***
Я не знаю, сколько я проспал и где, но когда после титанических усилий я все же смог открыть глаза, я оказался в до отвращения стерильном помещении. Рядом были невысокие койки с парнями и девушками. На вид им всем не больше 19 лет. Я не помню, сколько мне, последние воспоминания крутятся где-то внутри моей разрывающейся от боли черепушки. Слава богам, на овоща, то бишь меня Великого, обратили внимание. Хмм…, а он ничего, так бы и стянул с него белый халат, интересно, он так же хорош и там, дальше? Мои мысли бесцеремонно прерывают, заставляя поежиться и низко застонать в голос. А я и не обратил внимания… что на моем теле тьма гематом и ссадин. Я лежал у самой стены и рядом было окно, там были люди… они наблюдали. Меня наполнило ощущение неправильности происходящего, я же не кролик в самом деле. Но что я могу, особенно сейчас? Он сел на край моей, с позволения сказать, кровати и выдавил давно отрепетированную, очень даже дежурную улыбку. Он что-то спрашивал, кажется, о последний воспоминаниях, а я лишь беспомощно хватал ртом воздух, желая кричать имя, которое вспомнил. Его имя. Только его чертово имя. Макс, мой Макс, он смотрел на меня безразличный взглядом, хотя, мне показалось, что проскользнула толика жалости. На выдохе я тихо проговорил его имя, когда он уже уходил, проговаривая, что в моем случае вышел брак и я долго не протяну. Что «проблему» нужно устранить.***
Я будто пьяный, обдолбанный, чертов наркоман, ждал его, пытался поговорить, выяснить. Но он будто не помнил. Успокаивающе гладил по коротким, успевшим отрасти, волосам и говорил, что процедура назначена на 26 октября. Что осталось почти три недели. Что скоро я буду свободен от боли и страданий, что меня вылечат. А я льнул к нему, прижимался, что-то невнятно скулил, пытался донести то, что чувствовал, а он не слышал, не слышал меня, списывал на то, что я бракованный. Что скоро все будет хорошо, что мне уже нашли будущую пару… шикарную блондинку с голубыми, как небо, глазами. Знал бы он, что мне нужен один брюнет с зелеными, словно трава, омутами. Я почти рыдал каждый раз, когда видел его в компании милой женщины, врача. Сколько Максу, около 27? Ей ведь под 45. Неужели он любит её? Мысль о том, что происходит непоправимое не давала мне покоя. Я выгорал, медленно выгорал изнутри.***
Я засыпал и молил всех богов на Земле, лишь бы это оказалось сном, лишь бы мой Макс и дальше прижимал меня сонного к кровати, медленно стягивал мою футболку, водил своими разгоряченными ладонями по телу, дарил умопомрачительные поцелуи, требовательно кусал шею… Каждую ночь я просыпался в холодном поту, отрывки из _прошлой жизни напоминали о себе болезненным стояком и вновь открывшейся раной в душе. Через 5 дней мне разрешили покинуть палату. Под его присмотром. Макс…