Ты слышишь стук сердца

1933       Их первый раз был неуклюжим, нервным и каким-то скользким. Стиву едва исполнилось шестнадцать, семнадцатилетний Баки довольно безуспешно ухлёстывал за девушками. Было лето, и Стив только что оправился от ежегодной сенной лихорадки, осложнённой астмой.       После очередного любовного провала лучшего друга он неудачно пошутил, что Баки всегда может надеяться, что ему повезёт на следующий месяц, а то и год, а вот Стив когда угодно может отдать Богу душу и так и не познать интимной близости. Баки рассердился и дал Стиву лёгкого тумака, а потом как-то само собой решилось, что если они учились друг на друге целоваться, то и первый сексуальный опыт тоже можно разделить на двоих.       Дождались дня, когда мать Стива работала в больнице в ночную смену. Баки отпросился в гости с ночёвкой под предлогом ухудшившегося самочувствия Стива, за которым надо было проследить в отсутствие Сары. Отец как всегда напился и голосил, что коммунистов и партию НСДАП надо выкорчевать, как гнилые пни, так что на дела́ сына ему было довольно всё равно, а мать со вздохом развела руками: она надеялась, что Баки сделает с младшей сестрой уроки, пока она трудится по дому, но не могла же здравомыслящая любящая мать пришить сына-подростка к своей юбке, так что пришлось его отпустить.       Баки шёл к дому Стива, чувствуя, как то и дело сбивается ритм его шагов: то Баки почти бежал, то вдруг начинали заплетаться ноги, и всё больше Баки возбуждался, думая о том, что они со Стивом собирались сделать. Было страшновато, и на душе скреблись кошки от осознания кошмарной неправильности этого намерения, но Баки был не из тех, кто давал задний ход с полпути, поэтому он мужественно продолжал шагать по знакомым улицам, иногда принимаясь чесать взопревшие ладони.       Стив открыл дверь сразу, как Баки постучал. В квартире вкусно чем-то пахло, и Баки не сразу сообразил, что это кофе и пирог, который Сара оставила сыну на ужин. Порция, разделённая пополам, стала совсем крошечной, но, хотя Баки не был голоден, отказаться от любимого лакомства не мог, тем более что Стив настаивал.       – У меня ещё вот это есть, – сказал Стив, робко выставляя на стол бутылку дешёвого бренди – Баки узнал марку, потому что его отец пил такой же. – Мама угощает гостей. Хочешь?       – Только с тобой. Раз уж мы всё первое делим, – сдавленно улыбнувшись, ответил Баки дрожащим голосом, и они опрокинули в себя по стакану горячительного напитка, и Баки поморщился, когда выпивка обожгла пищевод. Даже слёзы на глаза навернулись, и Баки мог только вообразить, что чувствовал Стив, который от горькости даже закашлялся.       – Гадость, – констатировал Стив, смаргивая влагу с ресниц. – А ты ещё хочешь?       Баки вдруг почувствовал приступ трусости, по мере того как приближалось решающее мгновение, и кивнул, протягивая Стиву стакан. На этот раз Стив плеснул ему чуть побольше, и Баки выдохнул, прежде чем глотать. Вторая стопка пошла лучше, и у Баки внутри стало тепло. Отставив стакан, он нарочито решительно подошёл к Стиву, сидевшему напротив с округлившимися от нетерпения глазами, и наклонился его поцеловать. Стив тут же обвил его шею руками, не давая Баки отстраниться, и встал со стула, чтобы было удобнее, хотя Баки всё равно изрядно приходилось нагибаться.       – Пойдём в спальню, – позвал Стив. – Я там всё приготовил.       – Приготовил? – переспросил Баки, совершенно не представляя, что и как собирается делать. В голове начал танцевать алкоголь, и Баки почувствовал странную лёгкость, смешанную с волнением, когда Стив за руку вёл его в комнату.       Далеко они не зашли, потому что в последний момент Баки всё-таки струхнул.       Сначала они долго целовались, лёжа на кровати и потираясь друг о друга сквозь одежду. Потом Стив снял с себя и Баки рубашки и стал целовать его грудь. Баки охнул, когда в голову бросилось небывалое возбуждение. Конечно, он много раз пробовал ласкать себя, но в чужих руках ощущения были совсем иными. Стив был робок и осторожен, может, даже слишком, и поэтому каждое новое его действие вызывало удивление и восторг от неожиданности.       Затем ладонь Стива скользнула вниз по животу Баки к его паху, и Баки перехватил тонкое запястье, как только пальцы забрались под брюки.       – Что-то не так? – обеспокоенно спросил Стив. Баки вдруг стало стыдно, что младший друг проявляет больше сдержанности и заботы, чем он.       – Как мы будем это делать? – севшим голосом спросил Баки, подсознательно пытаясь оттянуть решающий момент.       – Я раздобыл кое-где вазелин, – краснея сообщил Стив. – Если хочешь, можешь войти в меня…       Баки передёрнуло не то от формулировки, не то от самой перспективы. Кое-какие представления о сексе у него всё-таки были, и мысль о том, что он овладеет Стивом, как женщиной, его напугала. Это было слишком серьёзно – всё равно что венчание, когда вверяешь себя кому-то всецело и клянёшься в верности до конца дней.       – А ещё как можно? – спросил он.       – Я слышал, приятно, когда ртом ласкают, – пробормотал Стив. – Можно просто руками.       – Да, давай руками. – Баки испытал странное облегчение. – Но вазелин нам всё равно пригодится, – добавил он, увидев, как погрустнел вдруг Стив.       Они легли на бок лицом к лицу и помогли друг другу стянуть брюки с бельём до коленей. Баки испытал прилив смущения и старался смотреть в глаза Стива, а не на его достоинство, к которому взгляд тянуло, как магнитом.       Стив вслепую нашарил в тумбочке баночку со смазкой, как следует увлажнил руку и, придвинувшись к Баки вплотную, оба их члена обхватил ладонью. Первое прикосновение было холодным, и Баки от неожиданности охнул и дёрнулся назад, но даже от этого случайного трения по телу побежали заряды удовольствия, и Баки, выдохнув, снова подался бёдрами вперёд. На сей раз простонал Стив и принялся двигать рукой по их членам. Баки накрыл его ладонь сверху своей, добавляя нажим и иногда поглаживая большим пальцем их головки. От удовольствия Стив почти скулил.       Ритм то и дело сбивался, Стив быстро устал и вспотел от усердия, и Баки перевернул его на спину, накрыв сверху своим телом, и сам продолжил ласкать их обоих более уверенно, чем это делал Стив, чувствуя, как его сознание куда-то уплывает, перед глазами встаёт туман, а мысли сплетаются в непонятный клубок.       На него вдруг накатило жуткое осознание того, что именно он сейчас делает, и Баки начал задыхаться от страха. Он ведь не из «этих», правда? Это не связано с тем, какого пола партнёр – просто организм реагирует на определённые манипуляции, так? Но ведь если бы ему не было приятно тело партнёра, или то, что делал Стив, не доставляло удовольствие, такого отклика ведь не было бы, верно?       Несмотря на лёгкую панику, Баки вдруг почувствовал, что откуда-то из кончиков пальцев поднимается ещё одна волна наслаждения, на этот раз куда крупнее и сокрушительнее, и в этот момент Стив поцеловал Баки, как не целовала его ни одна из девчонок, с которыми он ходил на свидания, и Баки задрожал, когда его накрыл оргазм и на руку выплеснулось тёплое семя. Только вот чьё?       Баки наконец открыл глаза и посмотрел на Стива. Тот распластался на подушке, широко открыв покрасневший и влажный от поцелуев рот, и смотрел на Баки остекленевшими глазами.       – Ты уже всё? – хрипло спросил Баки.       Стив в ответ только кивнул и потянулся было поцеловать Баки, но того всё ещё била мелкая дрожь, и на него вдруг наваливался груз ответственности за содеянное. Баки принялся было отбиваться от прикосновений Стива: хотелось поскорее смыть с себя всё это и бежать куда глаза глядят. Но Стиву всё-таки удалось заполучить Баки в объятия, и нервы у него сдали окончательно – он начал плакать.       – Если отец узнает, он меня убьёт, – вымолвил Баки, кусая кончики пальцев и чувствуя на языке вкус их со Стивом спермы. Ему хотелось бы думать, что это гадко и противно, но сердце упорно отказывалось поддерживать такой ход мыслей и утверждало, что это очень интимный и сакральный жест.       – Не узнает, – пообещал Стив, гладя Баки по голове и целуя в макушку. – Мы можем больше никогда этого не делать. Даже притвориться, что ничего не было.       Баки представил такую перспективу, и у него в душе что-то сжалось до боли, а в горле встал новый ком рыданий. Баки уткнулся носом с шею Стива, вдыхая терпкий запах пота, и хныкал, как девчонка. Хотя, может, он и есть девчонка?       – Если будет следующий раз, – промямлил он, – хочу тебя в себе.       – Посмотрим, Бак. – Стив вздохнул и осторожно выпутался из объятий и простыней. – Пойду за полотенцем: надо вытереться, пока не засохло. Хочешь ещё бренди?       Баки выпил ещё два стакана и остался на ночь. Они спали в одной кровати, и Баки крепко обнимал Стива во сне. 1939       Отец умер в 35-м, и вместо колледжа Баки пошёл работать. Стив в это время поступил в художественную школу, и нужно было видеть гордое и счастливое лицо Сары, когда Стив приносил домой рисунки. Баки иногда для них позировал. Стив предлагал и его сестре побыть натурщицей, но девушка только хихикала и отказывалась.       В 37-м мать заболела чахоткой, и, чтобы обезопасить сестру, Баки сослал её на воспитание к каким-то дальним родственникам. Через год ей исполнилось 18, она вышла замуж и больше домой не вернулась. Мать болезнь преодолела: её выходила Сара Роджерс, но ей нужен был теперь тёплый климат, и после замужества дочери миссис Барнс перебралась жить к ней и зятю на западное побережье. Иногда она присылала Баки немного денег в помощь его скудному заработку.       Сара Роджерс самоотверженно трудилась в больнице, ухаживая за самыми тяжёлыми пациентами и не отходя от них до тех пор, пока сама не начинала валиться с ног от усталости. Она заметно похудела и очень плохо спала, но, несмотря на настояния сына и коллег, не брала отгулов по состоянию здоровья. А потом открылась недолеченная чахотка, которую она подцепила у матери Баки. Сары не стало в конце весны, когда природа, наоборот, начинала воскресать.       Баки боялся, что Стив не перенесёт этого удара: либо не выдержит слабое сердце, либо он сам себя загонит в ловушку, погрязнув в чувстве вины и попытках заглушить его не теми средствами. А ещё Баки понимал, что Стиву с его дипломом художника будет сложно прокормиться, даже если он будет рисовать, не поднимая головы. Друзья семьи предлагали ему всяческую помощь, но Стив гордо отказывался. Пытался он оттолкнуть и Баки.       – Я справлюсь, – утверждал он.       – Конечно, справишься, – соглашался Баки. – Просто необязательно справляться одному.       Баки часто заходил проведать Стива и по возможности заносил ему продукты и предметы первой необходимости. Бо́льшую часть времени Стив проводил на кухне за столом, согнувшись над очередным рисунком и ломая глаза с утра до ночи, когда вместо солнца зажигалась дохлая керосинка. Стив ждал до последнего, чтобы её запалить: денег на горючее не хватало, а Баки становилось всё сложнее поспевать во все места сразу.       – Я хочу, чтобы ты переехал ко мне, – заявил он наконец.       – Не могу. – Стив помотал головой, глядя в пол. – Ты знаешь, что я из «этих», ты знаешь, что я люблю тебя. Я просто не смогу жить с тобой под одной крышей и не умереть от разрыва сердца.       Баки выругался трёхэтажным матом, ладонью обхватил Стива за шею, притянул его к себе и пылко поцеловал.       – Видимо, это заразно, – пробормотал Баки, не отстраняясь от Стива дальше, чем было нужно, чтобы произнести эти слова, а потом снова припал к его губам.       Переезд Стива уложился в один день, на который Баки взял отгул, чтобы помочь с вещами. Несколько коробок с одеждой, художественным инвентарём и бытовыми мелочами временно расставились по углам квартиры, а потом Стив и Баки стали вместе их разбирать. Среди прочего Баки нашёл алюминиевую баночку с вазелином.       – Это та же самая? – спросил он Стива.       – Нет, конечно. – Он покраснел. – В романтических приключениях я, может, не так везуч, как ты, но потребности у меня схожие.       – Мы можем ею воспользоваться. Прямо сейчас, – игриво предложил Баки, подбрасывая баночку и ловя её снова, но Стив её отнял.       – В другой раз. Сейчас хочу тебе кое-что показать, – пробормотал он и поцеловал Баки.       Они сидели на полу, и Стив аккуратно толкнул Баки, чтобы тот лёг. Продолжая целовать его, иногда соскальзывая губами на челюсть или шею, Стив выпустил рубашку Баки из брюк, задрал её и стал возиться с ремнём.       – Тебе понравится, – прошептал он, прежде чем скользнуть губами вдоль всего торса Баки и в конце пути плавным движением вобрать в рот его член.       Баки вскрикнул и выгнулся в спине, скребя ногтями по полу. Стив поспешно отстранился, чтобы не поперхнуться, и положил руки Баки на бёдра, намекая, чтобы тот не дёргался. Баки закусил кулак, чтобы не слишком громко стонать, и свободной рукой продолжил царапать пол.       Стив мягко покачивал головой, скользя ласковыми губами вдоль члена Баки, языком надавливая на вену или кружа вокруг головки. Баки чувствовал, как от удовольствия немеют пальцы ног, и до боли впивался зубами в костяшки, чтобы не уплыть мыслями куда не следует или не кончить слишком быстро.       После первого раза они со Стивом ещё несколько раз пытались заняться сексом, но всегда ограничивались взаимной мастурбацией. Что-то останавливало Баки – он никак не мог смириться со своей ориентацией, ему слишком хотелось быть нормальным и он даже несколько раз почти переспал с девчонками. В какие-то разы его останавливали партнёрши: говорили, что берегут себя для мужа, в другие – он сам в последний момент придерживал пыл и предлагал остановиться на петтинге. Девчонкам нравилось, когда он ласкал их пальцами или языком, а они делали ему минеты, но всё чаще Баки задумывался: а так же ли бывает с парнями?       Теперь, когда Стив с таким упоением, словно дорвался до воды после длительной жажды, отсасывал ему на пыльном скрипучем полу, заглатывая его член так глубоко, как позволяло горло, а остаток длины лаская рукой, Баки вынужденно признавал, что только зря терял время, пытаясь убедить себя в своей нормальности. Со Стивом всё было лучше, чувственнее, острее, и Баки жалел об упущенных шести годах.       «Пропади ты пропадом, папаша, – подумал Баки, перемещая руку с пола на голову Стива и принимаясь осторожно поглаживать его волосы. – Ты теперь мне ничего не сделаешь – сиди в своём раю, любуйся, как сыночек развлекается». И, подумав так, Баки вдруг сообразил, что в том же самом раю сейчас незабвенная, святая Сара Роджерс тоже смотрит на своего сына, и от этой мысли Баки стало страшно.       Он всегда любил и уважал Сару, почти как родную мать, боялся сказать при ней грубое слово и как-то её огорчить, особенно в связи со Стивом. Как ему бывало стыдно, когда они возвращались с прогулок с порванными штанами или грязными рубашками после того, как влезли в какую-нибудь авантюру, придуманную Баки – а ведь Сара с таким трудом порой доставала Стиву новую одежду!       А как она его любила и лелеяла! Сколько в него вкладывала надежд, как жаждала видеть его хорошим, безгрешным мальчиком. А Баки мало того, что на протяжении многих лет пускал её старания по ветру, так теперь ещё и окончательно, можно сказать, совратил Стива. Раньше у них ещё был выход из этого лабиринта страстей и метаний, а теперь они накрепко запутались в нити Ариадны и были повязаны до смерти. А когда она наступит, оба попадут в ад, и Стив даже в загробной жизни больше не увидит маму.       «Простите, меня, Сара, но я ведь тоже его так люблю, мы бы ни за что его не поделили», – пронеслось в голове у Баки, и вдруг он начал плакать, обеими ладонями закрыв лицо.       Он почувствовал сквозь дрожь, как Стив прекратил ласки и отстранился, поднимаясь, чтобы быть с Баки лицом к лицу.       – Эй, ты чего? – ласково, но слегка охрипшим голосом спросил он, гладя Баки по влажной от слёз щеке, а потом наклонился его поцеловать, едва коснувшись губами.       – Я подумал о твоей матери, – признался Баки, поджимая губы и всхлипывая. – Ей, наверное, сейчас противно на нас смотреть, и она ненавидит меня за то, что я с тобой делаю.       – Технически, это я с тобой делаю, – попытался шутить Стив, но это не помогло, и слёзы у Баки полились с новой силой. Стив вздохнул и положил голову ему на грудь. – Слушай, я думаю, мама догадывалась, что со мной что-то не так. Но она достаточно меня любила и уважала, чтобы не делать из этого проблемы. И она любила и уважала тебя, очень хорошо о тебе отзывалась и частенько с благодарностью за то, как ты нам помогал. Я думаю, она признательна тебе, что ты взял меня под опеку. А то, что между нами случилось, ну, пожалуй, она была бы утешена, что это ты – кто-то, кого она хорошо знает и кому может доверять, а не кто-то посторонний.       – У тебя были другие мужчины? – невпопад спросил Баки.       – Да, пара натурщиков в художке. Не хочу об это вспоминать – мне просто было одиноко. А теперь, когда ты успокоился, можно я закончу начатое?       – По-моему, там наступил штиль, – пробормотал Баки, и оба вдруг рассмеялись.       – Ничего, устроим ураган, – пообещал Стив и снова спустился к паху Баки, прокладывая себе дорожку из поцелуев вдоль его торса.       Он легко вернул Баки на старые рельсы и быстро довёл его до оргазма. Баки как мог предупреждал Стива, чтобы тот отстранился, но тот заставил Баки кончить себе в рот и сглотнул. Само по себе это было так эротично, что Баки застонал, запрокидывая голову. Стив снова поднялся к его лицу, чтобы поцеловать, и для Баки вкус собственной спермы на его языке ощущался по-хорошему странно.       – Ты должен меня научить этому, – произнёс Баки, прерывая поцелуй и забираясь рукой под брюки Стива, лаская его возбуждённую плоть. – Не люблю оставаться в долгу.       – Сам учись, Барнс, – фыркнул Стив, плохо скрывая дрожь в голосе. – Я как-то сам освоился.       – Ну, как скажешь.       Обхватив Стива за талию, Баки перевернул его на спину, придавил к полу и пылко поцеловал. А потом стал опускаться ниже, в точности копируя действия Стива.       – Вот видишь, не так сложно, – выдохнул тот, прежде чем его слова потонули в нечленораздельных стонах. 1942       Атака на Перл-Харбор, начало войны, мобилизация, – Баки встал на учёт и отправился в учебный лагерь, оставив Стива на самостоятельном обеспечении. В этот период художнику хотя бы можно было заработать плакатами и листовками, а также карикатурами для газет. У Стива была мечта выпускать патриотические комиксы, коль скоро послужить стране физически он не может по состоянию здоровья, но для этого нужны были связи и стартовый капитал. У Стива были только талант и энтузиазм. А ещё он был раздражён из-за того, что его не допускают до строевой подготовки.       – Сынок, да ты на первом километре со своей астмой задохнёшься! – убеждали его врачи. – От тебя будет больше мороки, чем пользы.       Но Стив никогда не сдавался и пробовал снова и снова, а в перерывах приносил в издательства ворохи эскизов и писал Баки километровые письма. У Баки такой возможности не было, но хотя бы пару абзацев он в ответ чиркал.       У него был ужасный почерк, да и составлялись записки, видимо, на коленке при свете фонарика, так что Стив проводил дополнительное время за расшифровкой каракулей, но зато каждое слово сразу прибавляло в цене, ведь Стив впитывал их глубже, перечитывая по несколько раз.       Потом Баки вернулся. Он всегда был в хорошей форме, но армейская подготовка его подтянула и закалила. Мундир тоже был ему к лицу, и если раньше девушки охотно отвечали на его внимание, то теперь просто-таки вешались на него гроздьями. Чтобы они не слишком распалялись, на эти фиктивные свидание Баки по возможности таскал с собой Стива, и его постная физиономия и заумные патриотические речи расхолаживали энтузиазм барышень, но иногда Баки всё-таки приходилось с кем-нибудь исчезнуть в ночи, чтобы потом вернуться домой и жаловаться, как он еле ноги унёс от готовой на всё поклонницы.       Стив в ответ хихикал, а потом устраивался у Баки на коленях прямо за столом или укладывался на него сверху, вытягиваясь, как кот, когда они нежились на диване, и принимался его целовать, и руки Баки тут же взлетали к нему на спину, ладони обхватывали лопатки, и Стив плотнее прижимался к Баки, забирая его тепло и даря взамен ласки. За прошедшие годы они перепробовали в сексе много нового, но Стив упорно отказывался быть дающей стороной: боялся, что выносливости не хватит, когда он разойдётся и не сможет вовремя сбавить обороты.       Но в общем-то в совместной жизни обоих всё устраивало. Регулярно, почти по календарю, как и положено, они ругались из-за каких-то мелочей, о которых потом и не могли вспомнить, и один раз Баки попробовал всё это прекратить.       У них в отношениях был застой, они уже почти разбежались (Стив даже искал квартиру), и Баки показалось, что он влюбился в девушку. Он долго за ней ухаживал и в итоге сообщил Стиву, что собирается делать предложение. Стив съехал на следующий день, Баки привёл подругу в дом, но едва они оказались в постели, Баки вспомнил все те ночи, в которые делил её со Стивом, и с позором дал задний ход, оставив барышню в недоумении ночевать одну, а сам устроился на диване. На следующий день пришёл к Стиву мириться. Во время примирения они разбили лампу.       Соседи о чём-то догадывались и осуждающе качали головами, но не предпринимали никаких карательных акций. Несколько раз Стив и Баки наведывались в клуб, где собирались такие, как они, и по-настоящему отвели душу, с упоением друг на друга жалуясь и встречая полное понимание со стороны братьев по несчастью. Многократно они ввязывались в драки со шпаной, а Стив и вовсе из-за миниатюрного сложения был для хулиганов что красная тряпка для быка, и когда Баки не оказывалось рядом, чтобы его вытащить, он потом проводил целые дни, разыскивая тех, кто учинил над Стивом расправу, и обрушивая на них месть. Стиву это не нравилось, но глубоко в душе ему было тепло от того, как трепетно и горячо любил его Баки и на какие жертвы был готов ради него.       И вдруг – война, опасность, над всем миром навис Рок, и каждый день тысячи солдат складывают головы на полях сражений, а в поредевшие ряды вливают всё новые силы, и чем свежее пополнение, тем меньше у него шансов выжить: слишком короткая подготовка и слишком мало житейского опыта, а между тем враг бьётся всё с бо́льшим остервенением, как раненый зверь.       Стив часто смотрит на календарь и плохо спит. Почти каждый день он встаёт посреди ночи, чтобы зачеркнуть ещё одну клеточку: сутки прошли, а Баки всё ещё рядом, и теперь надо пережить следующие. И эти мысли почти не дают сомкнуть глаз. Ожидание становится в тягость: зачем отсрочивать неизбежное? А между тем над ними словно кто-то издевается, заставляя ещё один день прожить в мучительном напряжении. Страшно за что-то браться: а вдруг закончить не успеют?       И вот оно пришло – распоряжение отправиться в Италию. Последний день вместе, а на Баки, как назло, повисли две девицы, между собой уже решившие, кто заполучит сержанта, а Стив видит, с каким раздражением Баки их терпит. Настало время «исчезнуть в ночи», но на сей раз и у Стива есть свои планы – может, хоть теперь повезёт? Может, он сможет быть рядом с Баки, когда тот будет добывать победу?       Когда вечером они встречаются дома, Стив не рассказывает про встречу с доктором Эрскином. Баки в ужасе повествует, какие настойчивые и раскрепощённые стали девушки в этот критический час. Словно торопятся жить, а ведь это не им ехать в чужую страну умирать под обстрелами противника. Стив не находит себе места и ставит на стол бутылку бренди – того самого, как в их первый раз. Удивительно, что его всё ещё выпускают, но ещё страннее, что с годами вкус улучшился. Баки выпивает четверть бутылки, а потом усаживает Стива к себе на колени и начинает пылко целовать. Вкус алкоголя на языке.       Руки сумбурно скользят по телу, Баки почти рывком спускает с плеч Стива подтяжки и снимает до половины расстёгнутую рубашку через голову. Она всё равно Стиву слишком свободна.       – Это же моя, – вдруг бормочет он.       – Прости, не удержался, – отвечает Стив, смущённо улыбаясь и краснея. – Она пахла тобой.       – Будешь носить только мои, пока меня не будет, – почти прорычал Баки и атаковал тонкую шею Стива поцелуями, смешавшимися с укусами. Бледная кожа легко покрывалась отметинами, а Стив стонал и извивался на коленях Баки, отчаянно потираясь об его пах своим, но только усиливая напряжение, вместо того чтобы давать ему выход.       Баки подхватил Стива под бёдра и резко поднялся, укладывая Стива спиной на стол, наваливаясь сверху. Стив впивался пальцами в волосы Баки, приводя их в беспорядок, а он скользил тёплыми ладонями по худой, впалой груди, испещрённой синими прожилками вен, иногда пощипывая ярко выделявшиеся розовые соски, срывая с губ Стива наполовину стоны, наполовину – всхлипы. Наконец Стив сам потянулся к их брюкам – сперва спустил штаны с Баки, и тяжёлая пряжка звякнула об пол, а потом приподнял бёдра и стащил свои.       – Смазка, – сдавленно проронил Баки. – В комнате она, я схожу.       – Не пущу! – Вырвалось у Стива, и он крепче обнял шею Баки, притягивая его к себе и ногами обхватывая талию.       – Будет больно, – напомнил Баки, но Стив только замотал головой.       – Слюной смочишь, – буркнул он и снова впился в губы Баки поцелуем, прихватывая нижнюю зубами.       Баки скулил, как щенок, наслаждаясь поцелуем и потираясь членом о член Стива. Поцелуй прервался внезапно, и Стив обхватил губами пальцы Баки и принялся старательно их сосать. Баки ярко вспомнил, как эти губы ласкают его член, и сжал зубы, когда по всему телу прокатилась волна возбуждения, ещё ближе подтолкнув его к краю оргазма.       Плохо увлажнённые пальцы он приставил к проходу Стива и стал медленно вводить их внутрь, шепча Стиву на ухо слова любви и свободной рукой лаская его член. Стив так судорожно дышал, что Баки боялся, как бы у него не случился приступ астмы. Но Стив только держался за Баки, как за спасательный круг, и подавался бёдрами навстречу его пальцам, и вскоре Баки добавил третий.       – Хватит, пора, – прошептал Стив, и Баки послушался, хотя про себя понимал, что подготовки недостаточно.       Когда Баки вошёл в него, Стив выгнулся под ним и вскрикнул. Баки пришлось зажать его рот рукой, чтобы сквозь картонные стены этот концерт не услышали соседи. Стив мстительно укусил Баки за палец, но кивнул, давая понять, что будет вести себя тихо. Баки убрал ладонь, обеими руками обнял Стива за талию и стал плавно двигаться, наслаждаясь теплом и мягкостью внутри Стива. Тот одной рукой хватался за край стола, другую прикусил и жмурился так, словно боялся открывать глаза.       Баки вдруг для себя понял, что Стив прекрасен. Он любил его, но всегда отдавал себе отчёт в его несовершенствах. И вдруг Стив показался ему произведением искусства, и Баки понял, что это духовная красота сочится из каждой поры, окутывая Стива словно сиянием. Баки не мог поверить, что эту прелесть ему придётся завтра покинуть на очень долгое время и, может быть, никогда к ней не вернуться.       Живое воображение Баки так отчётливо нарисовало такой исход, что на него накатила самая настоящая паника и он начал задыхаться. Но при этом стал яростнее двигаться внутри Стива, словно надеясь, что их соитие, как якорь, удержит его в реальности. Стив, видимо, был доволен ускорением темпа и убрал руку ото рта, позволяя себе судорожно хватать воздух.       А Баки плакал, до синяков впивался пальцами в бока, бёдра и плечи Стива и беспощадно кусал то его шею, то затвердевшие соски. И орошал грудь Стива слезами, чувствуя, как всё ближе и ближе разрядка.       – Баки, – простонал Стив, и Баки послушно обхватил ладонью его член и стал ласкать в такт своим сбивчивым движениям. Стив ещё несколько раз толкнулся ему в руку и обмяк на столе, кончая себе на живот. Капли спермы казались жемчужно-белыми, и Баки собрал их пальцем и слизнул, а потом неожиданно для себя тоже кончил, изливаясь внутрь Стива.       Какое-то время они не двигались. Баки замер, держа Стива за талию двумя руками и устроив голову у него на животе. На щеках чувствовались высохшие дорожки слёз. Вдруг ласковые пальца Стива зарылись в волосы и осторожно потянули – Баки поравнялся со Стивом нос к носу, и Стив его чувственно поцеловал.       – Я знаю всё, что ты думаешь, – сказал он. – Но ты это дело брось. Ты вернёшься ко мне, слышишь? Даже не смей предполагать обратное. Я люблю тебя. Понял ты?       – Ты уж только меня дождись, – вяло усмехнулся Баки, а про себя представил, как было бы ужасно вернуться, да ещё и калекой, и не найти Стива, или найти – но с другим. Другой. Счастливым семьянином. Баки снова начал плакать.       – Придурок, – вздохнул Стив и упёр руки в плечи Баки, заставляя его подняться. – Пошли в спальню. Тебе надо отдохнуть перед дорогой. Я провожу тебя на поезд.       Ночью оба притворялись, что спят, но каждый думал о своём и никак не мог отвлечься от тяжёлых мыслей. Утром Стив приготовил их последний совместный завтрак и так нервничал, что пересолил яичницу. На вокзал они едва не опоздали, и Баки в последний момент вскочил на подножку, а Стив ещё какое-то время бежал вслед за удаляющимся составом, пока не задавился дымом из трубы, окутавшим и скрывшим фигуру Баки. Он только успел увидеть, как сержант послал ему воздушный поцелуй, и на душе почему-то стало легче. 1943       Капитан Америка стал национальным героем, когда вызволил из безнадёжного, казалось бы, плена свыше ста человек и в качестве вишенки на торте пригнал несколько единиц вражеской техники на изучение. Говард Старк был счастлив.       Самопровозглашённого героя тут же вызвали на брифинг, но по пути Капитан всё же успел забежать в полевой лазарет, куда прямо по прибытии загнали всех спасённых. В дальнем углу палатки один из врачей как раз осматривал Баки, который безразлично смотрел в пустоту и не реагировал даже на прикосновения. Когда его отпустили, Стив подошёл к доктору с расспросами.       – Явное нервное истощение, – прокомментировал тот, уже подзывая следующего пациента. – Шок, разумеется. Но серьёзных физических повреждений нет, только уже заживающие боевые ранения. Немного оклемается, и можно снова в бой.       Стива передёрнуло: он бы всё сделал, чтобы Баки больше никогда не пришлось брать в руки оружие и идти рисковать жизнью.       Стив поблагодарил врача и отправился на брифинг. Ему казалось, что совещание длилось бесконечно долго, но слушать похвалу в свой адрес от людей, которые считали его цирковой обезьяной в костюме, было безусловно приятно. А Пегги, которая и раньше относилась к Стиву доброжелательно, теперь и вовсе глядела на него с обожанием. Стив даже улыбнулся: в кои-то веки он доставил удовольствие женщине.       Наконец с дальнейшими планами определились, и Капитана отпустили на все четыре стороны. Полученные данные теперь было необходимо передать высшему руководству, и местом проведения собрания выбрали Англию. Заодно дали отпускные всем пленникам Гидры. Оставалось только ждать переброски со дня на день.       Стив вернулся в свою палатку усталый, чувствуя тот слой копоти и пота, который на нём осел за время беготни по базе Гидры и путешествия через полстраны пешком. Надо пойти достать воды – хоть обтереться, но шляться в этом сине-полосатом позорище сил больше не было. Да и ткань знатно кусалась.       Стив стал с остервенением раздеваться, разбрасывая фрагменты костюма в разные стороны, про себя думая о всех делах сразу, в частности беспокоясь за Баки: как разместят вновь прибывших? Хватит ли на них провизии? Ведь ставка не ожидала такого резкого пополнения. А куда его забросят после отпуска? Стив содрогнулся при мысли, что снова может потерять друга после столь короткого воссоединения. Они ведь даже толком не успели поговорить – надо срочно найти его.       – Кто вы, Капитан Америка, и что вы сделали с моим Стивом? – раздался приглушённый насмешливый голос из угла палатки, и Стив замер, застряв головой в горле водолазки.       Он был так заведён, что, когда вернулся, даже не заметил всё это время сидевшего на койке Баки. Тот был умыт и одет в свежую форму, правда, бывшую ему не по размеру, но в целом Баки выглядел посвежевшим. Возможно, он даже успел поспать.       – Я его съел, – неловко отшутился Стив, заканчивая стягивать водолазку, но замешкавшись на брюках.       – Видимо, не жуя: как раз бы поместился, – фыркнул Баки, вставая и подходя. – Мне сказали, где тебя искать, и я ждал. И вот ты здесь. И чем больше я на тебя смотрю, тем сложнее поверить, что это ты.       – Но это я. – Стив развёл руками и улыбнулся.       Баки пару раз кивнул, поджав губы, и вдруг принялся колотить Стива кулаками по плечам.       – Какого дьявола ты с собой сделал? – закричал он. – Зачем полез в самое пекло? Ты же мог погибнуть! Как бы я после этого жил?       Стив едва сумел остановить друга, схватив оба его запястья в руку. Баки почти с ужасом уставился на эту хватку и тщетно попытался вырваться. Стив ласково дотронулся до его щеки свободной ладонью и заставил посмотреть на себя.       – Эй, – позвал он. – Всё хорошо, всё закончилось – ты теперь в безопасности, и мы оба живы. Разве это не главное? И потом, а как бы я жил, если бы тебя не спасли?       Баки потупился, и Стив, видя, что к нему вернулось спокойствие, выпустил его руки.       – Прости, я ещё не совсем пришёл в себя: меня там чем только ни пичкали – я теперь совсем неадекватный, – горестно произнёс Баки и снова плюхнулся на койку. – Но психиатр признал вменяемым, так что после побывки снова на передовую.       – На этот раз я буду с тобой, – пообещал Стив. – Я теперь неуязвимый, так что ничему не позволю с тобой случиться.       – Да уж, – Баки усмехнулся, а потом подтянул к себе жестяной таз с водой для умывания. – А я по привычке тут всё для тебя приготовил: думал, ты приползёшь без задних ног, и я тебя уложу, сам обмою и лягу рядом, буду греть. Так привык о тебе заботиться и беспокоиться. А ты теперь – погляди! Большой, самостоятельный, небось.       – Ты мой спаситель, – вздохнул Стив, наклоняясь к тазу и выуживая из прохладной мыльной воды мочалку. – Я как раз думал, как же лень сейчас будет тащиться к умывальникам.       – Дай я сам, – попросил Баки, вставая и забирая у Стива мочалку.       Первое прикосновение было робким, и Стив задрожал, когда воздух остудил влажную кожу. Баки бережно очистил лицо Стива и задумчиво водил губкой по его торсу, прослеживая взглядом каждый пройденный сантиметр. Ненадолго задержался на сосках, дотронулся до них подушечками пальцев, и Стив вздрогнул.       – Это не изменилось – чувствительные. – Баки поднял глаза, встретился взглядами со Стивом и совершенно счастливо улыбнулся. – А всё остальное как?       – Баки, не сто́ит: у тебя шок, тебе надо отдохнуть, – разумно заметил Стив, забирая мочалку и домываясь самостоятельно, а потом слил на неё чистую воду из кувшина и стёр с себя мыльный осадок.       – Почему же не сто́ит, когда очень даже стои́т, – неловко скаламбурил Баки, а потом прижался к Стиву всем телом и поцеловал его. Сквозь две пары штанов Стив действительно ощутил эрекцию Баки.       – Я чуть не умер, ты вон какой стал, мы не виделись почти год – самое время, не находишь? – продолжил Баки, обеими руками забираясь под штаны Стива, стягивая их вместе с бельём и ощупывая ягодицы. – Ты теперь весь такой рельефный и мягкий – просто булочка.       – Баки, не мели чушь, тебе не идёт. – Стив закатил глаза, всё же позволяя Баки с энтузиазмом мять в ладонях его филейную часть.       – Заставьте меня замолчать, капитан, – прошептал Баки Стиву на ухо, и хвалёная выдержка всё-таки подвела.       Жадно поцеловав Баки, Стив убрал его руки от своего зада и стал торопливо расстёгивать рубашку Баки. Он тем временем возился со своими брюками, и ненадолго любовники разорвали поцелуй, чтобы выбраться из штанов.       – Кое-что всё-таки осталось прежним, – хмыкнул Баки, глядя на достоинство Стива. – Славно.       Баки снова поцеловал его и повёл к койке. Толкнув Стива на неё, он оседлал его бёдра и наклонился, продолжая целовать и параллельно потираясь об его член своим.       – Вазелин вам, конечно, не выдают? – хмыкнул он. – Ну что ж, будем по твоей науке пользоваться слюной. – Баки вдруг нахмурился и критически оглядел палатку. – Мда, не так я представлял свой первый раз пассивом.       – Баки, что? Не надо! – попытался отговорить его Стив, но Баки заткнул ему рот поцелуем, а потом отстранился и стал нарочито пошло облизывать собственные пальцы.       – Не беспокойтесь, капитан, для вас всё сделаем в лучшем виде, – проворковал он и завёл руку за спину. Стив с замиранием сердца наблюдал, как меняется выражение лица Баки, когда он растягивает себя – готовит себя, чтобы впустить Стива внутрь, отдаться ему до конца, как если бы его душа и сердце уже не принадлежали Стиву с потрохами. Так же, как душа и сердце Стива принадлежат ему.       Баки не стал тратить на подготовку много времени. В военно-полевых условиях его и так всегда было мало, а к дискомфорту в чём бы то ни было солдатам было не привыкать. Освободившейся рукой он взял член Стива, несколько раз погладил его, а потом приставил к своему проходу и стал медленно опускаться, морщась и кусая губу. Мышцы так невыносимо плотно обхватывали плоть Стива, что эти ощущения не могли сравниться ни с оральными ласками, ни даже с самой жёсткой мастурбацией. Стив закусил угол подушки, чтобы заглушить свои стоны.       Баки принял в себя его член до основания и слегка обмяк, опираясь руками на грудь Стива, привыкая к ощущениям. За тряпичными стенками палатки слышались топот и голоса других солдат, и Стив готов был начать молиться, чтобы никому сейчас не приспичило поглазеть на Капитана Америку, как бы богохульно молитва ни звучала в такой момент.       Баки на пробу качнул бёдрами и подавился воздухом, прикусил ребро ладони. Повторил попытку начать двигаться и тихонько охнул. Его глаза были закрыты, лицо сосредоточенно, но Баки постепенно улавливал принцип и стал более уверено скользить по члену Стива, а потом выпустил ладонь изо рта, наклонился, отнял у Стива подушку и поцеловал его.       В этот момент Стив словно проснулся, обнял Баки обеими руками и крепко прижал его к себе, начиная двигаться навстречу. Баки приглушённо застонал ему в рот, и Стив, вспомнив, что теперь сильный – перевернул Баки на спину, придавливая его к жёсткому скрипучему матрасу. Баки разорвал поцелуй и судорожно втянул воздух, таращась в потолок.       – Святые угодники, – пробормотал он, впиваясь в спину Стива пальцами и оставляя царапины отросшими ногтями. – Боже, Стив, это правда ты, мы живы!       Баки так крепко обхватил шею Стива руками и сдавил ногами его бока, что прежний худощавый и мелкий Стив рисковал бы переломом, но Капитан Америка мог выдержать и больший натиск, поэтому он снова поцеловал Баки, продолжая двигаться в нём с такой отдачей, словно это был их последний раз. «А ведь может оказаться и последним», – пулей пронеслась мысль в голове Стива, но он отогнал её, сосредоточившись на том, как сжимается вокруг него Баки, как трётся о живот членом и как судорожно целует, словно пытаясь в чём-то убедиться.       Баки кончил первым, когда Стив обхватил его изнывающий от недостатка внимания член рукой и несколько раз провёл ладонью вдоль длины, пробежавшись большим пальцем по головке. Ещё одно доказательство, что это был прежний Стив: точно знал, что Баки любит. Излившись в руку Стива, Баки распластался на кровати, безвольно закинул руки за голову, и его ноги сползли с боков Стива. Стив тут же сбавил темп и стал покачиваться мягко, как корабль на волнах, наслаждаясь каждым движением и глубоко вдыхая запах Баки – пот и мыло, как в детстве.       – Стив, – позвал вдруг слабый голос, и Стив, подняв голову с плеча Баки и заглянув ему в глаза, в ужасе обнаружил, что тот плачет, хотя лицо его было совершенно спокойным. Стив тут же собрался остановиться и выйти из тела Баки, подумав, что делает ему больно, но Баки удержал его, обхватив ладонью шею.       – Нет-нет, не прекращай, так хорошо, – прошептал он и всхлипнул. – Даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но ведь это правда, Стив? Ты правда здесь? Со мной? Во мне? – Я здесь, Баки, теперь всегда буду рядом, – пообещал Стив, продолжая плавно двигаться. – Никому не дам тебя в обиду. Из любой передряги выручу – даже не так – не допущу тебя ни до каких передряг. Вместе до конца, как и договаривались.       – Я люблю тебя, Стив, – выдохнул Баки и притянул его к себе для поцелуя.       Стива пробила мелкая дрожь, он крепче обнял Баки, возможно, даже оставляя синяки, пока плохо понимая границы своих сил, и замер, тесно прижимаясь к любовнику и изливаясь внутрь него. Так хорошо Стиву, наверное, никогда не было, и он позволили себе на пару мгновений забыть о том, кто он и где, и представить, что они с Баки снова в Бруклине, что завтра выходной и можно всю ночь не спать, а потом допоздна валяться в кровати.       Но очень скоро непрекращающаяся суматоха лагеря вернула Стива к реальности, и он вдруг осознал, что Баки нежно гладит его по голове. Стив приподнялся на руках, и Баки глубоко вздохнул.       – Чуть не раздавил, – хмыкнул он. В глазах не было и следа слёз, и Баки меланхолично улыбался. – Что мы будем делать дальше?       – Ждать ужина, что же ещё, – усмехнулся Стив. – А ты поспишь.       – Дулечки – мне наверняка найдётся работа! – попытался возразить Баки, но Стив снова навалился на него и поцеловал.       – Это приказ, сержант, – ухмыльнулся он. – Извольте выполнять.       – У тебя ненастоящее звание, – фыркнул Баки.       – Зато у тебя настоящий недосып. – Стив посерьёзнел и ещё раз поцеловал Баки. – Не бойся, во сне с тобой ничего не случится. Я буду рядом и никого к тебе не подпущу. А если приснится что-нибудь страшное – обниму и успокою. Ты веришь мне?       – Верю.       Они неловко устроились на тесной койке, и Стив, обняв Баки со спины, крепко прижал его к себе. Было чертовски здорово поменяться ролями и стать для Баки «большой ложкой» – закрыть ото всех, защитить, согреть, заставить поверить, что всё будет хорошо, даже когда все факты говорят об обратном. Садившееся солнце пыталось пробиться сквозь канву палатки, и Стив слышал через внешний шум, как бьются их с Баки сердца. Наконец-то вровень. 1944       Высшее руководство утвердило план захвата доктора Золы и предоставило Капитану и его отряду особые полномочия. Даже сквозь пальцы посмотрели на неоправданно рискованный план операции. Впрочем, Роджерс уже успел доказать, что даже самые безумные предприятия вытянет и выйдет победителем из любой передряги без потерь в личном составе.       В ночь перед заданием сложно было заснуть от волнения. Впрочем, судя по храпу в палатке, большинство Коммандос как-то справились. Стив бы не жаловался на бессонницу, ведь его организм теперь обладал повышенной устойчивостью к стрессу, но Стив переживал за Баки, который ворочался в соседнем спальнике и натужно сопел, пытаясь казаться спящим.       Стив не выдержал, со вздохом выбрался из своего мешка и подобрался поближе к Баки.       – Эй, ты чего? – шёпотом, прозвучавшим в абсолютной тишине громовым, спросил он.       – Перенервничал, – буркнул Баки в ответ. – Ложись, Стив, у меня всё нормально.       – Я не могу допустить, чтобы ты завтра заснул посреди операции. – Стив выдавил улыбку и сквозь толстую ткань похлопал Баки по плечу. – Пойдём-ка прогуляемся, проветришь мозги – всё лучше, чем в этой духоте изнывать.       Ко сну всегда отходили почти полностью одетыми на случай внезапной атаки, так что нужно было просто накинуть на рубашку китель, и можно было идти куда глаза глядят.       – А ты ведь понимаешь, что мы можем сейчас сделать ноги, и ищи потом ветра в поле? – как бы между делом заметил Баки.       – Да, но только как мы потом будем людям в глаза смотреть? У нас ведь есть долг перед страной. Да что там – перед всем человечеством. Это общий враг, и мы бьём его по самым больным местам.       – И самым труднодоступным, – фыркнул Баки и прислонился к стволу дерева, с любопытством глядя на облачка пара, вырывающиеся изо рта при дыхании. – Чертовски курить хочется.       – Кури. – Стив пожал плечами.       Баки сперва вылупился на него во все глаза, а потом расхохотался и полез в нагрудный карман за мятой пачкой «Лаки Страйк». Дрожащими от волнения и холода пальцами Баки не сразу смог зажечь спичку, и несколько переломленных упали в снег, прежде чем Стив пришёл на помощь. Маленький огонёк уютно осветил их ладони.       – А я всё забываю, что ты больше не астматик, – пояснил Баки, с наслаждением затягиваясь. – Может, тоже начнёшь курить? Успокаивает, правда.       – Только если трубку, и только после победы, – ответил Стив, с улыбкой наблюдая за Баки. – У меня всегда была мечта: выходить утром на веранду дома в бархатном халате, закуривать трубку и критически осматривать нарисованное прошлым вечером.       Стив вдруг приблизился к Баки и прошептал ему на ухо, щекоча шею дыханием:       – А потом возвращаться в спальню, где ты будешь нежиться на шёлковом белье, утомлённый ночной активностью, и ложиться рядом, поглаживая волосы и пересчитывая свои метки на твоём теле.       Баки вздрогнул и судорожно затянулся дымом.       – Не надо сейчас заводить таких разговоров, – попросил он. – Ты меня возбудишь напрасно, и я точно не смогу спать, да ещё и завтра буду раздражён, как чёрт.       – Почему же «напрасно»? – Стив пожал плечами. – Все наши спят, вокруг на мили ни души. Холодновато, конечно, но ведь не обязательно раздеваться. Я мог бы тебе отсосать.       – Боже, – выдохнул Баки, снова прикладываясь к сигарете, но весь табак уже истлел, и Баки поспешно зажёг новую.       – Это значит «да»? – лукаво переспросил Стив.       – Это значит «на колени, Капитан, и давайте без экивоков», – парировал Баки, запрокидывая голову и глядя на проглядывающее сквозь заснеженные кроны звёздное небо. – А ведь как чертовски красиво! И как людям не жалко такую красоту войной портить?       Стив в ответ промямлил что-то невразумительное и, обняв Баки за талию, припал губами к его шее, усыпая её поцелуями.       – И никаких отметин, – напомнил Баки, продолжая курить и делая вид, что не заинтересован в происходящем, хотя дыхание его откровенно сбилось.       – Все и так знают. – Пожал плечами Стив, опускаясь на колени, скользя руками по запакованному в куртку торсу Баки, и стал ловко расстёгивать брюки.       – Всё равно не стоит давать им повод для шуточек.       Баки перестал трепаться сразу же, как Стив взял его едва отвердевший член в рот. Уличный мороз едва успел укусить за чувствительное место, прежде чем плоть погрузилась в мягкое и влажное тепло. Стив стал активно сосать, выводя языком затейливые узоры, и Баки быстро возбуждался, пока не достиг полной эрекции. Стив был чудо, как хорош, особенно теперь, когда у него почти отсутствовал глоточный рефлекс и лёгкие не грозились в любой момент перекрыть кислород.       Баки тихонько постанывал от удовольствия, продолжая курить, а свободной рукой придерживая Стива за голову, корректируя ритм и перебирая пальцами его шелковистые волосы. Тишину леса нарушали только редкие голоса птиц, учащённое дыхание обоих любовников и непристойные хлюпающие звуки.       Баки быстро становилось жарко, и ему хотелось побыстрее всё закончить – повиснуть тряпичной куклой в заботливых объятиях Стива, долго приходить в себя после сокрушительного оргазма, а потом целовать до головокружения, лаская Стива рукой, пока тот тоже не достигнет разрядки и не повалится на Баки в ответ. Было здорово ощущать власть над этой стокилограммовой тушей и чувствовать себя сильным, удерживая её на ногах.       Догоревшая до фильтра сигарета обожгла пальцы, и Баки не глядя откинул окурок в сторону и освободившуюся руку тоже положил на голову Стива, начиная сам толкаться в его потрясающий рот. Разрядка была чертовски близка.       Вдруг Стив отстранился, и Баки даже застонал от разочарования.       – Хочу попробовать одну штуку, – глухо и хрипло произнёс Стив, продолжая ублажать Баки рукой. – Мы раньше этого не делали, но тебе должно понравиться. Ты же сегодня мылся?       – Да, – сдавлено отозвался Баки, примерно догадываясь, куда клонит Стив.       Тот положил руки на бёдра Баки и ловко развернул его лицом к дереву и спустил брюки до коленей. Мороз тут же укусил за ягодицы, но Стив взял их в тёплые ладони и стал нежно массировать, а потом развёл половинки в стороны и на пробу лизнул промежность Баки. Тому показалось, что через его тело прошёл электрический разряд, и он застонал. Стив воспринял это как сигнал к действию и с головой ушёл в своё занятие.       Он то кружил самым кончиком языка вокруг ануса, то едва проскальзывал внутрь, вызывая во всём теле Баки дрожь, то прижимал язык плашмя и проводил им вдоль всей промежности широкими мазками. Баки трясло от нетерпения: ощущения были небывало острыми, он чувствовал, что балансирует на самом краю оргазма, но чего-то не хватало. Баки собрался помочь себе рукой и потянулся к пульсирующему от возбуждения члену, но Стив заметил этот манёвр и перехватил его запястье.       – Тю, – проворковал он, отстраняясь и заменяя язык на один палец, сразу находя чувствительную точку внутри Баки и принимаясь её массировать. – Кончай так.       – Не могу, Стив, – взмолился Баки, царапая ногтями грубую кору дерева.       – Нет, можешь, – возразил капитан, ускоряя ласки и свободной рукой отвешивая Баки шлепок. – Кончай, это приказ.       – Нельзя кончить по приказу! – выкрикнул Баки и вдруг почувствовал, как по щекам текут горячие слёзы неудовлетворения.       – То есть, сигануть на крышу поезда на полном ходу ты по приказу можешь, а кончить нет? Хорошо, я это учту.       С этими словами Стив снова шлёпнул Баки и вернул язык на прежнее место, скользнув им внутрь Баки вместе с пальцем. Стоны Баки сорвались на хрип, когда он начал всхлипывать, и вдруг у него внутри словно что-то лопнуло – с протяжным стоном облегчения Баки кончил, дрожа всем телом и приваливаясь к холодному дереву, царапая корой щёку.       – Вот и умница, – промурлыкал Стив и напоследок поцеловал ягодицу Баки, а потом натянул на него брюки. – Бедное дерево.       Баки повернулся лицом к Стиву, не отлипая от так самоотверженно удерживавшего его ствола, не сразу нашёл карман с сигаретами и подпалил третью по счёту, со смаком затягиваясь, наблюдая, как стоящий перед ним на коленях Стив ласкает себя рукой и под пристальным взглядом Баки очень быстро достигает оргазма.       Поднявшись на ноги и наспех приведя себя в порядок, Стив пылко поцеловал Баки, ощущая на языке вкус табака.       – Я хочу, чтобы впредь ты плакал только от удовольствия, – прошептал он.       – Есть исполнять, капитан, – дрожащим голосом отрапортовал Баки и, обняв Стива, повёл его обратно в лагерь, докуривая на ходу. – Кстати, что ты там говорил про веранду и шёлковый халат?       – После войны – хоть звезду с неба, – пообещал Стив.       – Если доживём, – цинично заметил Баки.       – Доживём, – хмуро заверил Стив.       Но они погибли, притом с разницей всего в несколько дней. 2016       Что-то лопнуло, надломилось в душе у Стива, как выстреливает скрученная пружина, когда он наконец взглянул на Баки без спешки и в тишине, когда по прибытии в Ваканду им дали побыть наедине перед процедурой заморозки. С плеч Стива рухнул тот непомерный вес горечи, чувства вины и страха, который накапливался там с того дня, как он проснулся один в новом веке, и стал расти вдесятеро быстрее в миг, когда Стив встретился взглядами с чудесным образом оказавшимся живым Баки. Хотя, что за глупости: в этом не было никакого чуда – скорее проклятье.       Баки сидел на кровати в комнате Стива, куда его поместили на время пребывания в Ваканде, и улыбался загадочной меланхоличной улыбкой. Свежий после душа, одетый во всё новое и белое – Стив вспомнил свои ранние фантазии, как он воображал их свадьбу, как Баки пойдёт белый костюм. И правда, Баки словно излучал свет, пока слабый, но Стив верил, что однажды его звезда загорится в полную силу. А та, что осталась на плече, изменит свой смысл.       Они всё обсудили по дороге сюда. Стиву было сложно смириться с тем, что он снова, добровольно должен предать Баки льду после столь краткого и сумбурного воссоединения, и он считал, что Баки неправ, но переубеждать его было бесполезно. Да и не хотел Стив доставлять Баки новую боль этими пустыми разговорами. Баки так долго был лишён воли, что уж хотя бы теперь, хотя бы лучший друг был обязан выслушать его и позволить ему получить покой.       Эта сцена чем-то напомнила Стиву их встречу с Баки во время войны, когда после спасения из Гидры он почти так же сидел на краю кровати и не знал, что ему делать с собой и миром вокруг. Только тогда у них было больше времени привыкнуть к нему заново, снова сблизиться, поверить, что они вместе, пускай даже завтра их может убить шальная пуля или осколок снаряда. А теперь они даже толком не поговорили – всё беготня, пальба, сражения. И всё во имя чего?       Хотя когда у войны был смысл?       – Тебе правда нравится племянница агента Картер? – ни с того ни с сего спросил Баки, и Стив даже опешил от такой внезапности и поперхнулся, отвечая.       – Что ты! – выпалил он. – То есть, она хорошая девушка и сильно нам помогла, но… – Стив вздохнул и понурил голову, нервно усмехнулся. – Вдаваться в длительные объяснения времени не было, а оттолкнуть её было бы невежливо.       – А капитан Роджерс всегда слыл истинным джентльменом, – добавил Баки и протянул к Стиву здоровую руку. Стив горячо сжал его ладонь. Тут потупился Баки. – Слушай, я не знаю, как спросить, чтобы не показалось грубо, но… Вот я считался мёртвым, да? А ты тут в новом веке – возможности совсем другие, и ты молод и хорош собой – не перебивай! – в общем, у тебя, ну, появился кто-нибудь?       Стив хмыкнул и опустился перед Баки на колени.       – Да, недавно, – ответил он, но продолжил прежде, чем Баки успел отнять руку и загрустить. – Всего пару дней назад. Мы встретились в Бухаресте. Его полное имя Джеймс Бьюкенен, но он просит звать его Баки.       – Придурок, – фыркнул Баки, закатывая глаза и улыбаясь от уха до уха, и это слово прозвучало с такой же теплотой, с какой обычно говорят «дом», или «семья», или «родина».       Стив не заметил, что задержал дыхание, когда наклонился вперёд и дотянулся губами до губ Баки, но как только тот начал пылко целовать его в ответ, Стив чуть не задохнулся, словно к нему вдруг вернулась астма.       Стив поднялся с колен и навис над Баки, продолжая его целовать, и он заполз глубже на кровать, неловко опираясь на одну руку. «Его починят, приведут в порядок, – заверил себя Стив, скользя ладонью по груди Баки и слегка задирая майку. – Он вернётся ко мне, навсегда».       От этой мысли внутри стало горячо и больно, как когда выпиваешь залпом свежий кофе. Стив забрался на кровать вслед за Баки, поставив колени по бокам от него, и обеими руками стянул с него майку. Баки тут же лёг на спину, облегчённо вздохнув, и закинул руку за голову, с довольной улыбкой любуясь, как раздевается Стив. Он сам не понимал, кажется, насколько напоказ щеголяет подтянутым торсом.       Баки помнил – какое чудесное слово и какие непередаваемые ощущения! – как увидел Стива первый раз после отправки на фронт, такого новенького и лощёного. Готов был тогда запрыгнуть на него без разбега.       – Да ты и сам ничего был, а теперь вообще загляденье, – отозвался Стив, и Баки с удивлением сообразил, что всё это произнёс вслух.       Снова целуя Баки, Стив прижался к нему всем телом и потёрся пахом о пах, чувствуя возбуждение Баки. Сам он тоже быстро заводился и даже боялся, что после такого долгого перерыва всё закончится слишком поспешно. Впрочем, никто же не стоит у них за спиной с часами, и потом, когда Баки снова проснётся, у них будет всё время на свете.       Стив стал целовать шею и ключицы Баки, иногда покусывая и потираясь щеками о его щёки – игриво кололась щетина. Руки Стива скользнули вниз по торсу Баки, и пальцы нерешительно подцепили резинку на штанах, но дальше не сдвинулись – Стив растягивал удовольствие, покрывая поцелуями каждый сантиметр груди Баки, опускаясь к животу, время от времени прихватывая кожу зубами. Баки хихикнул, когда Стив куснул его соски.       – Не чувствительные, как и были, – пробормотал он, глядя на макушку Стива.       – А всё остальное – тоже как и было? – игриво переспросил Стив, на мгновение поднимая взгляд, а потом снова принимаясь целовать тело Баки, и всё-таки стянул штаны и бельё с его бёдер.       – Тебе сделали обрезание? – недоумённо воскликнул Стив, таращась на возбуждённый член Баки, словно видел его впервые.       – Из соображений гигиены, – пояснил Баки.       – Посмотрим, что это меняет для нас, – задумчиво произнёс Стив и на пробу лизнул головку. Баки едва приподнял бёдра и глубоко вдохнул. Стив ухмыльнулся и всю длину вобрал в рот. Баки застонал и схватился рукой за волосы Стива, не то пытаясь его остановить, не то не давая отстраниться. Ничего не изменилось – ему нравилось всё то же.       Стив сосал, как последний раз в жизни: быстро, жадно, словно пытаясь навсегда запомнить мускусный вкус предэякулянта и выучить языком каждую венку. Баки сдавленно постанывал, перебирая пальцами волосы Стива, и иногда царапая ногтями кожу. В его позе и движениях было столько спокойствия и расслабленности, что Стиву становилось легко и радостно: Баки в безопасности, ему хорошо, и в этом его, Стива, заслуга тоже. Его словно распирало от гордости и – возбуждения.       Баки крепче сжал пальцы и потянул голову Стива вверх, и он недовольно застонал, когда член Баки выскользнул у него изо рта – словно ребёнок, у которого отобрали любимый леденец. Баки широко раскрытыми глазами вглядывался в покрасневшее лицо Стива, его опухшие влажные губы, и у него быстрее колотилось сердце. Столько он хотел сказать, но не мог подобрать слов. А существуют ли вообще такие слова хоть в одном языке, чтобы выплеснуть всё, что у Баки на душе?       – Иди сюда, – выдохнул он и притянул Стива к себе для поцелуя, чувствуя на его языке свой вкус и постанывая от возбуждения. Стив продолжал ласкать его член рукой, и Баки убрал руку с головы Стива и неловко потянулся к его брюкам, чтобы расстегнуть их и его собственную эрекцию выпустить на свободу, а потом обвил плоть ладонью и бережно сжал, боясь причинить боль – он слишком долго только это и делал.       Они двигались в такт друг другу, скользя вспотевшими грудями и вглядываясь в подёрнутые истомой лица так пристально, словно изучали произведения искусства. Баки то и дело тянулся за поцелуями, и Стив охотно их дарил, после соскальзывая губами на шею Баки и ласково целуя её. Первое исступление прошло – остались безграничная любовь и разрывающая сердце нежность. Неужели человеческой жизни может хватить, чтобы всю её растратить?       – Не оставляй меня, Баки, пожалуйста, – вырвалось вдруг у Стива, и он уткнулся носом в шею любимого, давая волю слезам, которые копились у него с того страшного дня, когда Баки сорвался в бездну.       – Стив, послушай, так надо, – прошептал ему на ухо Баки. – Я вернусь быстрее, чем ты думаешь, у нас всё будет хорошо. Ну потерпи последний раз. Ты ведь всегда был таким выносливым.       – Только не с тобой. Ты моя Ахиллесова пята, – произнёс Стив, а потом поцеловал Баки, и оба ощутили солёный вкус слёз. – Я люблю тебя.       Вместо ответа Баки поцеловал Стива ещё раз, и стало как-то слишком тихо. Только их дыхание, участившееся и неровное, и звуки их соития. Стив так тесно прижимался к Баки, что, казалось, ещё немного и раздавит его, но они теперь оба были несокрушимыми. Теперь можно было всё то, что не выразить словами, вкладывать в прикосновения, и Стив хватался за плечи Баки, как за спасательный круг, поминутно проглатывая одиночные запоздалые слёзы.       – Стив, – сдавленно позвал Баки. – Пожалуйста, дай мне…       Голос сорвался, и Баки застонал. Стив поцеловал его левое плечо, испещрённое сетью шрамов.       – Бери, Бак, – ответил он. – Всё, что у меня есть, бери. Я весь твой.       Баки кончил первым, запрокидывая голову и захлёбываясь воздухом. Стив ещё несколько раз толкнулся в его кулак, а потом задрожал и излился на пальцы Баки.       Осторожно опустившись на него сверху, Стив чувственно поцеловал любовника, а потом скатился с него и лёг рядом на бок, робко поглаживая живот и грудь.       Баки быстро восстанавливал дыхание, глядя в потолок, и к нему возвращалась улыбка.       – Я думал, что опять заплачу, – признался он. – А ты всё сделал за меня.       – Подумал, что моя очередь. – Стив смахнул прядь волос со щеки Баки. – Когда ты разморозишься, мы уедем куда-нибудь на природу, снимем домик у воды, и первые несколько дней не будем вылезать из кровати, что скажешь?       – Скажу, что теперь меня в заморозке будут мучать эротические сны, – отозвался Баки и со смехом перекатился на живот, наваливаясь на Стива и целуя его. – Нам теперь обоим нужен душ. А поскольку намёков ты не понимаешь, скажу прямо: это предлог для второго раунда.       – Ты ненасытен, – хмыкнул Стив, вставая с кровати вслед за Баки. Тот вдруг остановился, обнял Стива за талию одной рукой и опять его поцеловал.       – Это правда, что в прошлом году узаконили однополые браки? – спросил он, и Стив кивнул, краснея. – Когда разморожусь, давай поженимся?       – Ну не знаю, мы ещё так молоды, – усмехнулся Стив, и Баки щёлкнул его по лбу.       – Это тебе без двух месяцев 98, а мне сравнялся век – пора остепениться.       – Ну ты же знаешь, Баки, – сказал Стив, послушно следуя за ним в душ, держа любимого за руку, – ради тебя всё, что угодно.       – И не делай глупостей!       – Ты все их заберёшь с собой.       Пока Баки спал, Стив, конечно, ввязался ещё в парочку супергеройских разборок, только – тсс! Ему об этом ни слова!