Стив тяжело опустился на бетонный пол огромного балкона в многоэтажном здании и, стянув с себя перчатки от капитанский формы, устремил свой усталый взгляд в ночное нью-йоркское небо. Миссия на одном из итальянских судов, нелегально пересекших границу Атлантического океана с огромным количеством внештатного оружия закончилась гораздо раньше, чем рассчитывали все знающие о ней, что могло значить только одно: внеплановые пару часов отдыха были заслужены.
Отдохнуть мужчина даже и не надеялся, отчетливо слыша хриплые стоны и истошные женские визги в их общей с Тони спальне этажом выше, которые доносились из открытого настежь окна.
Когда они спали первый раз, Старк точно так же раскрыл стеклянные створки, впуская легкий ветерок в помещение спальни, комментируя это тем, что, засыпая, звездным небом лучше любоваться не сквозь прозрачное стекло окна.
Роджерсу стало гадостно, будто его окунули в чан с грязью и оставили посреди улицы одного, обтекающего, прибитого к месту взглядом зевак, как Иисус был прибит к своему распятью.
Стив стиснул зубы и прикрыл глаза, когда особенно громкий стон сорвался с мужских губ, задавая себе вопросы и неистово ища на них ответы. Как такое могло произойти? Почему именно он? Как он вообще мог оказаться в мерзких любовных сетях Старка, пропитанных сексом, алкоголем, враньем и фальшью?
Старк всегда старался быть лучше, казаться на ступень выше в лестничных пространствах жизни. Когда ему перекрывали кислород, он рвал и метал за то, чтобы иметь хотя бы призрачную возможность развития, эмоциональной и интеллектуальной эволюции. «Если бы мне не мешали», — жаловался Тони, разочаровывался, злился, в очередной раз поднимая руки после того, как сам их опустил. Вечный круговорот выживания, бесконечное колесо, в центре которого всегда находилась его жажда превосхождения себя и/или других. Он выкладывался на полную, а мир плевками пытался дать знать, что хоть Старк ему и абсолютно безразличен, он готов смилостивиться и наградить мужчину, так похожего на бездомную собаку, обильно испускающую слюну при виде объедков.
Он полз к вершине, стремительно расталкивая на своем пути всех, кто хотел навязать конкуренцию, и постепенно становился черствым, приобретая в своем психологическом портрете уродливые черты, которые обычно пристало предписывать гниющим трупам.
Заветный пик все ближе и ближе мелькал перед взором. Старк стал понимать, что пути назад нет. Что если хоть на мгновение остановиться, то его собьет, словно товарный поезд, прошлое, так нещадно уничтожаемое им же.
«Жертвуем собой настоящим ради нового себя в будущем», — девиз волной накрыл изначально чистое стремление и разум. Слишком поздно отступать. Слишком поздно для альтернатив.
Пусть Роджерс осознавал всю картину представшего перед взором человека, сломленного отсутствием чувств и в то же время сильного своей холодность. И пусть он понимал, что люди особо не меняются и если человек по своей сути черная чума, он ей и останется в ожидании Чумного Доктора.
Но, как известно, надежда умирает последней.
А Страк пользуется. Он вообще любит попользоваться всем, что считает удобным в своем использовании.
Он — человек СПИД.
Проникает в кровь и начинает с малого разрушать весь устоявшийся мир. Кирпичик за кирпичиком выбивает из уютной стены внутреннего мира кувалдой и с улыбкой отвечает, что все в порядке на твой вопросительно-возмущенный взгляд.
Он клеит пластыри на отбитые и слегка кровоточащие фаланги пальцев и на абсолютно голом пространстве остатков чувств выстраивает пьедестал самого себя, приковывая на цепь с стальными звеньями тебя с твоими остатками нелепой надежды.
И уже не убежать, как ни старайся.
Можно брыкаться, брызжать слюной, словно змеиным ядом, кидаться обидными словами, как осколочными гранатами или молить о свободе, пуская водопады слез. Но Тони словно сросся со своей браней, он раз в три дня пройдет мимо мемориала, насвистывая веселую песенку, споткнется об твою ногу и, чертыхнувшись, подкинет какой-нибудь деликатес со своего стола.
Стив выпустил изо рта сизый пар утренней прохлады под аккомпанемент затихающих стонов и открыл глаза, когда первая капля утреннего дождя упала на его щеку. Вскоре за первой последовала вторая и начался грибной дождь, охлаждающий тело и мысли Роджерса.
И у привязанного ничего не остаётся, кроме смирения.
А Старк теперь выше всех. На эту вершину по праву можно водрузить его флаг, наречь кричащим именем. И теперь… Самое время посмотреть назад, окинуть взглядом пройденный путь…
— Д.Ж.А.Р.В.И.С. сказал, что ты вернулся раньше, — запахивая халат и ежась от холода произнес Тони, даже не пытаясь выйти под ледяные капли.
— Ну как зрелище? — выдохнул Стив, встав с холодного бетона. — Нравится тропа из мертвецов, привязанных к столбам?
— Что? — шум капель, стучащих по навесу над входом на балкон заглушал слова, произнесенные Капитаном.
— Ничего, — зашел под навес к Старку Стив, впиваясь в припухшие губы поцелуем.
