Задыхаюсь

      Эмма нерешительно забралась в машину, словно пыталась вспомнить, не оставила ли что-то в участке. На улице стояла такая жара, что возвращаться при обнаружении пропажи ей совсем не хотелось. Она раздосадовано вздохнула, вспоминая вчерашний прогноз погоды. А ведь обещали похолодание! И даже дожди! Свон посмотрела на небо сквозь окно машины, надеясь увидеть там хоть маленькую тучку. В душе неприятно защемило. Все та же жара.       Пока она ехала домой, не смогли придумать ничего лучше, чем размышления о погоде. Эмма была уверена: нужно думать о всяких мелочах, тогда о самом главном и не думается. Поэтому погоду блондинка смело отнесла к «мелочам», вздыхая каждый раз, когда думала о дожде. И почему только так душно? Невольно сделала глубокий вдох, пытаясь забрать почти весь воздух. Хотя чего толку-то?       Когда она приехала домой, было уже восемь. Она окинула взглядом входные двери, словно решая, заходить или нет. Этот дом она купила совсем недавно, тогда это казалось ей отличной идеей. Если честно, она вообще была в полном восторге. Наконец появилась возможность въехать от родителей. Иногда хотелось побыть одной, но снежка почему-то всегда этих желаний дочери упрямо не замечала. Так что дом, где можно будет отдохнуть от чрезмерной заботы и внимания матери, ей показался милым. А еще огромным. Здесь было целых два этажа, а еще подвал и великолепная лужайка за домом. Хотя ее она никогда не любила, там всегда было как-то слишком солнечно, это напрягало. А вот Реджине нравилось. Она была просто в восторге, каждый вечер тащила Эмму на пикник, говоря, что свежий воздух полезен. Свежий воздух такой уж хорошей перспективой Эмме не казался, а вот поцелуи Реджины совсем наоборот.       При мысли о поцелуях, да и о самой Реджине, в животе все предательски сжалось. Эмма как можно скорее открыла входную дверь, надеясь, что в доме прохладней, чем на улице.       На самом же деле внутри было довольно душно. И предательски пахло Реджиной. Как будто еще утром та стояла в гостиной, сообщая Эмме, что сегодня задержится на работе и чтоб она ее не ждала. Свон даже показалось, что еще чуть-чуть и она увидит одежду любимой, ее сумку и поспешно брошенные туфли на полу.       Вместо этого она только услышала счастливое щебетание птиц за окном. Раздражало.       Эмма кое-как сняла обувь, а затем прошла в гостиную, спеша снять одежду с себя. Сейчас как никогда хотелось остаться лишь в длинной футболке, которая надежно отгонит жару. Хотя Эмме казалось, что ее уже ничего не спасет. Ей хотелось закричать во все горло, но она почему-то этого не сделала. Сослалась на недостаток сил. И грусть. Когда людям грустно, они плачут, а не кричат, пыталась напомнить себе Свон.       Больше всего о Реджине напоминала кухня. Там они проводили больше всего времени, это казалось Эмме забавным. Она всегда думала, что нормальные пары большую часть своего времени проводили в постели, но вот их фаворитом стала именно кухня. Ничего пошлого, просто Реджина любила готовить, а Эмма любила выпечку. В каком-то смысле они помогали друг другу, отвлекаясь на поцелуи. Но Эмму это устраивало. Рядом с Реджиной устраивало все.       Сегодня, когда жара настолько давила, что грусть просто зашкаливала, Эмме кухню хотелось взорвать. Ну или разбить все, что находилось в этой комнате. Все, к чему они так привыкли, все, что казалось ей когда-то уютным, сейчас хотелось разгромить.       Вместо этого она вытащила из холодильника мороженое. Прохладный десерт заставил невольно промычать от радости. Как-то незаметно к мороженому добавился коньяк. Теперь она отставила баночку со сладким в сторону, а вот стакан с алкоголем поближе. Так легче не задыхаться от жары. От одиночества.       Они поссорились совершенно внезапно. Так всегда бывает, когда ты слишком счастлив. Как будто на ясном небе вдруг появляются серые тучи. Раз — и ливень повалил. Забавно, вообще-то. Даже кажется, что кто-то просто тобой играет, как в шахматах, и ты даже не живешь, а просто существуешь. А главное — не понятно, жил ли ты до этого раньше? Когда огромный дом внезапно становится пустым, а по утрам будить всего лишь будильник, а не любимые губы, кажется, что раньше ты действительно не жил. Иначе прикосновения и голоса не забывались бы так быстро. Иначе счастье не длилось бы так мало.       Вообще-то, они часто ссорились. Но так же часто и мирились, так что новая ссора тогда не вызвала у Эммы ничего подозрительно. Она только знала, что первой мириться не придет. В этот раз Реджина наговорила столько всего, что делать шаг первой ей не хотелось. Да и вообще было неприятно.       — Ты постоянно о чем-то забываешь. Эмма, ты хуже, чем ребенок!       — Реджина сердито размахивала руками. Эмме казалось, еще немного и та взорвется. — Иногда мне кажется, встречайся бы я с кем-то другим, моя жизнь была бы намного проще.       Голос Реджины, который сердито обвинял ее в детском поведении, доносился до Эммы уже чуть ли не месяц. Когда она только услышала эту фразу, из гордости сразу же выпалила, что Реджину никто и не заставлял. А вечером Реджина просто не пришла домой. Позвонила и сказала, что ей пока лучше немного побыть у себя. Эмма в тот же вечер разбила телефон, хотя пожалела об этом еще до того, как он ударился о стену. Пришлось покупать новый.       Этой ночью она не могла уснуть, хотя выпила достаточно алкоголя, чтобы забыться. Она даже не укрывалась, было слишком душно. Так и легла в футболке, раздосадованная тем, что слишком много думает о главном. Нужно думать о мелочах, она повторяла это как мантру. Метеорологи жалкие лгуны. «У Бабушки» вкусные луковые кольца, хотя она это всегда отрицает. У Генри наконец появилось много друзей. Реджина милая, когда не достает до верхней полки на кухне, хотя она это отрицает.       Пришлось выйти из дома, потому что от жары Эмма начинала задыхаться. Почти полночь, а на улице все так же душно. На минуту Эмме показалось, что она в ловушке, в клетке словно пойманная птица. Всего на минуту.       Она даже не помнила, как вошла обратно в дом. Ее жутко трясло, руки не желали слушаться, а легкие отказывались дышать. Бутылку виски она уже мысленно проклинала.       — Да? — она поняла, что это реальность только когда услышала родной, но немного заспанный голос. На душе потеплело.       — Реджина, я… — Эмма не знала, что сказать. Голос Реджины совершенно сбил ее с толку. Она так давно ее не слышала! Как будто вечность прошла, а не один месяц. — Я задыхаюсь.       — Погоди.       В телефоне послышались гудки, а Эмма уставилась на мобильный с недоумением. Погоди? И это все, что скажет Реджина? После всего, что произошло между ними?       Ждала она не долго. Минут пятнадцать провалялась в кровати, размышляя над словами Реджины, а затем в дверь постучали. Эмма промычала что-то вроде «открыто», хотя гость, похоже, ответа и не дожидался. Реджина уже стояла в гостиной, недовольно качая головой. Бутылка из-под виски на столе явно бросалась в глаза.       — Реджина.       Эмма встала кровати, осторожно подкрадываясь к женщине. Свон казалось, что та вот-вот убежит.       — Здесь душно. Прогуляемся?       Тут Реджина ответа тоже ждать не стала. Гордо вышла из дома, завлекая Эму последовать ее примеру. Девушка было только рада. Ее по-прежнему трясло.       Они молча шли по пустынной улице. В домах уже даже не горел свет, что почему-то насмешило Эмму. Все сказочные герои показались ей слишком правильными.       — Все в порядке? — первой начать разговор решилась Реджина. Эмма удивилась ее заботливому тону, но быстро пришла в себя.       — Просто слишком душно.       — Мне тоже.       Разговор остановился на этом моменте. Каждая не знала, что сказать, когда на самом деле улица едва ли не взрывалась от их недосказанности.       Когда Реджина во второй раз решилась заговорить, они прошли уже достаточно много. Обе успокоились.       — Прости. Я тогда такого наговорила, Эмма. Ты лучшее, что было в моей жизни. Не знаю, что на меня нашло, я…       — Я знаю, — поспешила прервать ее Эмма. Слушать извинения почему-то сейчас не хотелось. Ей нужно было только обнять Реджину, не говоря ни слова. Она неуверенно взяла женщину за руку, сжимая ее ладонь как можно крепче. Происходящее казалось не реальным.       — Задыхаюсь без твоей нежности.