Она желала всему миру любви...

Она желала всему миру любви. Хотела летать, танцевать и кружиться. Её наказали: «по теченью плыви». Смеялись. Желаньям её не сбыться. Она рисовала птиц, самолёты, Мечтала взлететь и коснуться неба. Рисунки порвали и сунули счёты, А за старания кормили хлебом. Она не любила числа слагать, И бегала в сад, там скрываясь. Листья клёна, небесная гладь, Сознанье её затмевалось… Она засыпала и снились ей сны. Как в мире чудесном летает она. Вулканы, луга, лошадей табуны Скрывались под взмахом её крыла. Но старый ремень ударил в глаза. Единожды, дважды, трижды… Она открывает их — темнота. «Я ничего совсем не вижу!» Её привязали к стулу кривому, Сказали решить все задачи. В глазах её появилась скотома, Но в сердце жила вера в удачу. Она пыталась ножом развязать, Ту рукоятку держа зубами, Как вдруг ворвалась гневлённая мать, Закидав её злыми словами. Но та не боялась уже ничего И наконец — осмелела. Изобразила она баловство: Слегка улыбнулась. «Как ты посмела?!» Толкнула с размаху женщина дочь, Та с креслом упала на угол стола. «Зачем мне ребёнок-бестолочь!» Но она промолчала — она умерла. Похороны были в лесу. Скупые. Никто не принёс на могилу цветы. Кто-то прошёл и плюнул в сухие Такие же мертвые молодые кусты. У милого ангела оторвали крылья И с пола заставили вылизать кровь. Копыта вручили и хвост пришили, Чтоб больно было всё вновь и вновь. Отторгало тельце мирскую жестокость. Гноилось. А ангел внутри всё цвёл… И вот наконец поборов свою робость, Он поднял глаза и свободу обрёл. Он смог полететь, мечта сбылась! Он верил! До предсмертного вздоха… И в этом мире он не сможет упасть. Лети же, будь счастлива, кроха.