Strange proof

Тэхён вернулся домой уставший после изнурительного рабочего дня. Сил, кажется, нет ни на что, но только одна мысль о Юнги возвращает их. Мысль о том, что дома ждёт Мин Юнги — послушный хён, который иногда не только подчиняться любит, смиренно дожидаясь, когда же Ким приступит к действиям, но и доминировать время от времени: прижимать к стене, грубо за горло хватая и впиваться страстным поцелуем, пока вдалбливается в податливое тело, что отдаётся с полной отдачей, желая большего. Тэхён зашёл в квартиру. Разувшись, сразу направился в спальню, где явно ждёт Юнги. И он не ошибся. Мин и правда ждал его всё это время, приготовил себя, чтобы достойно встретить «папочку»: надел беленькие ажурные чулки, не забыв и анальную пробку в виде хвоста в свою дырочку вставить. Самое главное к чулкам — это розовый кожаный чокер с сердечком посередине. Боже, он и так ходячий фетиш, а тут ещё ажурные чулочки на его прекрасных худощавых ногах, скрывающие побитые острые чашечки колен, чокер на тонкой шее, да и ещё тот лисий хвост — и всё, больше ничего. Совсем ничего. — Хён, ты ждал меня? — Тэхён ухмыляется, медленно подходя ближе, в то же время скидывая с себя одежду, оставляя после себя дорожку из неё. Юнги, сидящий на коленях на кровати, руки сложив на них, лишь кивнул и по-блядски прикусил тонкую губу, внутри разрываясь от сильного желания, которое усиливается, когда кончик игрушки почти касается простаты, совсем невесомо, почти не чувствимо, оттого и в слезах уже просить готов оттрахать. — Слишком сексуален, чёрт! — тяжело выдыхая, шипит одними лишь губами себе под нос, приближаясь ближе, но очень медленно. Расправившись со своей одеждой, он нависает над Юнги, перед этим толкнув его на спину. — Ты скучал по мне, Юнги-хён? — шепчет прямо ему в губы, а в ответ слышит сладкое «очень», отчего не удерживается и впивается в его губы, такие мягкие и влажные, по которым Мин совсем недавно прошёлся языком. Тэхён скользит языком внутрь горячего ротика, начиная пошлую игру с языком, покусывая и посасывая. Приглушённые стоны, издаваемыми Юнги в поцелуй, посылают рой мурашек по телу, а ладони Тэхёна скользят по чужой груди, спускаясь ниже, очерчивая бока и бёдра, отчего старший вздрагивает, потому что его руки слишком холодные, словно кубиком льда проводят по коже. Юнги пальчиками цепляется за плечи Кима, целуя и больно кусая шею, потому что знает, как Тэхёну нравится боль, которую причиняет ему, а сам же не может устоять, чтобы не куснуть за неё. — Возьми меня. Я хочу тебя…хочу папочку, — просит хриплым голосом, и тут у Кима сносит крышу, затуманивает разум. Мысли все теряются, исчезают в небытие, кроме той, что связна с Юнги: «Ну нельзя же быть таким, хён… Нельзя так беспощадно пользоваться моей слабостью перед тобой, ведь до дрожи и сильной эрекции хочу тебя». Тэхён переворачивает Юнги на живот и, резко шлёпнув по одной из половинок, вырывая достаточно громкое вскрикивание, надавливает на анальную пробку, которая тут же давит на простату, а с губ уже стон слетает, тихий и протяжный. — Она не мешает тебе, хён? — шепчет на ушко, опаляя горячим дыханием нежную кожу. Юнги ничего не отвечает. Не способен и примитивное слово произнести, связать две буквы вместе, ведь с губ только и норовят сорваться сладостные стоны, пока Тэхён игрушку вытаскивает, но, и до половины не дойдя, резко толкает её обратно, оттого Мин и распахивает глаза широко, затаив дыхание и в спине прогнувшись. А Тэхён лишь пуще заводится. — Ещё, — Ким нагибается к ушку Юна и шепчет хрипло, выдыхая на него. — Малыш, простони для меня ещё, — и, чтобы снова услышать их, вновь мучает любовника теми манипуляциями, сводящими их двоих с ума. Юнги словно в бреду просит наконец заменить игрушку, заменить эти мучения на высшее удовольствие, дать вновь почувствовать сладостный вкус греха. — Хочешь его? — членом потирается о промежность Юнги, готового всё отдать, чтобы поскорее почувствовать пульсирующий и желающий его орган внутри себя. — Не так ли? Ну же, попроси папочку помочь тебе, — и вновь тот до одури дурманящий и интимный шёпот с нотками хрипотцы, и сводящий с ума Тэхён, что потирается по ягодице своим изнывающим возбуждённым органом, головка которого сочится уже естественной смазкой. Но Тэхён не торопится внимать его мольбам, хочет ещё помучить. — Хён так сильно хочет меня? — он больно кусает Юнги за хрящик уха, а потом снова шею, терзая её и наслаждаясь тяжёлым дыханием старшего, да и самим им в целом. Тэхён свободной рукой шлёпает по аппетитной округлой попке, сжимая её до красных отпечатков пальцев, а потом вновь более резко шлёпает несколько раз, издавая рычащие звуки. Юнги же заходится в частых вскрикиваниях, между которыми и стоны прослеживаются — ему до одури, до самого извращённого удовольствия нравится боль, которую Тэхён причиняет ему. От шеи младший опускается ниже и осыпает поцелуями спину, изредка покусывая белоснежную кожу. Как же ему нравится кусать старшего, оставляя свои следы в виде ссадин, доказывающих принадлежность Юнги Тэхёну. — Ты знал, что так прекрасен? — спрашивает он, выдыхая в поясницу, оттого Мина в дрожь и берёт, а ноги невольно сами в стороны расходятся. — Ещё бы…и таких, как я, больше нет, — даже в такой момент Юнги находит в себе силы усмехнуться, ибо в своей красоте уверен, потому что иначе Тэхён не был так пленён. — Ты слишком самовлюбленный, хён. Это мне и нравится в тебе больше всего. Тэхён приставляет головку к сжимающемуся колечку мышц, жаждущему тэхёновой плоти, и вскоре резко входит, толкаясь на всю длину. Юнги вскрикивает. На глазах слёзы выступают. Но Киму совсем не жалко его, ведь знает, что тому нравится грубость. Тэхён даже привыкнуть не даёт, как начинает двигаться в нём: то полностью выходит и тут же толкается обратно, то входит до середины и слишком медленно и плавно двигает бёдрами, дразня, чтобы только услышать его жалобный скулёж. Но долго дразнить не может: ускоряет темп до предела, втрахивая хёна в кровать, который поддаётся навстречу и сжимает в аккуратных костлявых пальчиках ткань. Несмотря на то, что был довольно хорошо растянут пробкой, всё равно удаётся сжиматься внутри, сжимая парня своими стенками. —Хён...не сжимай... — Тэ боится кончить раньше, чем нужно, ибо «о это прекрасное чувство» и прекрасный хён, извивающийся под ним. Белоснежная кожа просто ахуенно сочетается с розовеньким чокером, и это Тэхён понял только сейчас. И в мыслях Тэхёна пробегает: «а если ещё отхлестать плёткой?». Тогда задница Юнги будет страдать втройне: нехилые шлепки от младшего, растраханный зад, и ссадины от плётки. От сильных ударов точно будет кровь. Кровь на его прекрасном белоснежном теле — новый фетиш. «Нет, Тэхён, держи себя в руках, наслаждайся хотя бы этим, а особенно хриплыми стонами. То будет слишком и для меня, уже это ведь доводит до экстаза». Тэхён, перевернув Юнги на спину, поднимает аккуратные ножки себе на плечи, не переставая толкаться в податливое тело, что само двигается навстречу. Они оба уже давно не соображают, в голове словно дыра чёрная, в которой мелькают только образы друг друга. Подушечками пальцев Ким скользит по ноге Юнги, шумно выдыхающего в перерывах между стонами, пальцами заползает под чулки и несильно кусает голень, оттягивая ткань чулка, выдыхая протяжно и краем глаза поглядывая на Мина. Замедляется в темпе, отчего толчки становятся мучительно медленными, потому Юнги скулит почти, противясь, желая грубости, ведь нежностей у них и без того хватает в жизни, пока дело до секса не доходит. Ким неожиданно выходит из него и, сев на кровати, тянет за запястье сладкого хёна на себя, заставляя после самого опуститься на член. И никаких слов не нужно, Юнги сам начинает подмахивать бёдрами, насаживаясь на член и срывая хриплые стоны. Спина выгибается под тэхёновыми ладонями, что со спины скользят к пояснице, а после — бёдрам, охватывая их пальцами. Тэхён утыкается в шею, мокро целуя и вдыхая родной и любимый сладковатый запах. — Ах, хён, твой запах, он такой вкусный и манящий, что хочется, чтобы никогда не сходил с моих губ, — дыхание опаляет и без того разгорячённое тело Юнги, что цепляется пальчиками плеч любовника и всё прыгает на члене, как опытная шлюха. Но Юнги совсем не шлюха. Нет, для Тэхёна он больше, чем шлюха и любовник. Для Тэхёна он — изначально что-то недосягаемое, к чему вряд ли когда-нибудь прикоснёшься, но затем — улыбчивое воплощение счастья, которое только и хочется заключать в объятия и тягуче целовать, признаваться в огромной любви к нему. И насколько же он счастлив рядом с ним, счастлив слышать и ощущать взаимность. Чувствуя свою скорую разрядку, они, словно чувствуя и читая мысли друг друга, подаются вперёд, встречаясь с губами друг друга в развратном и мокром поцелуе, в котором полностью отдаются. Толчки становятся более размашистыми, а стоны в поцелуях встречаются и соединяются словно в один. Ноготками Юнги проходится по лопаткам Кима в тот самый момент, когда глаза закатываются от удовольствия, и сильно выгибается, откидывая в протяжном стоне голову назад и кончая на животы, пачкая их. Он ощущает, как внутри разливается сперма, и слышит гортанный стон Тэхёна. Некоторое время они не отстранялись друг от друга, крепко обнимая, будто боясь потерять. — Юнги, люблю тебя. Так безумно люблю, что никто другой не нужен мне, — и эти слова — чистейшая и искренняя правда. Тэхён никогда бы не стал врать тому, кого любит. Но Юнги ничего не отвечает, и это тревожит младшего. Он краем глаза смотрит на того, осторожно положившего голову на его плечо, и видит, что Юнги уснул. — Боже, слишком милый, — умилительно улыбнувшись, он кладёт Мина на кровать, укрывая одеялом, и ложится рядом, постепенно засыпая, наплевав на то, что нужно бы в душ сходить. — Как же ты смог пленить меня?..