Наши имена

      Харви Спектер не верит в высшую предопределённость и имя на своём запястье воспринимает как неудачную шутку. Впрочем, широкие часы неплохо скрывают размашистое "Джеймс" на руке, и никто, кроме него самого, Донны и Джессики, и не подозревает о том, что Харви принадлежит к тому очень небольшому проценту людей, осенённых "высшей благодатью". А это как раз то, чего мужчина и добивался. В своей жизни он встречал множество Джеймсов, и ни один из них не показался ему хоть сколько-нибудь привлекательным. И если уж говорить начистоту, Харви вообще-то больше, если не полностью, по женской части. Так что он со спокойным сердцем забывает о том, что где-то там есть его вторая половинка, и никогда не ходит без своих часов.       Не то чтобы так было всегда. Пусть наличие соулмейта и не гарантирует того, что вы когда-нибудь его встретите или что полюбите, даже если встретите, оно всё равно делает вас особенным. И видит Бог, Харви любит быть особенным. В молодости он не скрывал имя на своём запястье, которое никак нельзя было спутать с татуировкой из-за того, что имя было написано не чернилами и не красками, а сплетено из собственных вен человека. Впрочем, многих это не останавливало. И если влюбленные парочки, выбившие на руках имена друг друга, были довольно милым и частым явлением, то люди, которые выбивали чужие имена для того, чтобы обмануть его обладателя, внушали недоумение. Потому что как бы ни искусен был татуировщик, спутать соулмейта с кем-то другим невозможно.       Харви перестал показывать окружающим свою исключительность после того, как один из его однокурсников Джеймс влюбился в него и подделал имя Харви на собственном запястье, а потом рассказал всем, что они родственные души. И самым идиотским было то, что многие в это поверили, и когда Харви уличил однокурсника во вранье, решили, что он пытается их обмануть, и встали на сторону "отвергнутого соулмейта". В общем, вышла некрасивая история, в конце которой Харви решил, что с него хватит, и спрятал имя за ремешком часов. Тогда же он начал встречаться со Скотти и понял, что ему не нужен соулмейт, чтобы быть счастливым, или, как в этом конкретном случае, иметь здоровые удовлетворительные отношения.       С тех пор прошло немало времени. Харви уже давно не встречается со Скотти, и гарвардские однокурсники остались в далёком прошлом. Сейчас в его жизни есть работа, где он занимает место именного партнёра, лучшая на свете ассистентка Донна, самая понимающая начальница Джессика и гениальный, но временами неловкий помощник Майк. Всех троих можно назвать его близкими людьми, но именно последний, пожалуй, является тем, кто с ним на одной волне. Впрочем, с женщинами у него длительное общее прошлое, что вполне компенсирует его мгновенно установившееся взаимопонимание с мальчишкой. В общем и в целом, Харви доволен своей жизнью и тем, как всё в ней устроено.       Всё меняется, когда они с Майком становятся друзьями за пределами их работы. Они всегда общались легко и непринуждённо и без сомнений составляли лучшую адвокатскую команду Нью-Йорка, но до поры до времени у каждого была своя отдельная личная жизнь. Но прошло время, и они начали зависать вместе и после работы. И однажды, после совместного успешно закрытого дела, они идут в бар. Они пьют и болтают, когда к ним за столик подсаживаются две красивые девушки и начинают флиртовать. Харви рад этому, пусть ему и было неплохо в компании одного только Майка. Что его удивляет, так это то, что Майк, похоже, совершенно не заинтересован. Потом Харви понимает, что вообще не может вспомнить ни одного раза, когда видел его с девушкой.       Это настолько его отвлекает, что девушки, почувствовав их незаинтересованность, уходят. Харви было бы жаль, если бы их уход не позволил ему поговорить с Майком о своих наблюдениях. Тот немного смущается и мнётся, а потом говорит, что он, скорее всего, гей. Харви почти удовлетворяется этим ответом, но потом вспоминает, что и с парнями он Майка не видел, так же его немного сбивает с толку формулировка "скорее всего". Кто может говорить о своей ориентации в таком ключе в свои тридцать с хвостиком? Харви продолжает расспросы. Майк краснеет ещё больше, и Харви самую малость зачарован этим зрелищем, что почти упускает следующую реплику своего помощника: "У меня есть соулмейт".       Харви повезло, что в этот момент он ничего не пил. Слова Майка поражают его и выбивают почву из-под ног. Тем временем, Майк продолжает: "У него мужское имя, так что получается, что я, скорее всего, гей. Не то чтобы я знал наверняка. Я пока ещё его не встретил". Харви всё ещё пытается осознать себя в новой реальности, в которой он - не единственный человек с соулмейтом, когда до него доходит смысл слов Майка. Он не может удержаться: "Что значит, ты не знаешь наверняка? А разве те, с кем ты встречался, не помогли понять, какой ты ориентации?" Майк смотрит на него широко открытыми глазами и отвечает: "Я же сказал, что у меня есть соулмейт и что я его ещё не встретил. О каких отношениях ты говоришь?" Харви кажется, что реальность сегодня переворачивается слишком часто. Его гениальный помощник, его друг, его непутёвый Майк - девственник, ждущий своего соулмейта.       С того вечера Харви почти всё своё свободное время думает о Майке, его соулмейте и о том, как это на него повлияло. Самому Харви и в голову никогда не приходило хранить свою девственность для своей родственной души. Естественно, он слышал о таком, но никогда не думал, что за этим стоит что-то реальное, отличное от сказочных историй, написанных для трепетных наивных романтиков. Кто же мог знать, что одним из них окажется его собственный помощник? Харви был настолько удивлён, что просто напросто забыл рассказать Майку о своём собственном соулмейте. Теперь же ему это кажется неуместным. Тем более, что он упустил возможность сказать это без того, чтобы быть уличённым в недоверии и скрытности.       К тому же, Харви уверен, что это всё равно ничего не изменит. Майк верит в то, что соулмейты должны быть только друг с другом, что родственная душа рано или поздно найдётся, что имя на запястье - это дар и благословение, когда как сам Харви не верит в это ни чуточки. И вряд ли его помощник поймёт пренебрежение Харви и его скептицизм по отношению к именам на запястье. Впрочем, он не может отделаться от мысли о том, что в убеждениях Майка есть своя прелесть и обезоруживающее очарование. Более того, Харви ничего не может поделать со скребущимся изнутри желанием увидеть имя родственной души Майка и узнать, наконец, какому счастливчику достанется такое чудо. Наверное, именно с этой мысли всё и начинается.       Харви начинает почти что маниакально следить за Майком. Он часто ловит себя на том, что смотрит на руку своего помощника и пытается что-нибудь разглядеть за ремешком его часов. Но Росс, как и сам Харви, никогда не снимает их и не показывает никому имя своего соулмейта. Но если Харви не делает этого из-за того, что не хочет, чтобы люди знали, что у него вообще есть соулмейт, то Майк скрывает имя из-за убеждения в том, что это слишком личное. В конце концов, он всегда может посмотреть есть ли надпись "Майк" на запястье обладателя имени на его собственной руке. Что это за имя он никогда не говорит и интереса к запястьям никого из знакомых не проявляет, из чего Харви делает вывод, что у его соулмейта довольно-таки редкое имя.       День идёт за днём, и любопытство Харви всё растёт и растёт. Доходит до того, что он приглашает Майка в сауну, надеясь на то, что уж там-то он снимет проклятые часы. К его разочарованию этого не происходит. Харви мог бы попросить его снять их, но тогда пришлось бы объяснять, почему он сам не снимает собственных. К ещё большему неудовольствию Харви после сауны у него остаётся чёртова куча воспоминаний о белоснежной гладкой коже, о сильных, но не перекачанных мышцах под ней, о длинных стройных ногах и идеальной упругой заднице, мелькнувшей разок, когда они переодевались. Боже, Харви до смерти ненавидит родственную душу Майка, которой ни за что ни про что достанется этот кусок совершенства. Когда и каким образом он начал так воспринимать своего помощника, юрист не знает и предпочитает об этом не задумываться. В общем, после злополучной сауны он так измотан и неудовлетворён, что начинает срываться на окружающих.       - Харви Реджинальд Спектер! - голос Донны аж звенит от возмущения, когда она врывается в кабинет Харви. - Если ты ещё хоть раз обратишься ко мне в таком тоне, я сломаю что-то об твою голову и уйду работать к Луису.       Сидящий на диване Майк внезапно отрывается от бумаг и изумлённо спрашивает:       - "Р" между "Харви" и "Спектер" расшифровывается как "Реджинальд"?       Донна разворачивается к нему, чтобы ответить, но Майк, не дожидаясь её ответа, встаёт с дивана и идёт к столу начальника. Харви смотрит на него и пытается понять, что происходит. Майк подходит к нему, берёт его за руку и бесцеремонно обнажает его запястье, роняя его Ролекс на пол. Увидев имя на нём, он падает на колени и начинает истерично смеяться. Донна от греха подальше выходит из офиса, а Харви сидит и смотрит на то, как его помощник, а с недавних пор ещё и объект его безответной любви, сходит с ума. Майк, продолжая смеяться, снимает, наконец, свои чёртовы часы и, протягивая ему руку, говорит:       - Майкл Джеймс Росс к вашим услугам.