я уйду. — Молчу, — Драко отвернулся, но еще сильнее напряг слух, дабы не упустить ничего важного. — Понимаешь, эта книга о том, как маленький мальчик смог победить самого могущественного мага на земле, о том, как две противоположности влюбились друг в друга без памяти, о том, что только ты можешь изменить все к лучше, о том, что дружба может быть вечной. Когда ты читаешь все твои мысли, все до единой, находятся там, вместе с героями книги, которую ты читаешь. Складывается впечатление, будто ты проживаешь самые счастливые и самые ужасные моменты. Чтение — это полет мысли. Чтение — это, когда мелкая дрожь пробирает твое тело, а легкие будто кто-то сжал в кулак, не давая вдохнуть воздух с облегчением. Чтение — это, когда слезы льются ливнем, а ты даже не удосужишься вытереть их, позволяя страницам намокнуть. Знаешь, Драко, — слизеринец вздрогнул от того, насколько непривычно звучало его собственное имя из гриффиндорских уст, — я прочитала множество книг за свою жизнь, но подобную — в первый раз. Это не просто книга — это история, это целая эпоха (!). Не знаю зачем, но я скажу тебе это: если произведение, которое ты прочитал, не изменила хотя бы толику в твоем внутреннем мире, то это просто-напросто не твоя книга, не твоя история. — закончив, Гермиона улыбнулась Малфою (она улыбнулась Малфою), закрыла фолиант и протянула его юноше, — Прочитай. Я уверена, что ты поймешь, о чем я говорила. Драко молча слез с подоконника, принял книгу и уже хотел уйти прочь, как слова Грейнджер заставили его остановиться и посмотреть на гриффиндорку через плечо: — Где все началось — там все и закончиться. И я сейчас не о книге, Малфой. — Не жалей мертвых — жалей живых. И я сейчас не о книге, Грейнджер. — договорив, слизеринец покинул библиотеку, оставив Гермиону наедине со своими мыслями и догадками, раздирающие душу. «Не жалей мертвых — жалей живых» — да, Драко, я тоже думаю, что не стоит, подумала Грейнджер

А за окном сгущались тучи.