Вторжение

      Молодой человек развалился, заняв весь диван, слишком высокий даже для мебели такого большого размера. Несмотря на свою короткую длину, его каштановые волосы взъерошены, и он, кажется, основательно потрёпан от того, что делал прошлой ночью, — реальность свидетельствует то, как он стонет во сне, когда пытается оградить глаза от утреннего света.       Но это не важно для молодой девушки, которая живёт в этой квартире. Её гораздо больше беспокоит тот факт, что он вообще здесь, в её доме, когда она не встречалась с ним прежде.       — Вставай! — огрызается она на него, толкая его пистолетом, который она держит в руках, перед этим зарядив и уверенно направив на него. Она держит свою позицию твёрдой, которая обеспечивает то, что она выстрелит точно в цель, если ей будет нужно. Этому навыку она научилась несколько лет назад, но она никогда не предполагала, что будет пользоваться им именно в этой ситуации, и Трис искренне рада, что подготовлена к проникновению злоумышленника в её дом.       Он сонно открывает глаза, бормоча что-то бессвязное, когда шевелится на её диване, оборачиваясь на шум и раздражающие ощущения толчков, что прервали его сон. Он замирает, когда видит её — или, точнее, когда замечает ствол пистолета, направленный прямо на его голову.       — Воу, — говорит парень ошарашенно, садясь быстро, в то время как охваченный паникой мозг пытается решить, хорошая это идея или, вероятно, нет, и в него выстрелят. С опозданием он поднимает руки, сдаваясь. — Не стреляй в меня! Зик сказал, что я могу остаться здесь.       — Зик? — спрашивает девушка, недоумение и недоверчивость сочетаются в её голосе.       — Да. Он сказал, что это нормально. — Увеличив громкость, он кричит: — Зик, выходи и скажи это своей девушке, иначе она убьёт меня!       Трис наклоняет голову, её длинные тёмно-русые волосы превращаются в грязный клубок вокруг её лица, когда она смотрит на незнакомца перед собой.       — Зик сказал, что спать здесь будет нормально? — её голос недоверчив, и она поднимает бровь скептически. — Мой сосед Зик сказал это?       — Да… — он останавливается на середине высказывания, когда все остальные слова тонут за счёт адреналина, который вызван клетками его мозга, скачущими внутри него. Его голос ломается, когда он добавляет: — Твой… кто?       Он медленно осматривает квартиру, замечая её аккуратный внешний вид: простые серые стены, небольшой телевизор без очевидной игровой приставки. Это место совсем не похоже на то, где его друг жил бы.       — Это не квартира Зика? — спрашивает он в последней отчаянной надежде, что ситуацию можно спасти.       — Нет! — одно маленькое слово убивает эту надежду так совершенно, как если бы она выстрелила из пистолета.       — Но… Но он дал мне ключ, — парень заикается, до сих пор не в состоянии осознать, что происходит. — Он дал мне ключи и сказал лечь на диване. Подняться по лестнице, вторая дверь справа, — на его лице мольба.       Трис вздыхает, убирая пистолет в сторону, но не спрятав его совсем.       — Все верно, если ты поднимешься по правильной лестнице. Он живет напротив. — Намёк улыбки играет на её губах, когда она продолжает: — И, так как он мой сосед, у него есть запасной ключ на случай, если дверь заклинит. У меня и его есть тоже.       — О, — парень пододвигается к краю дивана, опасливо опуская свои руки, потому что она теперь не угрожает снести ему голову. Он упирается локтями в колени и медленно трет ладонями по вискам, так застенчиво, потому что он не привык к ощущению, которое проходит через него. — Итак, я только что вломился в совершенно незнакомый дом и провел ночь на диване без абсолютно никакого приглашения?       — Что в значительной степени подводит итог. Да, — она не может сдержать улыбку, растущую на её губах, когда она замечает его жалкий и смущённый взгляд. Что, конечно, помогает: он милый, а румянец на его лице превращает глубокие синие глаза в весьма приятные — теперь она больше не боится его.       — Ох, — говорит он снова, смотря совершенно потерянно и не зная, как ему действовать. — Мне очень, очень жаль.       Ещё секунду она наблюдает за ним, впитывая всю абсурдность образа этого высокого мускулистого парня, сидящего на диване; весь его внешний вид излучает растерянность, когда он смотрит на неё, как собака, которая знает, что она в беде.       Она смеётся.       Это наверняка не та реакция, которую он ожидал, но чем дольше он смотрит на неё, тем больше начинает осознавать всю весёлость их ситуации. Он должен убить своего друга за то, что находится в таком положении, но, по крайней мере, его смерть теперь кажется менее неизбежной. И кем бы ни была эта девушка… Ну, быть под прицелом гораздо хуже, чем видеть её смех, дикую энергию, светящуюся в её серовато-голубых глазах.       Он выделяет для себя то, что она красивая, не высказываясь об этом открыто, так как, проснувшись утром, первым делом девушка нашла незнакомца на своём диване.       — Я Трис, — произносит она, её тон весел, когда она садится в одно из двух мягких кресел, которые стоят напротив дивана.       — Тобиас, — отвечает он, решая сейчас не использовать своё прозвище Четыре. Почему-то это кажется плохой идеей — представляться номером в совокупности со всем остальным.       — Откуда ты знаешь Зика? — спрашивает она, потянувшись вверх, чтобы вытереть слезу от смеха со своей щеки.       — В колледже мы были соседями по комнате и с тех пор остались друзьями, — он пожимает плечами. — Я нахожусь в процессе переезда сюда из Нью-Йорка, и он предложил мне остаться у него, пока моя квартира не будет готова.       — Подожди… Значит, ты только вчера приехал из Нью-Йорка? — её голос дрожит.       Он кивает.       — На самом деле, сегодня утром. Я поздно прилетел, и Зик отправил меня наверх спать, пока сам помещал мои вещи в камеру хранения, — он осматривается вокруг, внезапно удивляясь, почему его друг не заметил, что он не оказался там, где должен быть. Зная его, он, вероятно, вернулся в постель, даже не глядя.       — Так… — начинает Трис. — По сути, ты только что оказался в городе и тебя занесло в незнакомую квартиру, где ты спал… и проснулся с пистолетом у своего лица, вообще не понимая, почему?       Медленная ухмылка расползается по физиономии Тобиаса, когда она повторяет его ранее сказанные слова.       — Это в значительной степени подводит итог. Да, — реагирует он сознательно.       В этот раз они оба смеются.       — Я хочу сделать яичницу, — объявляет Трис, поднимаясь на ноги, а пистолет небрежно болтается рядом с ней, когда она направляется в маленькую кухню в другой стороне комнаты. — Хочешь?       Тобиас наблюдает за ней секунду, а затем встаёт, вытянув длинное тело; огромный зевок заполняет всё его лицо.       — Вот что... — говорит он. — А что, если я приглашу тебя позавтракать? Кажется, это меньшее, что я могу сделать, — низкий смешок исходит из глубины его горла. — Ну, знаешь, в качестве оплаты за ночь в твоём доме.       Трис смотрит на него через плечо.       — Необычная формулировка «постель и завтрак», Тобиас.       Он широко улыбается, ему становится всё труднее и труднее просто разговаривать с ней. Его однозначно влечёт к ней.       — И необычное первое свидание, — отвечает он невозмутимо. — Но я всё-таки хотел бы попробовать.       В этот раз Трис поворачивается к нему полностью, смотря на него пристально.       — Ну, если ты так знакомишься, то у тебя с этим серьёзные проблемы.       Он снова смеётся.       — Но это очень эффективно, — Тобиас разводит руками. — Поставил слишком низкую планку, а затем, когда некуда деваться, повысил.       Невозможно не хихикать в ответ, но она делает усилие, заслуживающее похвалы, качая головой и пытаясь удержать своё лицо спокойным.       Трис не знает, произвела ли она на него худшее впечатление — в пижаме, с дико непричёсанной головой и без макияжа, тыча в него пистолетом и рыча гневно. Но вот он, стоит и предлагает ей свидание.       И действительно, что ей терять? Если Тобиас был бы опасен, он причинил бы ей боль ночью. Очевидно, путаница настоящая, поскольку какая-то часть её убеждена во всём этом. Ведь она не позвонила в полицию.       — Как я могу устоять от такого предложения? — произносит она, наконец.       Спустя час, чистые и одетые в нормальную одежду, оставив записку ещё спящему Зику, они идут по коридору, подталкивая друг друга, как простые товарищи.       — Знаешь, — проговаривает Трис, немного ухмыляясь, — если это худшее, что ты когда-либо делал, мы поладим, Тобиас.