Рюмка коньяка дождливым вечером

Весь вечер субботы Протасов звонил и писал своему Нику, но телефон упрямо отвечал, что «абонент – не абонент». Сообщения уходили, словно в «чёрную дыру» проваливались. Алексей начал психовать, он не чувствовал своего омегу, и это пугало. Ночь прошла в метаниях, спать он не мог, а чем-то заняться не хотел. Рано утром пришла мысль позвонить родителям и объясниться, но альфа был настолько издёрган, что побоялся сорваться. С огромным трудом удалось уснуть, но через полтора часа Лёша подорвался от кошмара, в котором его Никита прощался с ним навсегда. Едва успев очнуться и прийти в себя, Алекс понял, что его Пара сейчас испытывает страшную боль. Потому что отголоски этой муки начали терзать и его. А с ней навалились сомнения и странная, какая-то обречённая, решимость. Протасов с ужасом подумал, что Истинный решил расстаться с ним из-за реакции его родителей. И понял, что надо что-то делать. Телефон Ника по-прежнему был недоступен. И тогда альфа поехал к отцам. Позвонив в дверь родителей, Алексей знал, что будет тяжело, но что разговор закончится кошмаром, даже не мог представить. Он с порога решительно отмёл предложение пообедать и направился в гостиную со словами: - Я хочу только поговорить. Папа Артём и Николай Иванович устроились напротив сына на диване и согласились его выслушать. - Папа, я люблю Ника так, как никогда никого не любил. Я не могу себе простить то, что не рассказал вам заранее правду о его здоровье и этим причинил ему ужасную боль. Но я даже и подумать не мог, что ты так поведёшь себя с дорогим мне человеком. Отец, ты удивил меня. Ты промолчал… Я не понимаю, за что вы так с нами? Вы хоть понимаете, что я и так едва не потерял Никиту?! Я, как последний кретин, отказался от него. И он решил покончить с собой… Если бы мы с его отцом опоздали всего на десять минут, он бы умер. А я сдох бы без него! Он – моя жизнь, моя любовь, моё всё. Неужели вы поставите меня перед необходимостью выбирать между вами и ним? И только из-за того, что у нас не будет детей! Да я сам не хочу их иметь! У меня уже был сын, и мне других не надо! Алексей сорвался на крик, не выдержав напряжения. А Николай Иванович вдруг резко вскочил и попытался шагнуть к сыну, но схватился рукой за грудь и рухнул на пол, как подкошенный. Артём Сергеевич ринулся к мужу и закричал: - Вызывай «скорую»! Дальше Протасов-младший всё воспринимал кусками звуков. Звонок в дверь. Пощёлкивание аппарата ЭКГ. Тихие разговоры врачей. Грохот раскладываемых носилок. Плач папы. Шуршание куртки. Стук захлопнувшейся двери. А картинок не было… Словно глаза отказывались воспринимать эту новую, кошмарную реальность. Первое изображение, отпечатавшееся на сетчатке, – белый приёмный покой больницы. И сгорбившийся в ожидании Артём. Внутри Алексея медленно рос комок вины перед родителями. Он сорвался с кресла и принялся мерить шагами небольшое помещение. Пытался что-то сказать папе, но не смог протолкнуть даже одного слова сквозь забитое невыплаканными слезами горло. Так и ходил, пытаясь успокоиться. Наконец, к ним вышел врач-альфа и обратился к Артёму: - Вы – супруг Николая Протасова? - Да, - подошёл омега. - Что ж острый приступ мы купировали, но вашему мужу нужна операция – коронарное шунтирование. У него ведь давно диагностирована ишемическая болезнь сердца, так? - Да… - тихо выдохнул Артём. - Так что ничего удивительного нет, что случился инфаркт миокарда. С его сосудами даже странно, что не случился обширный. Впрочем, сейчас вам придётся принимать решение. Поддерживающую терапию мы, безусловно, оказываем, но это временная мера. Максимум – несколько дней. Стентирование в его случае малоэффективно. Слишком большой участок миокарда заблокирован. Операция – единственный выход. Но это дорого. Простите, что я так в лоб об этом говорю, но на этот год у нас уже все квоты на бесплатное шунтирование выбраны. А цена вопроса в четыреста тысяч способна подкосить любой бюджет. Папа медленно осел в кресло и прошептал онемевшими губами: - Четыреста тысяч… А у Алексея в голове мелькнуло: «Если бы я все деньги не переводил в благотворительный фонд…». И сам ужаснулся крамольности своей мысли. Но факт оставался фактом – денег таких у них не было, и взять их было негде. Протасов-младший уже не прислушивался к тому, что говорил врач о подготовке к операции, о периоде реабилитации, о состоянии отца. Его мучила вина – если бы он не завёл этот разговор, если бы лучше держал себя в руках… Но сейчас сын ничем не мог помочь Николаю. И перебив врача на полуслове, извинился и попрощался, зная, что папа не оставит супруга в одиночестве. Алексей остановил отъезжающее от приёмного покоя такси и назвал адрес. Ему нужно было рассказать Нику про отца. Протасов достал телефон и увидел, что все его сообщения доставлены. Однако ответных вызовов не было, лишь одно SMS: «Этого недостаточно». В первый момент Лёша даже не понял, о чём речь. А потом вспомнил, что писал ему только одну – самую важную! – фразу. И теперь его Никита отказывается признавать, что это самое главное в их жизни? Алекс изо всех сил пытался настроиться на чувства своей Пары, но ощущает только боль. Даже сомнений не осталось… И, оказавшись на месте, альфа звонил, стучал, даже хотел выломать входную дверь в шикарную квартиру Красовского. Но металл не поддался, а телефон по-прежнему был недоступен. Протасов впал в отчаяние – его омега не хочет видеть свою Пару – и уехал домой. Звонок Ильи ненадолго вывел из беспросветности происходящего. Алексей вывалил другу сегодняшний кошмар событий и едва не разрыдался прямо в такси. Задорожнов пытался предложить свою помощь, но что он мог сделать? Сам жил на зарплату в съёмной квартире… Альфа поблагодарил и отказался. Уже дома Протасов искал в интернете варианты кредита, но проценты убивали. Впрочем, выхода нет, придётся пойти на заём. И Лёша перебирал сайты различных банков, пытаясь найти хоть что-то приемлемое. И только каждые полчаса звонил Нику, безрезультатно… А Красовского не было дома, он даже был рад, что не дал Истинному адрес отца. Ему нужно было подумать. И он ушел гулять. Просто понял, что квартира для него превратилась в клетку, где у него одни и те же мысли ходят по кругу, а боль в душе способна довести до истерики. Поэтому натянул пальто, тёплые ботинки, шарф и перчатки – и отправился измерять шагами парковые дорожки. Решение было принято окончательно – расставание. Родители Алёши не примут его в качестве зятя. И никогда не поверят в то, что альфа сам не хочет детей. Их можно понять. Но как теперь ему быть? Ради чего или кого жить? Существовать без цели? Глупость. Занять себя? Чем? Ничего не хотелось. Боль внутри притупилась, но не исчезла. Настроение отсутствовало. И только мерное «что делать?» стучало в мозгах, как метроном. Прогулка не помогла, только спровоцировала мигрень. И омега побрёл к дому. Яркая вывеска центра мобильной связи напомнила Красовскому про отключенный телефон. Пришлось сходить домой за документами и деньгами, зато через час Ник стал обладателем нового смартфона и никому не известного номера. И это почему-то успокоило…