На работу требуется

Прежде всего, стоит объясниться. Я вовсе никогда не считал себя извращенцем. Да, иногда я ложился спать одетым, бывало, задерживался минутку другую на эротическом канале, когда искал научно-популярные передачи, и даже как-то меня угораздило заесть арбуз хлебом, но нет, совершенно точно можно сказать, я никогда не являлся извращенцем. Однако это моё мнение о себе пошатнул случай, произошедший со мной два года назад. Все началось в то злополучное утро, когда я попал в список работников на сокращение. В одну минуту лишившись стабильного заработка, я рисковал в скором времени лишиться также и жилья, ведь денег на «черный день» привычки откладывать я не имел. Так что первое, что я сделал, узнав о своей участи от начальника — предался темнейшему унынию. Собрав свои скромные пожитки в небольшую картонную коробку из-под микроволновой печи (мне досталась именно такая), я с лицом, выражающим скорбь уволенных всея Руси, как говорила моя прабабушка из Эстонии Гуна Тамас, направился куда глаза глядели. В квартирку возвращаться совсем не хотелось и поэтому, у меня возникла идея пойти на набережную. Никогда, знаете ли, не повредит пройтись к большой воде, тем более, что решив бы я себя прикончить — все необходимое у меня уже было при себе. Когда я был уже за жилыми кварталами, выходя к городскому музею ночных светильников, мне на глаза попалось объявление. На желтоватом листочке формата А5 шла речь о вакансии сторожа в морге. Зарплата, как ни странно, полагалась недурная, эта сумма вполне могла покрыть мои расходы на первое время. Поэтому, не долго думая, я набрал указанный номер и в результате короткой беседы отправился на символическое собеседование, после которого был тут же принят, но с одним странным условием — жить мне полагалось в том же помещении, где будут находиться пациенты, то есть просто напросто соседствовать с трупами. Прямо скажем, моя квартирка по размерам и атмосфере ни на много превосходила вакантное местечко. Переехал я в тот же день. Внутри было довольно уютно. Аккуратные кровати-каталки, чистый плиточный пол, на стенах также была плитка, для лучшего санитарного ухода за помещением. Также имелось множество светильников, часть из которых включалась редко, что было мне на руку, ведь я не любитель ярких источников света, в число которых входит и солнце. Понимаю, витамин D и все такое, но увольте. От прямых солнечных лучей я чувствую, что скоро сам преставлюсь, мои глаза будут выжжены, а изнутри кожи испарится вся влага, превратив меня в скомканный лист записной книжки. Короче говоря, солнце — это не моё, поэтому данное место было для Уилла Грэма, то есть для меня, забыл представиться, данное место было для меня, как «запазуха» Христа. Я быстро сросся со своими обязанностями, в которые входил осмотр тел на предмет наличия у них всех признаков документальной целостности, контроль общей чистоты комнат, т.е. банально говоря, уборка, и непосредственно охрана здания изнутри от вероятности взлома и проникновения. Морг этот был не простым, а для каких-то важных птиц, поэтому тут требовался человек проверенный. Почему взяли меня, осталось загадкой. Возможно, свою роль сыграло высшее образование и общая миловидность моей физиономии. К начальству я также привык быстро, с учетом того, что пересекался с его представителями я довольно редко… да практически никогда, лишь в день зарплаты. Коллег мне встретить, также не довелось. Признаться, я не в курсе, были ли у этого вип-морга другие подобные мне работники. Но это также являлось одним из существенных плюсов этой работы, ведь меня сложно назвать светским львом. Я скорее отношусь к числу тех чудаков, которые, пошутив у себя в уме, смеются потом весь день напролет и довольно и бесконтрольно улыбаются, встретив кого-то на улице. Так что все было прекрасно. Спокойная работа, умиротворяющая обстановка «квартиры», прекрасные соседи. Мечтать о чем-то большем было просто безумием. Но не смотря на моё резкое и полное безгорестное устройство в этом бренном мире, судьба приготовила для меня еще один подарок или же наказание, тут как посмотреть, хотя я все равно вспоминаю то время с нежностью. Однажды к нам в морг привезли какого-то знаменитого актера. Слухи о том, кем он являлся, ходили всю неделю перед его появлением. Тогда-то, кстати, я и познакомился с некоторыми своими сослуживцами, вызванными ради «особого» заказа, что лишний раз подтверждало влиятельность загадочного мертвеца. Я уж было устал от этой нагнетенной обстановки и гама. Чертовы недоумки санитары торчали в офисе, шумно обсуждая какое-то новомодное телешоу, что меня порядком раздражало и вызывало приступ неконтролируемый тошноты, который я старался умело маскировать, и лишь мои добрые друзья Мако Флолоцки и Рэба Соленье — парочка журналистов, умерших на научной конференции от сердечного приступа знали об этом. Вот как бывает. Одновременно взяли и отдали, как говорится, склеенные концы в воду. Пока я плакался о своей резко ухудшившейся участи милым Мако и Рэбе, дверцы моей темницы распахнулись, и появился он! Принц! Король! Олицетворенная эротика! Подобного красавца я видел лишь однажды, но он, к сожалению, был живым свободным и довольно своенравным. Ему десять слов-лассо, а он тебе два слова-ножниц, слова-кувалды. Невозможный, честное слово, но умный… а привлекательный… Вспоминать прямо тяжко, но полно о нем. Тут меня не заткнуть. А вот этот новичок был куда сговорчивее. Его ввезли на обыкновенной каталке из нержавейки, но клянусь, он выглядел ужасно величественно. У меня даже ноги подкосились. Я и так страшно впечатлительный, но тут даже не в этом было дело. Всякий уважающий называться человеком со вкусом захотел бы непременно поцеловать плитку, которой касались колесики каталки-трона этого экзотического божка. Он был датчанином. Мадс Миккельсен, так его звали раньше. Вязкое «Маа», сладкое, как мёд, и игривое «дс», как прыжок антилопы или олененка. У него был самый идеальный на свете нос. Знаете, такой ровный и прямой, но совсем не острый, а даже слегка детсковатый. Очень красивый. С фигурно выточенными ноздрями. Ну, прямо Некроаполлон. Совершенство. Мне стоило большого труда дождаться, пока толпа зевак-санитаров, наконец, уйдет восвояси, оставив меня с моим повелителем наедине. Но все же это произошло. Он лежал так близко и, казалось, даже был слегка теплым. Во всяком случае, не окоченевшим и довольно мягким и упругим. Я снял с него простынку. Вы не подумайте, я всего лишь выполнял свою работу. Как я и думал, он имел спортивное телосложение и накаченные ляжки. Мощные такие ножищи, которые, скорее всего, прежде могли преодолеть километров тридцать за раз как само собой разумеющееся. В то время как парни вроде меня чувствуют близость роковой минуты, стоит только в убыстренном темпе пройти от дома до магазина. У датчанина Мадса были также примечательные скулы. Вообще, коли бы вам, друзья, довелось увидеть это чудо, то первым делом вы стали описывать именно скулы. Но я намерено решил начать с носа. Мне кажется, носам вообще уделяют слишком мало внимания, а ведь совершенно зря. В общем и целом, я не знаю, как это произошло, но мы потрахались. Не я его, а он меня. Тут мне на помощь пришел электрошок выручайка. Такая очаровательная вещь — пару прикосновений, и нужная часть тела немного приходит в тонус. В «постели» он также был что надо, мало кто способен удовлетворить мои аппетиты, но этот жеребец был еще более ненасытным, чем я. Сливаясь в жарком экстазе близости третий час напролет, я уж было подумывал прекратить контакт, но боялся, как бы мой спутник не счел этот поступок грубостью. Поэтому провальсировал в его объятиях я до самого рассвета. Наши свидания продолжались три дня и три ночи, почти без перерыва. Моя собственная койка находилась недалеко от его каталки и поэтому, уже готовясь отбыть в мир сна, мой взор постепенно, затворяющийся помаргивающими все тяжелее с каждым разом веками, упирался в его гладковыбритую неподвижную щеку. Присутствие его в комнате казалось событием, способным очистить все мои грехи прошлого разом, стереть из памяти все долгие минуты скуки и апатии. Нахождение поблизости его широкой зависшей в воздухе жилистой кисти предавало моему сейчас оттенок подлинного смысла. Понимал он меня с полуслова, а наше молчание проходило под знаком священной церемонии, плотное, важное. Непрерывно струящаяся тишина. — Ах… — говорил бывало я ему робко, протирая кафель в дальнем углу комнаты. —… — отвечал он мне с любовью, и я был совершенно счастлив. Казалось, это никогда не прекратится, но по истечении трех суток моего ненаглядного неожиданно забрали из моих рук в пасть крематория. Он ушел по-английски, пока я отлучался по нужде. Позже мне сообщили на вахте, что его увезли, оставив на моем столе заполненный бланк. Без него мои сладкие мрачные дни безнадежно осветились едким чувством бездонного одиночества. Не скажу, что я не стремился потом найти ему замену, несколько раз ваш покорный слуга Грэм делал такие попытки. Но сколь не были доброжелательны и чудны молодые тела отравившихся газом близнецов, граждан Канады, и стройный холодный силуэт танцовщицы с татуировкой на внутренней стороне бедра, они не могли заменить мне моего свинцовоспинного датчанина Мадса. С тех пор я с колкой сладостью в голосе рассказываю редким слушателям эту свою историю любви. Неповторимой и краткой, как полет кометы. В том морге работать долго мне не довелось. Через пару месяцев, прибыв в офис конторы, я обнаружил запертые двери. Как ни пытался я узнать у местных что-то об этом здании, никто и слыхом не слыхивал ни о каком морге. Номер телефона босса также испарился в никуда. Долго я ходил мимо музея с целью обнаружения хотя бы клочка от того самого объявления, но все усилия оказались тщетными. Так и не найдя ответа на сотню раздирающих моё нутро вопросов, я скоро нашел новую работу, на которой пребываю и по сей день — я охраняю манекены.