О причёсках и провокациях

Иногда стилисты могут быть очень убедительными. Результат ощущается пока непривычно, и голова теперь такая лёгкая, но ему определённо нравится. – Ты на пидора похож. Особенно с этой бородкой, – скептически изрекает Феликс со всей свойственной ему прямотой, впервые увидев Заммета в обновлённом амплуа. Тот отвечает фырканьем: – Обижаешь! Мне уже человек десять до тебя сказали, что смотрится очень круто. И, кстати, я выгляжу моложе. И только посмей спорить! – Да ты и так неплохо сохранился… старичок! – ржёт Феликс. – Чёрт, наша команда стремительно лысеет. Осталось ещё троих обкорнать, и нас будут принимать за компанию “белых воротничков”. – Только не меня, я для этого слишком прекрасен, – возмущается Тоби. И мстительно подмечает: – Ты первый начал, между прочим. – Туше, – Феликс разводит руками. – Но я-то в отличие от тебя не выгляжу пидором. – Вот заладил! – Тоби раздражённо морщится. – Ну что ты прицепился, а? Завидуешь? – Ладно, ладно, без обид, – Бонке успокаивающе вскидывает руки. – Можешь считать, что я даю волю своим грязным фантазиям, если тебе так будет приятнее. Ну, то есть ты феерически крут и всё такое, девчонки штабелями падают к твоим ногам, и скромному драммеру остаётся только завистливо вздыхать в сторонке, окей? Тоби смотрит на него, удивлённо вскинув брови и как будто видя впервые. – Э-эй, скромный драммер, чего я о тебе не знаю? – осторожно интересуется он. К его удивлению, Феликс заметно тушуется. – Ну… ты правда выглядишь круто, – признаёт он. Тоби расплывается в улыбке и делает шаг к нему, одарив лукавым взглядом. – Неужели? – медоточивым голоском уточняет он, и Бонке убеждённо кивает. – А что насчёт остального? Я про грязные фантазии, – напоминает Заммет в ответ на озадаченный взгляд. Подняв руку, он едва заметно прикасается к щеке приятеля кончиками пальцев – полунамёк, то ли приглашение, то ли не было ничего. И с удивлением отмечает, что Феликс начинает краснеть. – Ерунда, – совсем неубедительно открещивается Бонке. – Забей. – Неужели? – ещё более сладким тоном повторяет Тоби, чуть склонив голову набок. – А мне почему-то кажется, что совсем не ерунда. Феликс? – Что? – Наклонись, дылда. Я не дотягиваюсь. А когда он наконец дотягивается, им обоим становится не до глупых разговоров, потому что Тоби приникает к губам Феликса в настойчивом поцелуе. Тоби закидывает руки ему на плечи и давит, заставляя склониться ещё ниже, ниже, пока наконец Феликс не опускается перед ним на колени. Тоби смотрит на него сверху вниз, усмехаясь и тяжело дыша. – Так-то лучше, – хрипловато произносит он. И Феликс молча соглашается – да, так действительно лучше. Снизу очень хорошо видно, как щурятся тёмные глаза из-под короткой высветленной чёлки, как влажно блестят приоткрытые губы, а если опустить взгляд ниже, то его так и притягивает выдающийся бугорок, обтянутый тканью невозможно узких джинсов. Склонив голову, Феликс трётся об него щекой, вырывая у Тоби протяжный прерывистый вздох. – Ты напрашиваешься, Банни, – полувопросительно шепчет Тоби, и Феликс усмехается. – Заметил наконец. – И всё-таки, чего я о тебе не знаю? – Ты действительно хочешь это узнать? Феликс вскидывает на него глаза и, не отводя взгляда, нарочито медленно расстёгивает на нём ремень. Тоби замирает, не шевелясь и почти не дыша, пока к нему в штаны пробираются уверенные сильные пальцы, чтобы сперва нежно погладить там, а потом крепко сжать, заставляя задохнуться коротким стоном. – Если ты сейчас же не прекратишь… – Думаю, что нет. – Ну и кто из нас всё-таки пидор, а? – Хм-м, полагаю, что оба. Заммет запрокидывает голову, искренне заливаясь своим негромким суховатым смехом. – Проклятье, я мог бы ожидать чего-то подобного от человека, который привык играться сразу с двумя палочками! А затем Тоби подталкивает ухмыляющегося Феликса лечь на спину – в самом деле, зачем куда-то идти, если есть такой чудесный мягкий ковёр? – и садится на него сверху. И разница в росте перестаёт иметь значение. Тоби расстёгивает на Феликсе рубашку и довольно что-то ворчит сквозь зубы. Тоби гладит и целует, лижет и покусывает, и Феликс блаженно млеет, чувствуя, как внизу живота туго скручивается огненная спираль. Ловкие пальчики Тоби этому только способствуют, как и его губы, опускающиеся всё ниже, к полоске тёмных завитков, уходящих под край джинсов. Тоби прерывается ненадолго, чтобы стянуть с Феликса штаны. – Ого! – говорит он, и не совсем понятно, к чему это относится: то ли к виду длинных, стройных, мускулистых ног, то ли к тому факту, что Феликс не носит белья, и не нужно совершать лишних телодвижений, чтобы подобраться к его напрягшемуся члену. Ну как же тут не воспользоваться ситуацией, довольно хмыкает Тоби и, склонив голову, крепко обхватывает губами нежную головку, чуть влажную от выступившей смазки. Он немного медлит, заставляя Феликса начать нетерпеливо елозить бёдрами, и только тогда позволяет его члену погрузиться глубже. Прикрыв глаза, Феликс отдаётся удовольствию. Всё-таки он оказался прав, всё-таки слишком хорошо Тоби умеет это делать, чтобы оказаться натуральным натуралом. Жаль всё-таки, что не хватало духу подкатить к нему раньше, столько времени потеряно… хотя к чёрту, раз есть возможность наверстать, спасибо новой причёске Тоби и дурацкому разговору, послужившему вызовом для обоих. Феликс негромко охает, когда концентрированное удовольствие оказывается разбавлено ощущением проталкивающегося в него длинного пальца. – Тшш! – шикает на него Тоби и вновь возвращается к своему занятию. Он неторопливо лижет и сосёт, а его палец так же медленно погружается вглубь и почти полностью выходит, и Феликса постепенно захватывает этот неторопливый ритм, и удовольствие становится даже ярче, чем прежде. Хочется быстрее и сильнее, но Тоби и не думает торопиться. А когда Феликс пытается, вцепившись в его волосы, заставить двигаться в нужном темпе, Тоби награждает его довольно болезненным укусом, заставив взвыть от неожиданности и возмущения. А затем снова дарит лаской, возвращая в полную боевую готовность. Тоби работает умело, слишком умело, и Феликсу чертовски любопытно, где тот набрался такого опыта. Тоби растягивает удовольствие и знает заранее, что и как нужно сделать, чтобы не позволить кончить слишком быстро. Когда Феликс уже начинает чувствовать приближение финала, Тоби останавливает его, а затем снова ведёт к вершине наслаждения – и вновь прерывается на самом пороге. Услышав жалобное хныканье, Феликс не сразу понимает, что этот звук исходит от него самого, а когда понимает, то задыхается от изумления. Черт возьми, он же суровый и брутальный драммер, а почему-то вместо того, чтобы повалить маленького хрупкого Тоби на пол и жёстко трахнуть, позволяет ему так измываться над собой и, о-ох, иметь себя уже двумя пальцами. Но это же Тоби, и как же можно не позволить ему чуть больше, чем другим? Ну и… что плохого в новом опыте, если это, оказывается, такое сумасшедшее наслаждение? И Феликс окончательно сдаётся, приподнимая бёдра и расслабляясь, чтобы почувствовать его пальцы ещё глубже, ещё отчётливее. – Извини, чувак, я предупреждал, что ты напросишься, – без малейшей тени вины шепчет Тоби, добавляя к двум пальцам ещё один. Сперва неглубоко, а затем протискиваясь всё дальше, настойчиво раздвигая тугое кольцо мышц. – Х-хорошо, – немного невпопад выдыхает Феликс. Ему и правда так хорошо, что хочется лежать и не двигаться, и сделайте ещё лучше, пожалуйста. Если это, конечно, возможно. Возможно, молча уверяет его Тоби, а его пальцы начинают двигаться быстрее. Немного, ещё немного, и пусть слегка болезненно, но они входят уже почти без труда, и Тоби самодовольно жмурится, когда Феликс начинает невольно подмахивать. А затем Тоби вынимает пальцы, и их сменяет длинный ловкий язык, который скользит снаружи и проникает внутрь, лаская лёгкой щекоткой, расслабляя и смачивая. И лишь от этих потрясающе нежных ощущений у Феликса поджимаются яйца, и ему кажется, что вот-вот он сможет кончить, не прикасаясь к себе, но ч-чёрт!.. Конечно, растянутое во времени удовольствие – это хорошо, но не тогда, когда тебе почти в самый ответственный момент крепко пережимают член у самого основания, так, что остаётся только бессвязно взвыть от возмущения, скребя скрюченными пальцами ковёр. – Не терплю эгоизма, – цинично комментирует Тоби его мучения, торопливо стягивая собственные штаны свободной рукой. Феликсу кажется, что после таких основательных подготовительных мер он уже растянут так, что сильнее некуда, но когда в его задницу начинает толкаться уже не палец и не язык, а самый настоящий член, он понимает, что был бы вовсе не против и более долгой подготовки. – Тшш, – шепчет Тоби успокаивающе. – Не зажимайся так, я же не огромный негр с полуметровой елденью. От его проникновенных интонаций и возникшей в воображении картины Феликса невольно разбирает истерическое хихиканье, несмотря на боль, и это неожиданно неплохо отвлекает. Задумавшись, откуда бы это у Тоби взяться таким неординарным ассоциациям, он действительно расслабляется, и Тоби наконец проникает в него, вжимается, заставляя высоко задрать бёдра, и заполняет – глубоко, твёрдо, жарко. Феликс закидывает ноги на плечи любовнику, скрещивает лодыжки, и так получается ещё глубже, ещё слаще. Склонившись, Тоби пьёт отрывистые стоны с его губ, обжигает дыханием его висок, оставляет тёмные следы укусов на его шее и ключицах – и размеренно, ритмично, долго и с наслаждением трахает. На висках Тоби собираются крупные капли пота, взмокшая чёлка липнет ко лбу, слишком больших усилий стоит сдерживаться. И вскоре он забывает про поцелуи, закатив глаза и полностью отдавшись ритму движения, и Феликс движется навстречу ему в унисон. И-де-аль-но. И не становится ничуть хуже, когда Тоби теряет этот ритм, когда терпеть уже невозможно, когда он срывается, размашисто вбиваясь в податливое тело, а затем замирает, запрокидывает голову, содрогается в коротких сладостных судорогах. И никакого эгоизма, о нет: Феликсу хватает ощущения горячей скользкой влаги внутри и пары торопливых движений рукой. Феликс лежит, распластавшись на ковре и широко раскинув руки, а Тоби, устроившись сверху, рисует на его влажной груди непонятные закорючки. – Щекотно, – наконец ворчит Феликс. Наверное, нужно бы сказать что-то более подходящее к ситуации, но в голове пусто и звонко. А разгорячённой коже и впрямь чертовски щекотно. – Как ты думаешь, – задумчиво вопрошает Тоби, продолжая водить пальцем, – какую татуировку здесь лучше сделать? Sweet bitch или Tobi’s property? Коротко рыкнув, Феликс ловит его в захват, опрокидывает, наваливается сверху, а Тоби беззастенчиво хохочет. Не сейчас, нет; но вот когда представится следующий удобный случай – нужно будет не вестись на его распаляющие ласки, а взять дело в свои руки и показать мелкому наглецу, кто кого иметь должен, в самом-то деле. Что должно быть несложно при том, как легко Тоби поддаётся на провокации.