Everytime I Look At You

Осень ворвалась в Лондон стремительно и внезапно. Буквально за несколько дней многочисленные аллеи щедро приукрасились багряными листьями, и создалось впечатление, будто неизвестный художник оставил небрежные мазки зеленой краски на кронах вспыхнувших огнём деревьев. Пожилые пары, которых прибавилось из-за отменной теплой погоды, облюбовали многочисленные дорожки между коваными скамейками, и присесть порой было некуда — любое свободное место моментально оказывалось занятым очередными супругами. Дэвид, намотав на шею мягкий уютный шарф, застегнул полупальто и вышел из дома. До парка осталось несколько кварталов, и мужчина решил не торопиться, размеренно и спокойно прогуливаясь пешком. Времени для того, чтобы привести в порядок мысли, существовало предостаточно, и Миллеру только и оставалось, что тяжело вздыхать, вспомнив в очередной раз последний концерт европейского тура. Если бы кто-нибудь раньше сказал Дэ, что он сможет влюбиться за считанные секунды, то музыкант рассмеялся бы собеседнику в лицо, но не в этом случае. Дэвиду с самого начала не понравилась идея включить «Medley» в концертную программу. Миллер не любил попурри и относился к ним довольно-таки скептически, но только до того момента, как Урс занял рядом с ним высокий барный стул. Дэ всегда видел в Бюлере коллегу и верного друга, но в тот вечер всё пошло совсем не по сценарию. Идеально отрепетированная пьеса рухнула в одночасье, стоило американцу почувствовать случайное прикосновение ладони Урса и его объятия. Позже певец не смог объяснить себе экспромт в виде нескольких роз, с трепетом в глазах врученных швейцарцу. Мужчина помнил ослепительные улыбки Карлоса и Себастьена и прекрасно знал, что они ни о чём не догадались. — Отличная игра, Дэвид! — Бюлер довольно кивнул, когда коллектив оказался за кулисами. — Ты с каждым концертом становишься всё более артистичным и у тебя потрясающая мимика. Я всегда обращал на это внимание! — Урс выбрал несколько букетов и, оставив в стороне цветы, подаренные Дэ, подмигнул другу и удалился. С этого дня Миллер не находил себе места. Ему постоянно казалось, что в каждом приветствии он умудрялся выдать возникшие в нём чувства с головой и потому стал, как никогда, рассеянным и невнимательным. Во время одного из обедов на гастролях в Португалии американец настолько заслушался игрой швейцарца на гитаре, что не заметил, как кофе давно перелился через край крохотной чашки и, преодолев поверхность стола, капал на песочные брюки Бюлера. — Чёрт, извини, Урс, я стал слишком неловким, — опомнился Дэвид и кинулся спасать одежду друга, на что Бюлер звонко рассмеялся: — Что ты, Дэ, я же уже не маленький мальчик, за которым нужен глаз да глаз, дай сюда салфетку, — американец лишь крепче сжал кусок ткани в ладони и ничуть не поддался на уговоры швейцарца, хитро прищурившего глаза. — Отдай по-хорошему, — тихо произнес Урс, — иначе… — договорить мужчина не успел, так как в комнату ворвался Себастьен, яростно размахивая очередным письмом из благотворительного фонда. Француз упал в одно из кресел и, переведя дыхание, произнес: — Мы с Рене собрали средства для операций, и платеж только что подтвержден! — радостная улыбка не сходила с лица Изамбара, и он с любопытством оглядел друзей. — Ты, Дэ, в рабы подался, я смотрю, — Себ покосился на Миллера, стоявшего на одном колене с салфеткой в руке, и спрятал лицо за одной из газет, лежавших на журнальном столике из слоновой кости: — я ничего не вижу, можете ворковать, влюбленная парочка, только тихо, дайте мне поспать, как следует! — Иди ты! — не выдержал Дэвид и, отбросив салфетку в сторону, вышел из комнаты. — Что это с ним? — Себастьен выглядел растерянным. Он не помнил, чтобы друг подобным образом реагировал на его вполне безобидные шутки. — Проблемы в семье, Сара заболела, — пояснил Урс, и вены на его лбу вздулись со страшной силой. — Переживает парень, с каждым может случиться, — швейцарец сам не понимал, как может так легко и непринужденно врать. Он давно понял, с чем связана неловкость друга, но старался не подавать вида. — Я не знал, нехорошо получилось, — вздохнул Изамбар и покинул помещение, чтобы извиниться. Урс посмотрел на часы и нахмурился — он не любил, когда люди опаздывали, и всегда говорил об этом в лицо, чем часто обижал собеседника. Бюлер требовательно относился не только к себе, но и к окружению, за что получил славу грубого педанта. Что ж, такой расклад его вполне устраивал — на пути возникало всё меньше желающих лезть в его жизнь, и эта перспектива не могла не радовать. Ветер гонял листву по аллее, и швейцарец решил подняться на мост — с него открывался потрясающий вид на пруд, в котором степенно плавала стая лебедей. Мужчина облокотился о перила и почувствовал, как о его брюки ластился толстый чёрный кот в дорогом ошейнике. Бюлер не удержался и поднял животное на руки, крепко прижав к груди. — Интересно, откуда ты здесь взялся? — с беспокойством поинтересовался герой и попытался отыскать на пряжке номер телефона, но — безрезультатно. — Извини, я опоздал, — раздался голос Дэвида. Американец рвано дышал и старался восстановить ритм, но это получалось из рук вон плохо. Складка на переносице Урса стала глубже, но он переступил через себя и произнес: — Подними руки вверх, затем плавно вниз, и старайся дышать нормально, не паникуй. «Я не могу дышать нормально, Урс, мне плохо, мать твою!», — подумал Миллер, но вслух произнёс совершенно другие слова: — Ты отлично выглядишь! — ляпнул Дэ, наконец придя в себя. — Скажи, ты не замечал в последнее время ничего странно вокруг себя? — Нет, всё идёт, как обычно, — ответил Бюлер, с удовольствием лаская кота. Животное прижалось к шерстяному пальто швейцарца и отчаянно мурлыкало, чем вызвало множество улыбок со стороны случайных прохожих, — разве что женщины в последнее время ополчились — шагу не дают спокойно пройти. Откуда только у них мой адрес? — Певец ухмыльнулся, когда увидел, что Дэвид стремительно побледнел. Цвет его кожи напоминал изысканный мрамор из залов Лувра, и от этой мысли мужчине стало не по себе. Внезапно кот взвыл от боли — длинные пальцы Урса непроизвольно сжали шерсть несчастного животного, и зверь бросился наутек, оставив на шее швейцарца пару отменных кровоточивших царапин. — Бешеная тварь! — в сердцах выругался несчастный и достал из нагрудного кармана пальто идеально отглаженный платок. — Дэ, вытри кровь, мне неудобно, — попросил он, почувствовав, как испарина постепенно покрыла его мужественный лоб. Коллега несколько секунд повертел в руках лоскут ткани и бережно дотронулся до ран. Урс совершенно не изменился в лице — жжение от когтей животного хотя бы немного пересилило его страх перед Миллером. Сколько ещё он сможет оставаться невозмутимым? — Нужно обработать царапины, чтобы не началось заражение, — заверил американец, промокнув поврежденный участок. — Здесь рядом есть медицинский пункт, можно обратиться — вредным для здоровья это уж точно не будет. — С такими пустяками беспокоить врачей — настоящее хамство и неуважение, — отрезал Урс, — можно и самостоятельно этим заняться, где здесь аптека? Совершенно не ориентируюсь в этом районе! — Обойдемся без лекарств, — перебил Миллер и дотронулся кончиком носа до шеи друга. Бюлер дёрнулся, но прерывать Дэ не стал. Музыкант расценил это, как согласие на дальнейшие действия и несмело поцеловал поврежденный участок кожи, продвигаясь вниз по линиям царапин. Соленый привкус во рту лишь больше взволновал Миллера и, когда он смочил рану слюной, Урс со страшной силой впился в плечо «лекаря». — Дэвид, здесь слишком много свидетелей, — швейцарец с трудом стоял на ногах, и его хватка постепенно ослабла под напором действий противника. — Прошу, остановись! — Просьба была настолько пропитана паникой, что Дэвид всё-таки отстранился и облизнул багряные от крови губы. — Чёрт, слишком изысканный вкус, — прошептал он и протянул Урсу платок. — Слюна — лучший антисептик. Теперь тебе моя помощь больше не нужна, прощай, — Дэ развернулся и медленно спустился по ступеням, ведущим к одной из узких аллей. «Останови меня, разве ты не видишь, как я хочу этого?», — фигура американца всем своим видом буквально вопила об этом, и Бюлер понял, что будет последней сволочью, если не расскажет Миллеру о том, что его беспокоит. — Дэвид, подожди, — Урс молниеносно преодолел ступени и закрыл собой вход в аллею, — нам, кажется, есть, что обсудить, — в глазах у Миллера вновь загорелся огонь, с которым он смотрел на друга, когда вытирал перепачканные губы, — ты готов? — Разве у меня есть выбор? — развёл руками Дэ, снял с шеи шарф и выбросил его в одну из урн, стоявших неподалёку. — Никаких препятствий к свободе. Точка. Урс на эти слова лишь кротко улыбнулся, и двое мужчин продолжили прогулку по аллее под прицелом восторженных взглядов прохожих.