Башня

Они немы и глухи, они не воспринимают мольбы и не способны на сострадание. Их власть определена от сотворения мира и присутствует там, где запах разложения и тлена лишь начинает появляться в тонком мире. Но его достаточно для того, чтобы они начали свой путь. Его в достатке, чтобы придать им сил и дать им право на проход в наш мир. Возможно, вам пригодится это в будущем, там, где вы найдете покой, если спасете себя и свою душу.©

— Люблю, когда ты так стонешь. Приоткрыв глаза, Пейт увидел перед собой сырую каменную кладку, от которой сильно несло заплесневелым подвалом. Из его горла снова вырвался стон, тело, сопротивляясь боли, задрожало, и при попытках пошевелиться мародёр потерпел громкое фиаско. — Боги, как ты жалок. Грубая рука в кольчужной перчатке схватила Пейта за волосы и потянула вверх. Опираясь на руки, он попытался приподняться, но все его мускулы содрогнулись от напряжения, и воин едва не провалился в забытье, но его оттуда быстро вырвали очередным ударом под рёбра. Крейтон, наблюдая за этими поползновениями, презрительно скривился. — Ворам отрубают уши и руки, но мне кажется, тебе следует отрубить нечто иное, чтобы ты перестал зариться на чужую добычу. Зачем тебе яйца, шлюха? Так стонут только шлюхи. Пейт поднял на Крейтона яростный взгляд и позволил себе дерзкую улыбку. Ссадина от укуса на нижней губе снова треснула — привкус крови на кончике языка вызвал у него тошноту. — Что, тебе мало? — притворно удивился Скиталец. — Спой мне ещё. Наступив на ладонь мародёра, Крейтон навалился на ногу всем телом и, не успев насладиться характерной гримасой боли на лице у жертвы, вскрикнул сам: защищаясь, Пейт сумел не только вырвать хрустнувшую ладонь из-под ступни убийцы, но и ударить его по колену. Возмущённый попытками сопротивления, дезертир из Мирры рывком перевернул воина на спину и надавил коленом ему на грудь, вжимая в пол. Эта драка началась не случайно. Помнишь ли ты? — Да будь ты проклят, Крейтон. Что такого важного в этом кольце? — задыхаясь, с трудом выдавил Пейт. — Не выронил ли ты его? — Скажешь ещё хоть слово, и я клянусь, я вырежу тебе язык и съем его на ужин, запивая вином, смешанным с твоей кровью. Шумно дыша сквозь маску, Скиталец разжал челюсти Пейта, едва не сломав ему передние зубы, и просунул в глотку два пальца, вызывая у жертвы рвотный рефлекс. Последний раз мародёр ел только утром, поэтому к горлу подступила желчь, от которой у него защипал язык, а дышать стало в разы сложнее. — Сожмёшь зубы, лишишься челюсти, слышишь меня? — глумливо предупредил Крейтон. — Буду учить тебя подчиняться, псина. Что такого важного в этом кольце? Свободной рукой забравшись под накидку и едва не сорвав шнуровку, Скиталец коленями зажал грудную клетку Пейта и, высвободив член, издал удовлетворительный смешок, заметив в глазах жертвы страх. — Думал, отделаешься только побоями? Будь ты умнее, смекнул бы, что за совершённые ошибки платят не только медяками. Метафора комом встала в горле мародёра, и он страдальчески свёл брови, взмолившись первым богам о спасении. Грубые пальцы Крейтона в перчатке неприятно царапали ему язык, мир перед глазами то вспыхивал яркими красками, то мерк, и единственным ориентиром в пространстве являлись яростно горящие лазурные глаза убийцы, смотрящие на него стервятником. — Хочешь почувствовать себя особенной, милая? Что такого в этом кольце? Обычная безделушка, колючая и раздражающая, как сам убийца, но мародёр украл её, едва заметив на столе. Она манила его с того самого дня, как они встретились со Скитальцем и решили, что совместная охота за реликвиями принесёт свои плоды. Не так Пейт хотел закончить. Не здесь. Не сейчас. Когда Крейтон вынул из его рта пальцы, он закашлялся и прорычал, вырываясь, будто дикий зверь: — Я разукрашу твоими внутренностями побережье Дранглика. — Я уверен, что это будет изумительно, собака. Яростные глаза Скитальца исчезли — тот накинул на лицо Пейта свою накидку и придвинулся ближе, обхватив ладонями его голову. — Будь хорошим мальчиком. Огромный соблазн откусить Крейтону член разбился вдребезги об чувство отвращения и удушающего желания закричать. В представлении Пейта их хрупкий союз рассыпался, будто башня под градом из пушечных ядер. Однако, в таком состоянии сопротивляться наказанию воин не мог. Зато мог отомстить. Потом. Когда обидчик не будет этого ожидать. — Давай, я верю в тебя, ты не разочаруешь. Убийца надавил на затылок Пейта ладонью, проскальзывая членом в его горло. Горьковатый привкус желчи и нехватка дыхания едва не лишили его чувств, но мародёр удержался и издал приглушённый стон, прижимаясь языком к горячему от напряжения стволу. Не жалея жертву, Крейтон двигал бёдрами навстречу, вырывая ещё один за другим приятные слуху звуки чужих страданий, затем резко отстранился, опуская презрительный взгляд. Как насчёт того, чтобы просто спросить о том кольце? — Видел бы ты себя, Пейт. Кашляя, воин глубоко дышал, пытаясь прийти в себя. Когда Скиталец грубо поднял его и недовольно цокнул языком, мир вокруг снова окрасился яркой размытой акварелью, а к горлу подкатила тошнота. — Ты жалок.Старайся лучше. Держа Пейта за волосы, Крейтон снял накидку и бросил её на сырой подвальный пол. — Удиви меня. Пытаясь сфокусировать полный ненависти взгляд на лазурных глазах убийцы, мародёр не нашёл в себе сил сопротивляться, ибо тело его не слушалось. Ответить он тоже не успел, поперхнувшись от снова проскользнувшего в его горло члена. — Будто никогда не ласкал мужчин. Оближи меня, как следует, и я награжу тебя. — продолжал издеваться Крейтон, хрипло выдыхая сквозь прорези маски. Пейту оставалось лишь подчиниться. Или же сжать зубы на горячей плоти и глотнуть его отравленной крови. Кольцо распаляло ненависть и ускоряло падение Крейтона в бездну безумия. Теперь они оба это знали. Башня рассыпалась на глазах, словно сделанная из песка. — Работай языком. Боль в треснувшей губе стала почти невыносимой. Но зато она отрезвила Пейта и позволила ему кое-что вспомнить. Когда не работает тело, ему действительно оставалось лишь «работать языком». Только не в том смысле. Крейтон, сам того не подозревая, подкинул жертве идею, как освободиться и дать отпор. — Что, хочешь что-то сказать мне, мразь? Отстранив Пейта от себя, Скиталец сжал его шею и ощутимо встряхнул. Но тот лишь ухмыльнулся. — Будь у меня… больше свободы… Я бы показал тебе… На что способен. — Ой ли. С чего бы это мне верить злобной лисе? — сощурился убийца и встретился с глазами мародёра, чувствуя нарастающее желание разорвать бывшего союзника на куски. — Потому что лиса застряла в капкане и пытается спасти… спасти свою поруганную честь… Любыми средствами. У него бы не хватило сил на то, чтобы ударить Крейтона. Но опрокинуть убийцу Пейт сумел. Глухой металлический звук ударившегося об камень железного шлема оглушил его обладателя, и Скиталец вскрикнул от неожиданности, едва мародёр оседлал его бёдра и выдохнул: — Вогнать бы тебе член в глазницу, но… Я же обещал. Сжав пальцы на шее убийцы, мародёр с трудом избавился от навязчивой мысли: он хотел сорвать с Крейтона маску и вцепиться ему в губы животным поцелуем, кусая до крови. От перенапряжения Пейт слишком быстро ослабел и почти рухнул на кашляющего Скитальца, уже слабо соображая, что происходит вокруг него. — Сука. Задыхаясь, Крейтон растерял всякое желание продолжать. Хотя бы оттого, что быстро кончил, ощущая, как тесно прижимался к нему жаждущий мести Пейт. Последний, с трудом ворочая языком, произнёс: — Твоё кольцо… Скинув с себя мародёра, убийца закрыл глаза и спросил, не давая ему закончить: — Где оно? — Надеть бы его тебе на член… Больше бы было пользы. Звякнув об пол, кольцо с шипами укатилось к сырым бочкам. Избавившись от него, Пейт зажмурился и сипло проговорил: — Подавись. Крейтон на это лишь самодовольно ухмыльнулся и кивнул своим вяло проплывающим в голове мыслям. Перекатившись набок и нависнув над теряющим сознание Пейтом, Скиталец наклонился к его губам и прошептал: — Хороший мальчик.