Марафон глупости

      Что верховный маг Бруклина забыл в Лос-Анджелесе? Да Магнус и сам толком не знает. Скорее всего, он просто бежит. От себя. От нью-йоркского института. От Алека. От чертового Александра Гидеона Лайтвуда. Прекрасного нефилима с чудесными глазами цвета первородного неба. От сумеречного охотника, что сегодня женится. Потому что долг. Потому что честь. Потому что семья. Потому что закон.       «К черту закон!» — думает Магнус Бейн, запивая болезненную горечь убийственным коктейлем, залпом, пытаясь этой порцией сделать то, что не может сотворить громкая музыка, — заглушить чертовы внутренние часы, которые мерно и неумолимо отчитывают то время, что осталось существовать их с Алеком «отношениям». Или хотя бы надежде на них. Алек Лайтвуд — это главная его оплошность последних столетий. Большая, чем Камилла. Гораздо большая. Гораздо больнее.       Маг даже не знает, что ударяет в голову сильнее: боль происходящего, осознание собственной глупости или же алкоголь с каплей демонической крови. Кстати, неплохо бы взять еще порцию. И стоит ему подумать об этом, как на столик с тихим звоном опускается бокальчик ядреного коктейля.       Чуть вздрогнув, Магнус оборачивается и видит хозяина клуба. Не может не улыбнуться в ответ на лукавую улыбку и не отвесить комплимент — «Лакс» - совершенно шикарное заведение, будем честными, даже для столь искушенного в этом плане Магнуса. Впрочем, разве мог падший устроиться иначе?       Люцифер еще лукавее улыбается в ответ на слова мага и устраивается напротив, закинув ногу на ногу. Первым заводит разговор — о смертных, которые порой поражают его, но неизменно веселят, об их алчности и глупости, а после вдруг о бесконечной вере в справедливость. Бейн слушает, кивает, когда нужно, вставляет колкие замечания. Они так давно знакомы, что верховный маг Бруклина точно знает, когда и что делать. И ждет. Не зря же Люцифер пригласил его сюда.       Это не просто дружеский жест. Хотя для простых смертных слова «Люцифер» и «дружеский жест» не сочетаемые не то, что в одном предложении — в одной вселенной, Магнус Бейн знает, тот умеет быть благодарным и благородным по отношению к своей свите. Маг давно не его свита, но опять же Люцифер не забывает тех, кто помогал ему: хоть однажды, хоть множество раз. Тех, кто отказал ему в помощи, он тоже помнит, уж поверьте. Задумавшись, Магнус не сразу замечает, как Люцифер, склонив голову набок, улыбается ему слишком понимающе, а потому Бейн содрогается и хочет заблаговременно заткнуть уши, но какой там…       — Я даже не знаю, кто из вас начудил больше: ты, влюбившийся в нефилима, или Мейз, которая, совратив ангела, сделала все, чтобы спасти его жизнь, — задумчиво тянет падший, пригубив виски и поигрывая откупным серебряником.       Магнус смачивает горло, прежде чем ответить с надменной насмешкой, кивнув на перебинтованную ладонь падшего:       — О, не стоит, Люцифер, ведь этот марафон глупости ты пробежал вместе с нами.       Падший тихо смеется в ответ, и мысль о том, что он остается рядом с той, что делает его смертным, и это вряд ли праздное любопытство, почему-то заставляет уголок губ мага насмешливо приподняться. Но за нервной насмешкой скрывается затаенный страх. Потому что Люцифер — падший гордый бунтарь, живущий переменами и никогда не просящий чего-то у Отца — это константа. Точно такая же, как и тусовщик и циник Магнус Бейн, никогда никого не пускающий в свое сердце. Потому что обе константы не так давно полетели прямиком в ад.       Из очередного выпадения из реальности его вырывает прикосновение чужой ладони к щеке. Его прошивает энергетикой падшего. Настолько, что он не сдерживает судорожного выдоха и слетевшего гламура. Растерянно смотрит на владыку тьмы кошачьими глазами, и тот читает в них потаенное желание. Люцифер кивает, позволяя магу стянуть повязку со своей ладони и коснуться губами раны, дурея от крови падшего, чистой силы, что, словно сильнейший наркотик, чистейший яд, разъедает сосуды, затуманивает разум, сбивает дыхание. Заставляет забыть все и, наконец, заглушает чертовы внутренние часы. Те останавливаются. В голове шумит, кровь стучит в висках, а потому он не сразу слышит вкрадчивый голос падшего:       — Кажется, марафон продолжается, и участвуем в нем не только мы.       Магнус отрывается от ладони падшего и смотрит на него непонимающе, но повинуется его кивку и прослеживает взгляд. И сердце замирает, прежде чем ухнуть вниз. Потому что внизу, сквозь толпу танцующих, продираются охотники. Те самые сумеречные охотники. Явно только-только с церемонии, потому что при параде. Туман в голове мага рассеивается тут же. Он хочет подорваться, сделать хоть что-нибудь, но его будто пригвождает к стулу. Люцифер смотрит на него с усмешкой, а после, поцеловав мага в макушку, оставляет его в гордом одиночестве.       Магнус мысленно проклинает падшего и обращает в жабу того, кто растрепал охотникам его местонахождение. Мысли истерично мечутся. Бейн не знает, чего ждать, а потому хочет немного сдохнуть. Не знает, правда, от счастья или от ужаса. Александр, его Александр появляется напротив уже меньше чем через минуту, замирает на мгновение, будто решаясь, а затем делает шаг, отчаянно, словно кидаясь в омут с головой. А приблизившись, поднимает Магнуса на ноги за лацканы пиджака, чтобы впиться в губы отчаянным и пылким поцелуем. Маг задыхается, он так же отчаянно целует в ответ, цепляясь пальцами за чертов золотой пиджак охотника, мечтая содрать его с Александра. И не только пиджак. Его ведет. Ведет сильнее, чем от крови падшего. Потому что это тоже сила. Такая, что Люциферу и не снилась. Она тоже горит, но не сжигает. Пламя ее не наносит ран, оно их прижигает, не давая более истекать кровью.       Маг целует и целует, и принимает поцелуи, но затем, судорожно вздохнув, все же отстраняется, едва-едва, меж их губами всего пара миллиметров, и Бейн выдыхает, по-прежнему цепляясь пальцами за чужой пиджак:       — Что ты творишь, Александр?       — Я? Посылаю к черту Клэйв, правила, законы и семью, — сдавленно смеется юный нефилим. — Я делаю то, что подсказывает мне мое сердце.       Он вновь целует мага, и тот чувствует нереальность происходящего. И где-то внутри мелькает мысль о том, что если это все жестокий розыгрыш Люцифера и через минуту он очнется у себя в постели, то сдохнет в тот же миг, несмотря на свое бессмертие. Но он готов к этому, потому что знает, что если все произойдет так, то сдохнет он, познав пусть иллюзорное, но счастье.