Vigilance

      Ответ друга привел Сурану в ярость. «Бросить все и уйти? Да неужели ты забыл, Феликс, как мы сами учились разбираться в орзаммарской политике, собирали доказательства преступлений Логэйна и руководили целым эрлингом? И после этого все, чего ты от меня требуешь, – это схватить за шкирку одержимого и привезти его домой? Ну ты и сволочь, Феликс!» Эльф понимал, что жутко заинтересовался делами Киркволла – особенно теми, что касались Церкви и старкхевенских правителей. Конечно, это все не отменяло слежки за Андерсом, но разве можно было сводить полномочия Стража-Констебля к работе стражника, приходящего с ордером на арест? «Бдительность в мире» – разве не эти слова были девизом Серых Стражей? Кажется, думал Адвен, Феликс окончательно уверился в том, что Башня Бдения – центр Тедаса, и ее проблемы – самые значительные. Для быстро привыкшего к «вольной» жизни Сураны это было даже в некоторой степени оскорблением. В конце концов, что такое Башня в сравнении с целым миром?       Поэтому жизнь эльфа в Киркволле продолжалась. Подрабатывая у Томвайза и приглядывая за Андерсом, Адвен часто встречался с Элланой. Долийка оказалась более удачливым и полезным информатором, чем покойный Адрас: ей не только удавалось подслушать ценные разговоры, но и передать полученные сведения Суране, будучи далеко не на последнем издыхании. Насчет своего умения выслеживать добычу девушка не соврала.       Однажды она поделилась с эльфом довольно любопытной информацией. Банда наемников прибыла в Киркволл, чтобы потребовать свою долю в некоей операции у Бартранда Тетраса. Настроены они были весьма недружелюбно, обещая «распотрошить этого бородатого карлика». Адвен хорошо знал, что Тетрасов в Киркволле двое – Варрик и его брат, поэтому сразу заподозрил обоих в осуществлении какой-то сомнительной финансовой операции. Он пожалел, что не может спросить об этом у Варрика или Хоук – Мерриль ни разу даже не заговаривала о Бартранде и не называла его имени, да и в финансах разбиралась слабовато: Сурана быстрее и лучше нее вычислил самые выгодные цены на рынке, и обвести его вокруг пальца не получалось даже у гномов. Но, кроме Мерриль, обращаться эльфу было не к кому. В надежде услышать хоть что-нибудь интересное он отправился однажды вечером в «Висельник».       К его удивлению, Варрик сидел за столом, мрачно потягивая эль из кружки, и посматривал по сторонам. Адвен незаметно проскользнул мимо него и примостился за одним из задних столиков. Чуть не прилипая к пропитанной элем древесине стульев и столешницы, эльф осторожно поглядывал на гнома. В варриково мрачное похмелье не давал поверить его роскошный арбалет, пристроенный за спиной хозяина. Тетрас собирался на дело.       Минут через двадцать в таверну вошла Хоук в сопровождении своего эльфа-телохранителя и принца Себастьяна. Фенрис был, как обычно, мрачен, Себастьян – непробиваемо спокоен, Агнес – на удивление серьезна. Она быстро подошла к Варрику и оперлась руками о столешницу.       - Ну, Варрик? – негромко спросила она. – Готов поквитаться с братцем?       - Жду не дождусь, - хрипло отозвался гном и смерил недоверчивым взглядом спутников девицы. – А что, покрытый лаком дельфин тоже идет с нами?       - Это он обо мне, - снисходительно и без тени обиды пояснил Себастьян в ответ на недоуменный взгляд Хоук. Хмыкнув, девушка отозвалась:       - Не хочу среди ночи беспокоить Мерриль. А Андерс… сам знаешь.       - Сам знаю.       - Вдобавок, насколько мне известно, имение Бартранда находится недалеко от Церкви, - столь же безмятежно прибавил принц Старкхевена, - поэтому мне не составит никакого труда сделать доброе дело и быстро вернуться домой.       - Я тоже рядом живу, - вмешался Фенрис. – И Хоук тоже. Она просто взяла тех, кому недалеко идти до дома.       - Ну да, конечно. – Варрик смерил его многозначительным взглядом, усмехнулся и отставил кружку. – Ладно, Хоук. Пошли. Не будем с этим тянуть.       Когда разношерстная компания вышла на улицу, Сурана еле удержался, чтобы сразу не последовать за ними. Получается, Варрик тоже собирался предъявить какие-то претензии своему брату. Интересно, за что. Судя по необычайной серьезности гнома, дело было нешуточное и угрожало кончиться большой кровью.       Выскользнув из таверны, Адвен осторожно направился в Верхний город. Обычно он предпочитал ходить туда днем, когда была возможность затеряться в толпе эльфов-слуг, и стражники не были особенно бдительны – одного их присутствия хватало, чтобы грабитель удержался от искушения слямзить что-нибудь с рыночного прилавка. Но вот после захода солнца городская стража становилась очень грозной – капитан Хендир вышколила их со всей основательностью, и головорезам стоило дважды подумать, прежде чем соваться в драку. Да и не только головорезам: стража замечала большинство ночных прохожих и относилась к ним с большим подозрением. Даже невзрачный с виду Сурана мог бы вызвать у стражников ненужные вопросы – или, того хуже, они бы отправили его обратно в эльфинаж. Поэтому эльф выбрал наиболее извилистый путь, проходящий через портовые улочки и выводящий прямиком к Церкви и имениям аристократов – по слухам, наименее патрулируемое место.       В порту на сей раз было спокойно – не в последнюю очередь потому, что на одной из улиц валялись несколько изувеченных мертвецов. Трупы были свежими и потерявшими очень много крови. «Малефикары, – без колебаний определил Адвен. – Но не слишком ли это нагло – убивать людей и оставлять такие характерные улики?» Его, однако, насторожило то, что мертвецы были облачены в какое-то тряпье: вряд ли кто стал бы в открытую нападать на нищих. Киркволл не был обделен вниманием Друзей Рыжей Дженни, и потому убивать совсем уж немощных и отверженных (включая, как ни странно, даже эльфов) здесь, как и в Ферелдене, считалось дурным тоном. Малефикары, очевидно, не считались даже с этими правилами. Влекомый каким-то неясным инстинктом, Сурана потянулся осмотреть трупы повнимательнее. Луна еще не стала полной, но отличное эльфийское зрение позволяло разглядеть все необходимое даже в относительной темноте.       Четыре трупа – два мужских и два женских – имели очевидное сходство. Молодая женщина была лицом очень похожа на пожилую: те же черты проступали и в лицах мужчин. Без сомнения, это были члены одного семейства. И – от этой мысли у эльфа засосало под ложечкой – семейство это было благородным. Повидав за свою недолгую жизнь немало представителей ферелденской и киркволльской знати, он научился распознавать аристократов по лицам. Лица мертвецов почти не были изувечены, и печать благородства еще проступала в их изменившихся чертах. «Эти малефикары, должно быть, самоубийцы».       Вдруг послышались чьи-то быстрые шаги, и Адвен поспешил спрятаться в темном углу неподалеку. Оттуда он смог хорошо рассмотреть приблизившихся людей. И едва сдержал удивленный вздох, узнав их.       - Что, очередные незадачливые ребята? – негромко хмыкнула Хоук и приподняла один труп за ноги. – Фенрис, помогай.       Седой эльф покорно исполнил ее просьбу. Тем временем Себастьян негромко приговаривал:       - Создатель, даруй этим людям место у ног Твоих…       - Певчий, заткнись и тащи его, - недовольно буркнул Варрик.       - Было бы жестоко не почтить память ушедших молитвой, - кротко отозвался принц Старкхевена.       Они подтащили тела к краю улицы и спихнули их в плещущие где-то внизу мутные воды. Два всплеска раздались почти одновременно, третий – чуть погодя.       - Осталась еще наводка в Клоаке, - пробормотала Агнес, - и с этой мерзостью будет покончено.       - Ты порой идешь на чудовищные поступки ради денег, - с укором проговорил Себастьян.       - Чудовищно было убивать этих бедолаг. Я просто доделываю работу за головорезов. Когда я работала на Атенриль, еще и не таким приходилось заниматься.       Сурана поразился удивительной сухости речи Хоук. Он еще никогда не слышал ее говорящей так отрывисто и зло.       - Если бы не эта демонова авантюра Изабелы, на которой я потеряла кучу денег, я бы и не взялась за такую работу еще раз.       - Ты права, Хоук. Нужда порой заставляет нас делать ужасные вещи…       - Нам пора, - мрачно поторопил их Фенрис. – Нам еще нужно разобраться с Бартрандом.       - И то верно, - согласился гном. – Пошли, Хоук. А то эдак скоро рассветет, а мы и до Верхнего города не доберемся.       Ожидая, пока звуки шагов затихнут вдали, Адвен напряженно размышлял. Конечно, Хоук и ее друзья не убивали аристократов – пусть они и избавлялись от трупов с поистине наемничьим хладнокровием, убить целое семейство ферелденка вряд ли смогла бы. Она не была такой уж сволочью. Правда, сталь в ее голосе, совершенно непривычная для девицы-хохотушки, изрядно озадачила эльфа. Не может быть, чтобы эта маска простоты скрывала холодный, жесткий характер… По крайней мере, Суране в это не верилось. Хотя он не питал особенных симпатий к Хоук, она все же не представлялась ему воплощением зла. Но, очевидно, стоило поспрашивать у Мерриль, так ли добра ее подруга, какой хочет казаться.       И не меньше, чем неожиданная холодная злоба в голосе Хоук, эльфа неприятно поразило спокойствие Себастьяна. Остальные, избавляясь от трупов, старались не говорить, как можно быстрее отделаться от такого поручения, но принц без малейших следов волнения в голосе провожал мертвецов в последний путь. Он поразительно искушен в бою и привычен к смерти намного больше, чем отчаянная ферелденка, с ужасом думал Адвен. И при этом такой хладнокровный боец, которого вряд ли трогает самая жестокая смерть, источает благочестие и церковную мудрость. Варрик определенно питал к Себастьяну сильную неприязнь, но Сурана часто видел принца сопровождающим Хоук и ее друзей – выходит, ей его общество нравилось. Что было по меньшей мере странно: у самого эльфа ясный взгляд и спокойный голос старкхевенского принца вызывали какое-то неприятное ощущение. Эльф хорошо знал, что чем меньше человек говорит дурного, тем больше дурного может быть у него на уме. Себастьян на его памяти никогда не говорил ничего дурного – и, возможно, поэтому от него у Адвена сводило скулы так же, как от Мерриль. Но Мерриль была наивной дурочкой, по уши напичканной долийскими байками о превосходстве: Себастьян же дураком не был. Нарочитое отсутствие камня у него за пазухой даже пугало Сурану – намного больше, чем, скажем, ухмылка поигрывающей кинжалами Хоук или мрачный взгляд вооруженного Фенриса… Отбросив эти мысли, эльф все же продолжил двигаться по намеченному маршруту. Поднявшись по длинной каменной лестнице, он наконец вышел на площадь перед Церковью.       Воспользовавшись отсутствием стражников, Адвен изучил объявления на доске проповедника и, не найдя там ничего интересного, присел отдохнуть на ступенях Церкви. Огромное здание нависало у него за спиной, словно карающая длань Создателя, и Сурана невольно подивился, кому могло прийти в голову объявить это место обителью благочестия. Старинное тевинтерское белокаменное здание во времена Империи, может, и было храмом, посвященным Древним богам, но оно вызывало только суеверный страх – даже сейчас, в относительно цивилизованную эпоху правления наместника Думара. Церкви Ферелдена, даже самая большая, находившаяся в Денериме, были намного уютнее и светлее: в них даже не самых истово верующих посещала надежда. В киркволльской же Церкви было на удивление темно и мрачно. Обстановка, конечно, была под стать городу, но эльф не мог не подумать, что только в таком мрачном месте, пожалуй, церковные служители могли бы додуматься до заключения сделки с Хартией. В Ферелдене такое никому и в голову бы не пришло.       Поджав ноги, чтобы не было холодно сидеть на камне, Адвен продолжал смотреть по сторонам, но в поле зрения ничего не показывалось. Его начало уже клонить в сон, когда он услышал шаги и голоса:       - Как ты думаешь, Варрик, с моей стороны не будет слишком большим кощунством помолиться за несчастных жертв?       - Да отвали ты уже, Певчий! – Голос гнома звучал очень взволнованно. – Мне сейчас наплевать на них, неужели не видно?       - И то правда, - укоризненно заметила Хоук. Когда она наконец показалась в поле зрения Сураны, он увидел, что ферелденка обнимает Тетраса за плечо. – Пойдем, Варрик, напьемся до посинения.       - Я, пожалуй, на этом вас покину, - заявил Себастьян. – Доброй ночи, Хоук.       - И тебе того же, Себастьян. Пошли, ребята.       У Агнес был печальный голос, и на слова принца она отреагировала без особого интереса. Поддерживая Варрика, они с Фенрисом спустились по той же лестнице в порт, откуда пришел Адвен. Себастьян же поднялся в Церковь, чуть ускорив шаг на последних ступенях.       Прежде чем за принцем закрылась тяжелая дверь, Сурана успел услышать его слова:       - С этими гномами ни в чем нельзя быть уверенным. Кому он продал…       С каким-то удовлетворением эльф отметил, что Себастьян произнес эти слова совершенно не таким тоном, каким давеча предлагал помолиться за несчастных жертв. Холодный и слегка раздраженный тон – как раз такой, каким пристало говорить аристократу. Однако смысл его слов остался Адвену непонятен – как и все случившееся. Зачем Варрик ходил к своему брату? О каких несчастных жертвах шла речь – ясно же, что в виду не имелось гниющее в мутных водах семейство? И почему Варрик, славящийся умением держать себя в руках, был так взволнован? Неужели сомнительная операция Тетрасов кончилась еще хуже, чем они предполагали? Единственной зацепкой были слова Себастьяна о продаже – но продаже чего? Кому? И, главное, кто продал загадочное нечто – Варрик или его брат?       Чувствуя себя не в состоянии ответить хотя бы на один из этих вопросов, Сурана с облегчением покинул церковный дворик и вернулся в Нижний город тем же путем. Улицы были по-прежнему тихи – и к лучшему: уставший и узнавший слишком много информации эльф вряд ли смог бы сейчас расправиться с бандой головорезов. Дойдя до своей лачуги в эльфинаже, он кое-как записал свои мысли по поводу увиденного и услышанного, рухнул на жесткую кровать и провалился в сон.       Ему опять снились порождения тьмы и печальное лицо Сигрун.