Немного крови, немного любви

На Балмору опускался нежный вечер месяца Второго зерна. Нагретый за день воздух застыл густым киселем. Халоф вдыхал его с почти забытым удовольствием и думал о том, как давно не был в этом городе и как удачно сложилось его возвращение. По чести сказать, последнее время фортуна, казалось, отвернулась от него. Последняя сделка по контрабандному эбеновыму сырцу оказалась подставой, его чуть не повязали эти поганые ищейки под Чейдинхолом. Он бежал от преследования, но был почти уверен, что ему не удастся запутать следы. Однако, похоже у него получилось. Он прибыл вчера на утлой лодчонке в Сейда Нин, а сегодня с утра переправился на силт-страйдере в Балмору. Звериным чутьем, отточенным годами, он ощущал, что ушел из-под удара еще до прибытия в Эбенгард. Зря он сомневался и гневил богов, его удача все также ему благоволила. Там, под Чейдинхолом, остались лежать в канаве двое его дружков, нашпигованные имперскими стрелами, еще одного, скорее всего, повязали. А он здесь. Цел, невредим и даже остался при своих - в этот раз его доля в товаре была невелика. В Балморе его встретил старый приятель данмер Кемер, сейчас они сидели на крыше таверны Х и пили сладкий флинн. С ними был Нарис, что на взгляд Халофа делало вечер еще прекрасней. По чести сказать, последние пару часов блудный сын Морровинда не мог думать ни о чем другом. У Нариса были янтарные глаза, то темные, как самый тёмный мед, то светлые, как у равнинных пум, обрамленные острыми и черными, как угль, ресницами. Глазищи эти его еще к тому же были подведены блядской черной тушью, что смотрелось совсем сногсшибательно. Мальчишка много и с готовностью смеялся, или пытался удержаться, чтобы не засмеяться, покусывая белыми ровными зубками пухлые и нежные, как у девушки, губы. От этой нехитрой мимики кровь отливала у Халофа от головы, и он начинал туго соображать. Нарис весь был лучше всякой девушки: тонкая гибкая фигура и длинная тугая коса темно-каштановых волос, и смех этот низкий грудной, когда он смеялся над его, Халофа, шутками — придумать лучше нельзя. Однако, близилась ночь, и Халофу надо было соображать быстрее, хотя бы начать для начала вообще соображать, а не тупо пялиться, истекая слюной. Халоф был парень рослый и красивый, широкоплечий белокурый норд, он привык нравиться и мальчикам, и девочкам. Большой, очень большой везде, он думал, что с удовольствием продемонстрировал бы кое-что этому малышу. Свободные нравы Морровинда всегда как нельзя лучше способствовали подобным вещам. Морровинд — единственное место во Тамриэле, где, не смотря на все усилия Империи, так и не удалось искоренить рабство. При этом каджиты и аргониане, как и пол века назад, все также содержались в неволе вполне официально, но также властям не удалось пресечь продажу в рабство представителей человеческих и эльфийских рас, хорошо расходившихся на черных невольничьих рынках среди лордов Морровинда, и практически всегда для сексуальных утех. Хорошо воспитанных мальчиков и девочек, похищенных в Сиродииле, продавали здесь. Халоф знал, что у данмеров дома Редоран иметь в наложниках мальчика из белой человеческой или эльфийской рас считалось особым шиком. Он много знал об этом, до недавнего времени он сам переправлял этих мальчиков в Морровинд. Среди его товара были и подростки, и дети, даже такие, которым минула всего только одиннадцатая весна. Однако, Нарис был свободен и главное, к сожалению Халофа, свободен делать этой ночью все, что захочет. Халоф немного сомневался в себе, как сомневаются всегда перед красотой. Старого дорогого приятеля хотелось уже убить. Они собирались этим вечером славно поразвлечься вместе, но тот дремал в своем плетеном кресле, разморенный до неприличия флинном. И был в таком виде здесь лишний как никто. Халоф устал шутить, а на Нариса флинн не действовал, как хотелось бы: от трёх бокалов он лишь слегка раскраснелся и стал говорливей. — А вот правда, что ваши женщины такие строгие, что могут схватиться за меч, если кавалер слишком настойчив? — спрашивал он, отправляя в рот дольку апельсина. — Конечно, — Халоф понятия не имел, как ведут себя «их» женщины, он покинул Скайрим, когда ему самому было восемь лет отроду, но раз уж этой сладкой куколке хотелось считать его таким уж коренным нордом, он готов был сыпать какими угодно байками, — так и ходят по улицам с мечами. Вернулась домой к вечеру, не отрезав за день яйца хоть одному дерзкому ухажеру - подружки засмеют. Нарис прыснул, и Халоф в который раз подумал: слава Талосу, что одарил его так щедро. Норд с чувством юмора — это, как каджит с графским титулом. Кемер, разбуженный смехом, подпрыгнул в своем кресле, осоловело осмотрелся и снова свалился в дрему. — Как же вы справляетесь? Нарис закинул ногу на ногу и зажал сложенные ладони меж бедер. Он смотрел на Халофа с кокетливым интересом и даже слегка подался к нему в ожидании ответа. — В смысле? С чем? — Халоф смотрел на эти ладошки, спрятанные меж длинных стройных ног в обтягивающих тонкой кожи штанах, и мысли его терялись. — Ну с женщинами, раз они такие строгие. Халоф наклонился к Нарису так близко, что они почти соприкоснулись носами. Тот не отпрянул, только выражение лица у него стало немножко растерянным. — Я никак. — Халоф посмотрел прямо в распахнутые от удивления глаза. — Я мальчиков люблю. Они обычно все сразу понимают и не тянут кота за яйца. Нарис густо покраснел, аккуратно отодвинулся и опустил взгляд, а потом медленно перевел его на Кемера. Этот взгляд решил все сомнения Халофа. Он пнул Кемера в колено, тот проснулся и уставился на него ничего непонимающими сонными глазами. — Не пора ли тебе домой спать, дружище? Кемер замотал головой, золотые цацки на острых ушах зазвенели. — Нет-нет, я вздремнул всего минутку. Как я могу бросить друга в первый же день в родном краю? Патетика ему давалась с явным трудом, он душераздирающе зевнул. Халоф наклонился к нему и зашептал что-то на ухо. Выслушав, Кемер посмотрел внимательно на него потом на Нариса, который в это время пытался делать вид, что наслаждается закатом, сам при этом заливаясь еще более густым румянцем. На губах темного эльфа зазмеилась ухмылка. Сон, очевидно, с него слетел, когда он начал что-то возбужденно шептать на ухо приятелю. Между ними произошла тихая перепалка, однако, в итоге Кемер все же встал и направился к лестнице нетвердым шагом. Халоф поманил Нариса пальцем. Тот сидел неподвижно и заворожено смотрел на норда. — Ну что ты? Иди сюда. — Халоф мягко похлопал ладонью по колену. Он чертовски устал ждать этим вечером и свой минет он хотел получить прямо здесь. Ну для начала. И, если эта соска, думал он, продолжит ломаться, то придётся затолкать хуй в этот сладкий ротик силой. Нарис медленно поднялся и неуверенной походкой пошел к Халофу. Тот усадил мальчика себе на колени, приобняв одной рукой за талию, второй подтягивая к себе длинные ноги, среди которых, это было для него уже очевидно, он проведет эту ночь. — Ну что, хороший мой, будешь послушным? Он с удовольствием провел ладонью по гладкому колену и засунул ее между ног мальчика, лаская внутреннюю сторону бедра. Нарис закинул голову, и, закусив губу, судорожно выдохнул: — Д-да. Халоф был доволен, все оказалось гораздо проще, чем он ожидал. Удивительно, что с его опытом совращения сладких мальчиков он еще в чем-то сомневался. Все они шлюшки, только и ждущие подходящего мужика. Он взял Нариса за руку и положил ее к себе на ширинку: — Посмотри, до чего ты меня довел. Нарис облизал пересохшие губы, и, как загипнотизированный глядя в глаза норду, пошевелил ладонью. Халоф со свистом выдохнул через зубы, в паху все наливалось тяжестью и жаром, и Нарис продолжал ласкать ладошкой его вздутое достоинство. Все это было, конечно, хорошо, но пора уже было переходить к делу. — Нет, дружок, этого уже мало, — он убрал руку Нариса со своей ширинки и ссадил его с колен так, что тот оказался у его ног, — сейчас ты возьмешь в ротик. Мальчик к такому был явно не готов. Он попытался вскочить на ноги, но Халоф крепко держал его за затылок, и тот остался стоять на коленях. Второй рукой Халоф быстро ослабил ширинку и вынул свой жаждущий внимания твердый орган. Глаза у Нариса округлились. — Нет, я не хочу. Я не могу! — залепетал он, пытаясь отодвинуться от маячащего перед его лицом огромного члена. Халоф надавил мальчишке на затылок, одновременно направляя свой хуй к его губам. — Давай, маленький, не зли меня, обещал же быть послушным. — Я не бу...в… Воспользовавшись тем, что Нарис открыл ротик, Халоф наконец загнал ему в рот. — Вот так хорошо… — Халоф закрыл глаза от жгучего удовольствия. Мальчишка неожиданно привычным движением обхватил член губами и даже зубы сразу убрал. Опытный, подумал Халоф, однако, продолжал придерживать мальчишку за затылок на случай, если тот продолжит кочевряжиться. Но мальчик уже начал сосать, да так увлеченно, будто только этим всю жизнь и занимался. Он выпятил попку и, упираясь локтями в раздвинутые бедра Халофа, обрабатывал его член, сам постанывая от удовольствия. Халоф отпустил его затылок и откинулся на спинку стула. — Да вот так, маленький. Хорошо… Соси, малыш. Дааа... так. Халоф видел, как его член то исчезает, то появляется в плотном колечке губ, как пленочка слюны блестит на тонкой чувствительной коже. Головка члена терлась мальчишке о небо, и это было так хорошо, прямо то что надо. Он любил терпеть долго, так, чтобы у шлюх рот немел от продолжительной работы. Но сейчас ему как раз совсем не терпелось, да и мальчишка был хорош. Не хватало только затолкать член поглубже, чтобы глотка сокращалась вокруг головки, он это обожал. Но он обещал Кемеру, что не замучает мальчишку прежде, чем приятель тоже получит свое. А, возможно, еще и Фалкс подвалит, так что с этим придется подождать. Нарис ускорил темп, стараясь принять член как можно глубже, как будто угадав желания Халофа, и через минуту тот уже бурно кончал ему в рот, придерживая его за затылок. Мальчишка конечно подавился и, когда Халоф его отпустил, долго откашливался. Халоф поднял его на ноги, поднялся сам и, оглаживая его аппетитную попку и вообще лапая за все, что попадалось, прижал к себе. — Пойдешь со мной, зайчонок. На заплаканном лице Нариса застыло выражение обиды, казалось, он сейчас окончательно разрыдается. — Никуда я с тобой не пойду, урод! Он попытался вырваться, но, естественно, потерпел неудачу, в кольце стальных мышц Халофа ему не удалось даже пошевелиться. — Ну не обижайся, сладкий.  Халоф развернул Нариса к себе спиной и зашептал ему в аккуратное маленькое чуть заостренное ушко:  — Ты так хорош, я так хочу тебя. Вот мы сейчас с тобой пойдём... Одной рукой он перехватил его поперек груди, а второй грубо и настойчиво ласкал ему промежность так, что мальчишка быстро обмяк и начал постанывать в его руках. Халоф отпустил его и, шлепнув по заднице, направил к выходу. Нарис сделал два полупьяных шага к двери, но вернулся за плащом. Он смущенно улыбнулся Халофу и попытался облачиться в свои одежды. Повозившись, он с трудом попал в рукава и, накинув капюшон, целиком скрылся в темной материи. Халоф вдруг подумал, что мальчишка-то сильно пьян, что до сих пор было незаметно. Он бы задумался об этом в другой раз, а также и о том, что Нарис уже улыбается, будто не хотел расцарапать Халофу лицо за грубое с ним обращение буквально минуту назад. Но сейчас несостоявшегося узника форта Лунной Бабочки волновало только то, как ночью он славно развлечется с этой куколкой, так удачно подвернувшейся в первый же день его прибытия в Морровинд. Он обнял мальчишку за плечо, и направил его к выходу. — Боишься, что тебя узнают? Мама с папой заругают? — весело спросил он Нариса, который натянул капюшон плаща так, что не видно было даже носа. — Меня здесь никто не знает. — Также весело ответил Нарис, когда миновав шумный первый этаж таверны, они вышли на вечернюю улицу. — И я не хочу, чтобы узнали. Миновав дом совета Хлаалу, они попали в переулок, и Халоф толкнул дверь в неприметный дом. За дверью оказался темный холл, в котором Халоф прижал мальчика к стене и, тиская за задницу, накрыл его рот своим. Целовать его было сладко, Нарис покорно раскрывался и стонал ему в рот, распаляя Халофа все сильнее. Тому хотелось растянуть удовольствие. Получив первую порцию на крыше таверны, он мог позволить себе сейчас не торопиться, довести мальчишку до кондиции, чтобы он начал умолять выебать его прямо здесь. Поэтому он просунул колено между ног Нариса, а ладонь запустил в его узкие штаны, устремившись пальцами в ложбинку между ягодиц. Нащупав сладкий вожделенный вход, он ласкал его пальцем, не отпуская рот Нариса в грубом настойчивом поцелуе. Мальчишка совсем уже был готов, он стонал и двигал попкой в безотчетном желании, чтобы палец, ласкающий его норку наконец оказался внутри. — Ооо, пожалуйста… — Что пожалуйста? — Халоф, оторвался от сладких губ, не прекращая своих манипуляций. — Я хочу пожалуйста... Мальчишка задыхался и, видимо, был готов уже на все, его руки проникли Халофу под рубашку и оглаживали бугрящиеся мышцы груди и живота. Норд проскользнул пальцем в горячую зовущую дырочку, Нарис вскрикнул, и попытался насадиться сильнее, чтобы продлить проникновение, но Халоф ему не позволил. — Чего ты хочешь? — Халоф ухмыльнулся, — хуй мой хочешь в свою попку, шлюшка? — Даа... пожалуйста. Я хочу.. охх.... — Ну так попроси получше, детка. — Вставь мне! Сейчас, пожалуйста Мальчишка буквально забился в его руках от вожделения. Халоф отпрянул, оттолкнув его от себя, и скомандовал: — Раздевайся. Нарис пьяными движениями торопливо стянул с себя куртку, одновременно пытаясь вылезти из штанов. Халоф тоже освободился от своей одежды и толкнул обнаженного Нариса к двери в спальню. Там уже горели лампадки. И ждали два голых мужика. Один из них был данмер Кемер, а второй был коренастый имперец. Нарис рванулся было назад к двери, но тут же был пойман и брошен на пол. — Давай без фокусов. Халоф опустился перед мальчишкой на колено и, поймав его подбородок, сжал пальцами: — Придется поработать, малыш, этой ночью. Хорошо поработаешь, уйдешь утром целым. Будешь выпендриваться, пеняй на себя. Мальчик смотрел на него с ужасом и мольбой, но молчал, видимо, понимая, что сопротивление бесполезно. — Ох, какая соска-то аппетитная. Давай-ка ее сюда, — протянул имперец, одной рукой поглаживая свой короткий толстый член. Халоф толкнул Нариса к кровати, где его поставили на четвереньки. — Сейчас, мужики, сначала я ему вставлю, пусть поорет. А потом уже можете в рот ему совать. Халоф пристраивался к попке Нариса, тот замер и зажмурился в ожидании. — Ты смотри, какой гуманист, — заржал Кемер. — Вот что годы с нашим братом делают. Мягчеем, — сказал имперец и тоже заржал. — Заткнитесь уже, — проворчал Халоф и приставил налитую головку к сжатой дырочке мальчика. Отверстие было узкое, хотя не так чтобы очень. Но Халоф не использовал даже слюны для смазки, поэтому Нарис действительно закричал, когда норд рывком вошел в его попку. Мальчишка забился, пытаясь освободиться, но Халоф накрыл его собой, одной рукой подхватив его под грудь, и сразу начал двигаться жестко и быстро. Нарис перестал биться, только вскрикивал, когда огромный член входил в него. Халоф рычал и насаживал на себя мальчишку, тугая горячая глубина принимала его в себя с каждым разом все легче. Скоро он почувствовал, что мальчик сам задвигал попкой, видимо, стремясь облегчить проникновение. Тогда Халоф сменил положение, и, выпрямившись, освободил пространство перед лицом Нариса, так, чтобы приятели могли занять мальчишке рот. Он продолжал его трахать, придерживая за бедра, наращивая темп и глухо рыча, в то время как данмер с имперцем поочередно засовывали парню свои члены в глотку. Он и тут проявлял старание, покорно обсасывая то один хуй, то другой, принимая их так глубоко, как мог, давясь и обливаясь слезами. Когда Халоф кончил, его сменил Кемер, вставив в мокрую попку уже, как по маслу. Халоф откинулся на подушки и поглаживая свой обмягший член наблюдал, как друзья трахают его куколку, синхронно вгоняя ему спереди и сзади. Малыш очень старался, подмахивая Кемеру и облизывая член Фалкса с превеликим энтузиазмом. Даже трудно было поверить, что изначально он был так уж против расклада с тремя мужиками. Фалкс с утробным вскриком кончил мальчишке в рот, так что тот, конечно, опять подавился. Почти одновременно кончил Кемер и, сделав с удовольствием еще пару движений, освободил мальчишку. Тот, измученный, рухнул лицом на кровать. Меж раздвинутых бедер его сочилась сперма, вытекающая из растраханной дырочки. На губах тоже белела сперма, которую очевидно у него не было сил вытереть. Халоф нашел это зрелище весьма возбуждающим, его член опять приподнялся. Он лег на мальчишку, и тот лишь жалобно застонал, цепляясь за простыню. — Тихо, тихо, тшшшш... — прошептал Халоф, — сейчас будет медленно и нежно, как вы, девочки, любите. Ранним утром в Балморе небо обычно окрашивалось в нежно-розовый цвет, и дышалось еще легко. Но обещание почти летней жары несло большое солнце, встающее над островом Ввандерфелл. Его лучи медленно и неотвратимо захватывали стены и крыши большого торгового города, прибежища воров и жуликов всех мастей: от простых щипачей до титулованных особ Дома Хлаалу. С дозорных башен доносились командные выкрики — сменялась стража. Улен Атрес спешил со смены, мечтая о кружке крепкого пива и мягкой койке. По пути к нему пристал бродяга, прицепился буквально, как банный лист, с жаром убеждая, что в далекой провинции Скайрим появились драконы: такие с крыльями - прям настоящие. Четыреста лет назад такие же городские психи, приставали к прохожим со стремными байками, что Лорд Дагот Ур очнулся на Красной горе. Тогда это оказалось правдой. Но кто сейчас помнил те времена? Вот и честному вояке Улену хотелось дать покой своим натруженным за ночь в дозоре ногам и предаться заслуженному сну, а не слушать всякий бред. Поэтому он схватился за рукоять меча, уповая на единственный жест, которым можно шугануть приставучего городского безумца. Видит Азура, этот город всегда был полон ими до краев. Он миновал переулок и свернул к дому советов Хлаалу. Ничто не екнуло в его груди, когда он проходил мимо неприметного дома с темной дверью из старого дуба. Только через неделю, когда жители окрестных домов, начнут жаловаться на странный дурной запах, доносящийся из-под этой двери, ее взломают и обнаружат внутри гниющие трупы трех молодых мужчин. Долго еще будут рассказывать в городе о том, что все трое были абсолютно обнажены, когда их нашли. Среди них был хозяин дома, Кемер Билен, данмер, о роде занятий которого не было известно ничего определенного. И еще двое: норд и имперец, очевидно в городе вообще люди новые. У данмера и имперца были перерезаны глотки, тела их были сильно обезображены крысами. У норда же из живота торчал кинжал, и, судя по выражению посиневшего лица, смерть его не была легкой. Более ничего и никто про этих троих сказать не мог. Кто-то вспомнил их на улицах Балморы в вечер предполагаемо накануне убийства. Выяснили, что двое из них были в клубе Х. Хозяин с трудом припомнил, что с ними была фигура темном плаще, но на этом и все: ни лица, ни роста, никаких примет. Впрочем, как говорят, обрящет лишь тот, кто ищет. Ни у кого из убитых не нашлось родственников или друзей, жаждущих знать, кто повинен в их кончине. Поэтому, поволновавшись недолго, к началу месяца Середины года Балмора забыла об троих несчастных - мало ли в городе жуликов и воров убивают? Неудачная сделка, обман или подлог, и в итоге кто-то умирает. Концы в таких случаях всегда крепко запрятаны. Вивек. Пояс поселения Телванни. Таверна «Голова ящерицы». Релас пришел на встречу пораньше. Ему нравилась эта таверна: здесь вкусно готовили, быстро подавали, и, при удачном раскладе, можно было поглазеть на надменных телванийских магичек, иногда почитающих это заведение своим визитом. Чаще всего среди них попадались альтмеры, которые понятно никогда не свяжутся с развратным грязным данмером, но помечтать-то не вредно. Вот, к примеру, сегодня ему везло. За столом напротив сидела высокая эльфийка, весьма симпатичная собой, даже выражение лица, будто она только что по ошибке проглотила тухлый крысиный хвост, ее почти не портило. Он пялился на нее уже с пол часа. Поначалу она пыталась отравить его взглядом полным концентрированного презрения, но он не вел ухом. Теперь она уже рассматривала его тайком из-под ресниц, и Релас думал, что если бы у него было время и не было дел, то можно было бы попытать удачу. От приятных мыслей его оторвал Суринэ, изящно приземлившись напротив. Все-то получается изящно, с досадой подумал Релас, провожая глазами проплывшую мимо эльфийку, и шлепнуть свой красивый зад на стул, и лишить честного эльфа надежд на приятное знакомство. — Привет, мой серьезный друг! — Суринэ белозубо улыбнулся, перекинул на с плеча на плечо свою толстую смоляную косу, и зашарил взглядом по залу в поисках полового. Тот не приминул вынырнуть из-за столов, всем видом демонстрируя, что уже спешит к дорогому посетителю. Сурине перевёл взгляд на товарища. - Отчего чёрной тенью грусть легла на цвета пепла грозный лик этого славного война? - понизив голос, спросил он притворно-серьезно, подражая высокому слогу эшлендеров. — Грязного н’ваха не касается! — ответил ему в тон Релас. — Ох, простите-извините, — пробормотал Суринэ, доставая из-за пазухи небольшой серый свиток. — А у меня отличные новости: отстрелялся раньше. Всех троих удалось накрыть в одном месте. — Обошлось без неожиданностей? — Ох, ну как сказать… , — глаза Суринэ затуманились от воспоминаний, — но неожиданности были приятные. И, в общем, не очень неожиданные. — Что это? — Релас коснулся пальцами скулы друга, только сейчас он заметил там желтое пятно уже почти незаметного, зажившего синяка. — А, это? Так... — легкомысленно махнул рукой тот, — следы любви. — Никогда не смогу этого понять, — задумчиво проговорил Релас, рассматривая собеседника, как на неизвестный и немного пугающий артефакт, — как ты можешь сначала трахаться с ними, а потом убивать? Ты извращенец? Сурине поднял на него полный почти отеческой нежности взгляд. — Не надо тебе этого понимать, дружок. — Я знаю, — медленно с неохотой произнес Релас, — ты молишься этой… своей госпоже и она заставляет тебя делать все это. — Боги, Релли, — гримаса на лице Сурине была почти болезненной, — сколько раз просил тебя не рассуждать о том, чего не разумеешь. Моя госпожа дает мне много и не просто так. Мне просто нравится то, что я делаю, и это известно Мефале. А насилие над личностью — стезя Молаг Бала. Он снова обратил свой взгляд в зал, давая понять другу, что этот разговор окончен. Тощий аргонианин, почтительно склонившись над из столом, принялся перечислять доступные сегодня в меню блюда и напитки. Релас тем временем просматривал уже тысячу раз изученный им ранее тройной контракт на норда, данмера и имперца, трех много уж лет неуловимых контрабандистов живого товара, заказ на которых Сурине получил прямо из Сиродиила. И никто в Мораг Тонг не смог бы точно сказать, какая страшно-тайная имперская служба могла направить этот контракт.